Читать интересную книгу Око Мира - Роберт Джордан

— В том числе и младенцев? — сухо осведомился Илайас. — Похищают детей и все такое прочее? — Он сплюнул и девушка вспыхнула. Такие истории про детей иногда рассказывали, но чаще всего — Кенн Буйе или кто-то из Коплинов или Конгаров. Каждый знал: это те еще россказни. — Порой от Лудильщиков меня попросту тошнит, но воруют они не чаще, чем другие. Намного реже, чем кое-кто, кого я знаю.

— Скоро совсем стемнеет, Илайас, — сказал Перрин. — Где-то же мы должны остановиться на ночь. Почему бы не вместе с ними, если они примут нас? — У миссис Лухан имелся в хозяйстве починенный Лудильщиками котел, о котором она заявляла, что он лучше нового. Мастер Лухан не испытывал особой радости, когда его жена превозносила работу Лудильщиков, но Перрину хотелось взглянуть, как те достигают своего мастерства. Однако в тоне и облике Илайаса сквозило какое-то нежелание, которого юноша понять не мог. — Или есть причина, из-за которой нам нельзя так поступать?

Илайас отрицательно покачал головой, но нежелание не пропало, оно по-прежнему чувствовалось в развороте его плеч и в напряженно сжатых губах.

— Можно, можно. Только не берите в голову то, что они говорят. Всякую глупость. По большей части Странствующий Народ ведет себя как заблагорассудится, но порой они придают очень большое значение формальностям, поэтому делайте то же самое, что и я. И держите свои секреты при себе. Нечего выкладывать все каждому встречному-поперечному.

Собаки, виляя хвостами, трусили рядом с путниками, пока Илайас вел ребят дальше в лес. Перрин почувствовал, что волки задержались на опушке, и понял, что дальше они не пойдут. Собак они не боялись — к ним волки относились с пренебрежением, ведь те променяли свободу на сон возле костра, — но людей они избегали.

Илайас шагал уверенно, словно знал, куда идти, и в глубине леска, меж дубов и ясеней, показались фургоны Лудильщиков. Как и любой в Эмондовом Лугу, Перрин много слышал о Лудильщиках, хоть никогда и не видел никого из них, и лагерь оказался точно таким, каким он и ожидал его увидеть. Фургоны представляли собой небольшие дома на колесах: высокие деревянные сундуки, покрытые лаком и раскрашенные в яркие цвета — красные, синие, желтые, зеленые, различные их оттенки, названия которых Перрин не знал. Странствующий Народ занимался делами, которые оказались разочаровывающе обыденными: кто готовил еду, кто шил, кто возился с детьми, кто чинил упряжь, но у всех одежда оказалась еще более многоцветной, чем их фургоны, — и на первый взгляд выбранной наугад; иногда от сочетания расцветок куртки и штанов или платья и шали у Перрина рябило в глазах. Лудильщики напоминали ему бабочек на лугу с яркими полевыми цветами.

Четыре или пять человек в разных концах лагеря играли на скрипках или флейтах, и немногие танцующие кружились рядом с ними, будто колибри всех цветов радуги. Среди костров бегали и играли дети и собаки. Собаки были мастиффами, точно такими же, что встретили путников, но дети дергали их за уши и таскали за хвосты, карабкались им на спины, а здоровенные псы спокойно сносили подобное обращение. Трое мастиффов, идущих рядом с Илайасом, свесив языки, глядели на бородача как на лучшего друга. Перрин покачал головой. Все равно в них хватало роста, чтобы достать человеку до горла, просто оторвав свои передние лапы от земли.

Внезапно музыка оборвалась, и Перрин понял, что все Лудильщики глядят на Илайаса и его спутников. Даже дети и собаки стояли тихо и смотрели настороженно, будто готовые тут же сорваться с места и убежать.

Минуту вообще не слышалось ни звука, а затем вперед выступил седоволосый, жилистый, невысокого роста мужчина и степенно поклонился Илайасу. Мужчина был одет в красную куртку с высоким воротником-стойкой и мешковатые ярко-зеленые штаны, заправленные в высокие, до колен сапоги.

— Добро пожаловать к нашим кострам! Известна ли вам песня?

Илайас поклонился ему столь же церемонно, приложив обе руки к груди:

— Ваш радушный прием, Махди, согревает душу, как ваши костры согревают тело, но я не знаю песни.

— Тогда мы по-прежнему ищем, — нараспев произнес седоголовый. — Как было, так и будет, если только мы помним, ищем и находим. — Он с улыбкой повел рукой в сторону костров, и в голосе его зазвучало радостное, приветливое оживление. — Ужин почти готов. Пожалуйста, присоединяйтесь к трапезе!

Словно по сигналу, вновь заиграла музыка, детвора опять затеяла веселую беготню и возню с собаками. Все в лагере вернулись к прерванному делу, словно бы вновь пришедшие были давнишними друзьями Лудильщиков. Однако седоволосый взглянул на Илайаса и, поколебавшись, спросил:

— А ваши... другие друзья? Они не придут? А то бедные собачки так пугаются.

— Они не придут, Раин. — Илайас качнул головой с едва заметным оттенком презрения. — Пора бы тебе это понять.

Седоволосый развел руками, словно сетуя, что ни в чем нельзя быть уверенным. Когда он повернулся, чтобы отвести гостей в лагерь, Эгвейн спешилась и подошла ближе к Илайасу.

— Вы — друзья?

Чтобы отвести Белу, появился улыбающийся Лудильщик;

Эгвейн с видимой неохотой отдала ему уздечку, и то после кривой усмешки Илайаса.

— Мы знаем друг друга, — коротко ответил одетый в шкуры мужчина.

— Его имя — Махди? — спросил Перрин.

Илайас что-то проворчал шепотом.

— Его зовут Раин. Махди — это нечто вроде звания. Ищущий. Он предводитель их отряда. Если так для вашего слуха необычно, можете называть его Ищущим. Ему все равно.

— А что это было о песне? — спросила Эгвейн.

— Это то, из-за чего они странствуют, — сказал Илайас, — или же так они говорят. Они ищут песню. Именно ее разыскивает Махди. Они утверждают, что при Разломе Мира утеряли ее, и если им удастся найти ее, вернется рай Эпохи Легенд. — Он обежал взглядом лагерь и хмыкнул. — Они даже не знают, какую ищут песню; заявляют, что когда отыщут ее, то узнают. Они не ведают, каким образом она, как предполагается, принесет рай, но они верят в это уже почти три тысячи лет, с самого Разлома. Полагаю, искать они будут, пока Колесо не перестанет вертеться.

Путники подошли к костру Раина в центре лагеря. Фургон Ищущего был желтым, с красной окантовкой, красные спицы высоких колес с красными ободьями чередовались с желтыми. Полная женщина, такая же седая, как и Раин, но со все еще гладкими щеками, появилась на лестнице в задней части фургона и остановилась, расправляя на плечах украшенную голубой бахромой шаль. Кофточка на ней была ярко-желтой, юбка — ярко-красной. От такого сочетания цветов Перрин зажмурился, а Эгвейн сдавленно охнула.

Увидев идущих за Райном людей, женщина с радушной улыбкой пошла им навстречу. Ила, жена Раина, оказалась на голову выше мужа, и вскоре она заставила Перрина забыть о расцветке ее одежды. Материнской своей заботливостью она напомнила ему миссис ал'Вир, а от первой же ее улыбки на душе у него стало теплее и радостнее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});