Читать интересную книгу Парадоксы и причуды филосемитизма и антисемитизма в России - Савелий Дудаков

Но у себя на родине среднеазиатские евреи были объектом постоянного изощренного угнетения. Правовое положение евреев в мусульманских государствах Средней Азии регламентировалось специальными ограничениями, известными под названием "Двадцать одно". Вот только часть этих унизительных законов, во многом предвосхитивших законы нацистов: – евреи были обязаны жить только в определенных кварталах, гетто, и даже там были ограничены в постройках домов; – евреям запрещались покупать дома у мусульман; – евреям не разрешалось строительство новых синагог; – евреям запрещался въезд в город после захода солнца; – еврейский дом должен быть ниже мусульманского; – на еврейских домах должна была висеть тряпка – знак отличия от мусульманского дома – не только ради унижения евреев, но и для того, чтобы (такова исламская казуистика!) нищие мусульмане не останавливались возле этих домов просить подаяния и не испрашивали на евреев Божьего благословения; – евреи не имели права ездить в городе на лошади, а при особо рьяных правителях – и на осле; – евреям запрещалось носить чалму, вместо которой им полагалось надевать четырехугольную шапку черного цвета; – временами евреям приказывалось носить лишь черную одежду; – евреям запрещалось обшивать края халатов шелком; – евреям нельзя было появляться на улице, не подпоясавшись веревкой, и нельзя было прикрывать веревку халатом; – место еврея-торговца за прилавком должно было быть устроено так низко, чтобы покупатель видел снаружи лишь голову продавца, а сама лавка должна быть на одну ступень (пол-аршина) ниже лавки соседа-мусульманина; – евреи были обязаны платить поголовную подать со всех совершеннолетних ("джизья") обычно вдвое большую, чем мусульмане; – еврей не имел права давать свидетельские показания на суде в отношении мусульманина (даже в его пользу) и т. д.102 «Идет дождь. Еврей не смеет выйти на улицу. Ведь капля с его одежды может попасть на правоверного мусульманина и осквернить его. Много всадников гарцуют на улицах Бухары. Но среди них не увидишь еврея. Он может ездить только за городом, да и то на осле. Лошадь для еврея слишком благородное животное. И непременно грязная веревка ("нахи ланат" – "веревка проклятья", так она называлась) должна была опоясывать одежду каждого еврея. Без нее он не имел права выйти на улицу, ибо как же иначе могли бы отличить его от правоверного?» – так говорил Абулькасим Лахути на Антифашистском конгрессе писателей в Париже в 1935 г.103 Участник одной из разведывательных экспедиций, предпринятых Россией в преддверии завоевания Средней Азии, оставил любопытные заметки о бухарских евреях. Их угнетенное положение, судя по его описанию, бросалось в глаза. "Евреи составляют хотя небольшую, но давно водворившуюся часть народонаселения ханства. Наибольшее число их живет в Бухаре. Впрочем, кроме того, я видел их в Кятта Кургане, в Самарканде и Карши: везде в названных городах отведены им особые кварталы, из коих они выселяться не могут и, следовательно, не могут смешиваться с мусульманами. Права их необычно стеснены. Так, например, они не смеют носить чалмы, а должны покрывать головы свои небольшими шапочками из темного сукна, опушенные мерлушкой пальца в два ширины. Сверх того, они не могут носить других халатов, кроме алачевых, и отнюдь не могут подпоясываться широкими платками, а тем более шалями, а должны непременно употреблять для этого простую веревку, и для того, чтобы они не могли скрыть сего последнего отличия, им строго запрещается носить неподпоясанный халат сверх подпоясанного. Но самое главное и унизительное стеснение для иудеев, по деятельному их образу жизни, есть строгое запрещение ездить в стенах города верхом, как на лошади, так и на ишаке: это в Бухаре тем более чувствительно, что после небольшого дождя улицы делаются непроходимы от грязи не только для пешехода, но и для вершника. Кроме того, в городе каждый мусульманин может безнаказанно бить еврея, а за городом почти столь безнаказанно и убить. Все эти обстоятельства вместе взятые, заставляют их желать перемены существующего порядка вещей, и этому-то надо приписать то расположение, которое они оказывают всякому иностранцу, особенно христианину…

Еврея, попавшегося в первый раз в каком-нибудь преступлении, не наказывают смертью, а заставляют выкупить жизнь переменою веры. Если он на это согласится, что всегда бывает, то его тотчас выводят из жидовского квартала, разводят с женой, если он женат, и весьма долго и строго наблюдают, точно ли он исправляет правила Корана, и за малейшее отступление от них наказывают смертью"104.

Постоянный страх перед насильственным обращением в мусульманство как Дамоклов меч висел над среднеазиатскими евреями. Опасаясь предъявления малейших претензий, евреи принимали все меры предосторожности, но это не помогало. Вся история общины протекла в обстановке постоянного сопротивления насильственной исламизации105. Лишь иногда обстановка несколько смягчалась (как, например, в XIV в. при хане Бузане)106, когда евреям позволили отстроить разрушенные синагоги. Особые усилия прилагали власти для обращения в мусульманство тех евреев, чьи таланты или богатство бросались в глаза. Так, только в середине XIX в. при Муззафар-хане хитростью или насилием подверглись исламизации владелец богатой ткацкой мастерской Довиди Ишри, знаменитый певец Борух Калхок и один из богатейших купцов Бухары Арони Кандин.

Новообращенных называли "чала" ("несовершенные", букв.: "ни то, ни сё").

Вынужденные покидать еврейские кварталы, они все равно селились неподалеку от них, жили замкнуто и заключали браки преимущественно в своей же среде.

Большинство из них тайно соблюдали еврейские обычаи, представляя собой нечто подобное маранам в христианских государствах – только в восточном варианте. Сами бухарские евреи отмечали резкое снижение численности своей общины из-за насильственной исламизации. В Бухаре "чала" занимали квартал Эшони-пир ("Ишан-наставник"), в котором насчитывалось около 100 домов. Основным занятием "чала" была окраска и продажа хлопка-сырца; среди них были также мотальщики коконов: они скупали коконы, разматывали их, окрашивали пряжу и продавали ее. И также жили замкнуто, заключая браки внутри квартала. Несколько десятков семей "чала" жили в квартале Чор-каравансарай. Они занимались в основном торговлей, преимущественно крупной, – это был квартал богачей107. "Чала" поддерживали торговые связи с Афганистаном и Персией.

И в сельской местности некоторые кишлаки были заселены насильственно исламизированными евреями. Так, в 1887- 1888 гг. при строительстве Закаспийской железной дороги, соединившей Красноводск с Самаркандом, выяснилось, что в 30 верстах от станции Арчман находится кишлак Нухур, жители которого считают себя потомками евреев.

Интересные воспоминания о евреях и "джедидах" (персидский синоним "чала") Туркестана оставил служивший долгие годы в Средней Азии барон А.И. фон дер Ховен108.

По его свидетельству, в Ахал-Текинском оазисе около Анау (в 15 верстах от Ашхабада) существовали целые селения евреев, обитатели которых, теснимые туркменами, приняли ислам и переселились в кишлак Нухур.

С приходом русских "джедиды" вернулись к религии предков и, между прочим, "обрусили" свои фамилии. Для отправления религиозных служб они пользовались ввозившимися из России еврейскими книгами. Интересно, что "джедиды" к приходу русских были в прекрасных отношениях с туркменами, пользуясь репутацией честнейших торговцев: туркмены поручали им ведение дел, отдавали на хранение большие суммы денег109.

В отличие от "джедидов" потомки хивинских евреев не вернулись к иудаизму, когда русские появились в Хиве: видимо, исламизация евреев Хивы произошла в более отдаленные времена110.

Потомки среднеазиатских евреев не любят афишировать свое происхождение. Одним из немногих, указавших его, был известный таджикский поэт Пайрав (Атаджан Сулаймони, 1899-1933), дед которого принял мусульманство, но тем не менее был вынужден бежать из Мешхеда (Иран) в Мерв в самом начале XIX в., во время еврейских погромов. Внук родился уже в Бухаре111.

Естественно, такое положение заставляло среднеазиатских евреев с надеждой смотреть на наступающие русские войска. Следует учесть, что значительную часть торгового сословия Бухары составляли евреи или мусульмане еврейского происхождения. К.П. Кауфман писал Д.А. Милютину в одном из первых своих писем из Ташкента, что только евреи да индусы, считавшиеся ташкентскими париями, выказали преданность новой власти в противовес враждебности мусульман112. Такое отношение не только присутствовало в сознании бухарских евреев, с нетерпением ждавших русскую армию – "освободительницу", но исподволь поддерживалось прибывшими в Бухару имперскими эмиссарами. Тот же полковник С.А. Носович, побывавший с дипломатической миссией у эмира, встретился с местными евреями, дабы снискать их симпатии. Позднее он писал, что, несомненно, "кроме многочисленного угнетенного класса людей, т. е. рабов, евреев и индийцев, здесь немало купцов, очень богатых, которые желают прихода русских… Евреи, во время посещения их синагоги, на замечание, почему у них это здание так грязно и бедно, громко ответили, что им не позволяют иметь хорошие молельни, но что русские это сделают для них в скором времени"113.