Иврэ опечалилась: теперь она не сомневалась, что ее муж стал жертвой обмана или преступления. Не знала только, что предпринять. Как-то раз, тоскуя по Фузонио, она остановилась около музея Зевагера и зашла взглянуть на его работы.
«Уж лучше восковой портрет Фузонио, чем совсем никакого мужа», — решила она.
Зевагер радовался, что его заведение посетила сама королева. Она пришла с подругами. Хозяин водил их по музею, кланяясь и расшаркиваясь на каждом шагу.
Увидев мнимый портрет Фузонио, Иврэ даже вскрикнула, до того он был похож.
— Это же мой муженек собственной персоной, — сказала она. — Просто не верится, что статуя.
Когда Зевагер отошел в дальний конец комнаты поговорить с другой дамой, Иврэ коснулась руки скульптуры и ей показалось, что рука не из воска.
В голове у нее возник отчаянный план. Иврэ тщательно изучила наряд, который был на скульптуре, изображавшей ее саму.
Вернувшись во дворец, она поужинала вместе с зятем.
— Сегодня я видела твоего друга, господина Зевагера. — Она в двух словах рассказала о посещении музея. — Сдается мне, завтра он тебя там ждет.
— Да? — удивился Форимар. — А я думал, послезавтра. Вечно путаю дни.
Ночью Иврэ вышла из дворца с одним-единственным охранником, которому доверяла, да еще с бывшим грабителем, недавно выпущенным из тюрьмы. За соответствующее вознаграждение грабитель вскрыл замок на двери музея Зевагера, впустил Иврэ и запер за нею дверь. Иврэ поднялась на верхний этаж, где стояли скульптуры. Королева была одета почти в точности как собственное восковое изображение — его она спрятала за штору, а сама встала на место статуи.
Заслышав шаги Зевагера и первых посетителей, она замерла, будто каменная. Одна из посетительниц сказала, что статуя королевы совсем как живая — кажется, вот-вот ощутишь ее дыхание. К счастью, Зевагер отнес похвалу на счет своего колдовского искусства.
Позднее, когда прием посетителей был закончен, явился регент Форимар. Он встал возле скульптурных портретов королевской семьи и заговорил с Зевагером, задыхаясь от волнения.
— Наши планы раскрыты? — спросил регент.
— Нет, мой господин. Насколько знаю, нет, — ответил скульптор. — Ходят, правда, слухи, что король Фузонио отправился куда-то с неизвестной целью, да так и не дошел. Говорят, что он как в воду канул. — Зевагер взглянул на статую короля и захихикал. — Мы-то знаем, мой господин, что он стоит у всех на виду, надо лишь знать, куда смотреть.
— Замолчи, дурак! — прикрикнул на него Форимар. — И стены имеют уши. Вполне возможно, что одну из восковых фигур придется отправить на слом. — Он в свою очередь посмотрел на Фузонио. — Лучше нанести удар первым. Риск слишком велик: вдруг он оживет и начнет действовать.
Они стали медленно спускаться по лестнице, продолжая тихо разговаривать, королева Иврэ больше не могла расслышать их слов. Но она уже и так знала достаточно. Зевагер проводил высокопоставленного гостя и вернулся в выставочный зал.
Переступая порог, он заметил, что в комнате как будто что-то шевельнулось. Еще он успел увидеть, как статуя королевы взмахнула топором, которым должны были казнить мятежного Роскьянуса. Зевагер в ужасе вскрикнул, топор тут же рассек его череп. Иврэ была дюжей бабой, и топор, к счастью для нее, оказался самым настоящим, а не подделкой из дерева, окрашенного под металл. Зевагер гордился достоверностью своих произведений.
Внизу ученик скульптора подсчитывал выручку за день. Услышав шум, он прибежал наверх. И там увидел Иврэ с окровавленным топором, а на полу мертвого Зевагера; завопив еще громче своего учителя, паренек пустился прочь без оглядки.
Теперь, когда Зевагер был мертв, его чары быстро утратили силу. Фузонио заморгал, затем протер глаза и начал дышать.
— Где я? — спросил он. — Провалиться мне в сорок девять мальванских преисподних! Ничего не понимаю!
Жена все ему объяснила, и король сказал:
— Отдай мне топор, дорогая. У меня рука крепче, и сильнее удар.
Они поспешили во дворец. Стражники рты раскрыли от изумления, увидев, как король с королевой приближаются к дворцу без всякого сопровождения, а король несет на плече окровавленный топор. Но путь им никто не преградил.
Фузонио вошел в комнату брата, где тот упражнялся в игре на флейте. Поняв, что его ждет, Форимар упал на колени и взмолился о пощаде.
— Так вот, — сказал Фузонио, занеся топор над его головой. — Мне следовало бы поступить с тобой, как поступили предки с Роскьянусом. Безголовые не опасны для монархов.
Но я не хочу нарушать традицию — наша семья должна выглядеть сплоченной. Поэтому ты немедленно отправишься на Дальний Восток, в Салимор. Будешь послом. А своему старому приятелю Софи Салиморскому напишу, что если он хочет и впредь выгодно торговать со мной, пусть держит тебя там до конца дней.
Так и было сделано. Честь семьи не пострадала, так как Форимар формально был назначен в Салимор послом, лишь немногие знали, что он отправляется в ссылку — можно сказать, в тюрьму мягкого режима. Говорят, он устроил настоящую революцию в народном искусстве Салимора, но подробности мне неизвестны.
* * *
— А как же стихотворный конкурс? — спросил король.
— Поскольку конкурс был уже объявлен, жюри избрано, и работы начали присылать, Фузонио не стал отменять мероприятие, чтобы не портить репутацию правительства и сохранить в тайне разлад между ним и братом. Через несколько недель, когда Форимар уже отбыл, жюри назвало победителей. Первый приз присуждался Ватрено из Гованьяна за стихотворение «Дьявольская бездна». Начиналось оно так:
Смешай жемчужные исканья,Единобожье, справедливость, заучиванье,Перетеки в чужого, далекого.Во лжи мы грязнем, лижем пировую пену,Пересекая жирную тропу.Очарено общение, а суть —В разжиженном безнадежном утеке...
Королю Фузонио принесли рукописи стихотворений, признанных лучшими. Он должен был просмотреть их и на следующий день наградить победителей. Фузонио прочел стихотворение Ватрено и сказал:
— Что это? Верно, шутка?
— Нет, нет, Ваше Величество, — ответил председатель жюри. — Это серьезные стихи, настоящее откровение.
— Но в них же нет ни ритма, ни рифмы, — возразил Фузонио. — Да и смысла, сдается мне, тоже нет. По-моему, это вообще не стихи.
— Ах, вот вы о чем, — сказал судья. — При всем моем уважении к вам, надо признать, что Ваше Величество, очевидно, не следит за последними достижениями в области поэтического мастерства. Ритм и рифма давно упразднены как устаревшие, искусственные формы, мешавшие творчеству художника.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});