Читать интересную книгу Город Бездны - Аластер Рейнольдс

– И что это было? – спросила Зебра.

Похоже, Феррис предвидел этот вопрос:

– Я пытался выяснить, но в моем распоряжении были слишком грубые инструменты с ограниченными возможностями. Результаты, которые я получил, противоречили друг другу. Парадокс! Прежде всего удивительно высокая плотность. Далее – способность мгновенно останавливать солнечные нейтрино. Искривлять световые лучи. Все это предполагает наличие мощного гравитационного поля, однако его не было. Этот шар просто плавал в пространстве. Казалось, до него можно дотронуться, но он защищен барьером: стоит протянуть руку, и ощущаешь покалывание.

Не переставая «говорить», Феррис набирал на пульте новые и новые команды. Его пальцы легко бегали по кнопкам, словно у пианиста, исполняющего виртуозный этюд.

– Разумеется, в конце концов я выяснил, что это такое. Но мне пришлось привести Гидеону кое-какие аргументы.

– Аргументы? – переспросил я.

– У него есть то, что мы называем болевыми точками. А также зоны нервной системы, которые отвечают за страх и панику, вернее, за эмоциональные аналоги таковых. Мне оставалось лишь определить их местоположение.

– И что это было? – настаивала Зебра.

– Устройство связи, правда весьма необычное.

– Для мгновенной передачи сигналов?

– Не совсем так, – после обычной паузы ответил Феррис. – Мы подразумеваем под этим нечто иное. Устройство не передает и не принимает никаких сигналов. Ни Гидеону, ни его сородичам на других кораблях это не нужно. Они и так уже собрали всю информацию, которую могли бы получить.

– Не совсем понимаю, – признался я.

– Тогда позвольте объяснить по-другому.

Похоже, у старика наготове ответы на все случаи жизни!

– На каждом борту содержатся записи всех сообщений, которые один корабль может когда-либо передать другому. Но при этом архив остается недоступным, пока не возникнет необходимость прочитать то или иное сообщение. Нечто вроде запечатанных приказов, выдававшихся капитанам старинным парусников.

– Все равно не понимаю, к чему вы клоните, – обескураженно пробормотал я.

– Я тоже, – добавила Зебра.

Старик Феррис с заметным усилием выпрямился в кресле.

– Послушайте, это совсем просто. Личинки хранят записи всех сообщений – всех до единого, которые принимались или отправлялись с момента возникновения их вида. Затем, в отдаленном будущем – это будущее в нашем понимании, – они объединяют все записи в… А вот это уже выше моего понимания. Некая тайная система, распространяющаяся на всю Галактику. Признаюсь, мне всегда было нелегко вникать в подробности. Я уловил только название, в переводе оно приблизительно отражает суть… – Он выдержал паузу, впившись в нас ледяными глазами. – «Конечная галактическая память». Это прототип нынешнего и будущего гигантского живого архива. Думаю, сейчас он существует лишь в неполной форме, как скелет того, что будет выстроено через миллионы или миллиарды лет. Тем не менее все очень просто. Это архив, существующий вне времени. Он способен поддерживать связь со всеми своими версиями, прошлыми и будущими, вплоть до нынешней эпохи и даже глубже, до нашего далекого прошлого. Он постоянно перемещает данные во всех направлениях, бесконечно сверяет и перепроверяет их. Что касается артефакта, который я нашел на корабле личинок… на мой взгляд, это нечто подобное. Крошечный фрагмент архива, содержащий только послания личинок и их немногочисленных союзников.

– А что мешает личинкам прочесть сообщения до того, как те будут отправлены, и придумать способ избежать неприятностей?

Феррис снова выдал готовый ответ:

– Они не могут. Сообщения, записанные в этом устройстве, закодированы, без ключа до них не добраться. Блестящая идея. Ключом служит картина фоновой гравитации Вселенной, возникающая в определенный момент времени. Когда личинки вводят в устройство связи сообщение, артефакт чувствует гравитационную жизнь Вселенной – биение пульсаров, мчащихся навстречу друг другу по спиральным орбитам, тихие стоны далеких черных дыр, поглощающих звезды в сердцевинах галактик. Устройство слышит это все и создает уникальную «подпись» – ключ, которым оно кодирует входящие сообщения. Информация сохраняется в каждом артефакте, но с ней нельзя ознакомиться, пока устройство не убедится в том, что гравитационный фон остался прежним… или почти прежним – разумеется, с поправкой на координаты получателя. Это обеспечивает зону охвата радиусом в несколько тысяч световых лет. Но стоит кораблям разойтись на большее расстояние, как устройство перестает узнавать код. Любые попытки подделать его или предсказать, основываясь на известных данных, как будет выглядеть гравитационная подпись в будущем, просто бесполезны. Очевидно, устройство отключится, «умрет».

Итак, Гидеону удавалось на протяжении веков поддерживать связь со своими далекими союзниками. Затем запас сообщений, хранящихся в устройстве связи, сократился, и пришлось резко ограничить частоту передач. Над личинками нависла новая угроза: у врагов появились копии артефактов. Теперь они тоже получили доступ к сообщениям и могли этим воспользоваться. Беглец был одинок и прежде, когда на него охотились, но лишь теперь понял, что одиночество может быть настоящей пыткой. Оно давило не меньше, чем гигантские скалы, навалившиеся на разбитый корабль. И все же Гидеону удалось сохранить рассудок.

Раз в несколько десятилетий он позволял себе связаться с союзниками, поддерживая слабое подобие родственных отношений, по-прежнему игравших некоторую роль в жизни личинок.

Но Феррис вытащил его из корабля, лишив доступа к устройству связи. После этого беглец стал понемногу погружаться в безумие.

– Вы сделали из него дойную корову? – спросил я. – Только вместо молока он дает «топливо грез». По большому счету вы питаетесь его страхом и одиночеством. Перегоняете эти эмоции и продаете их.

– Именно так! – подхватил Феррис. – Мы вживили в его мозг датчики, считывающие реакцию нейронных цепей. Затем данные прошли обработку на Ржавом Поясе, где есть соответствующее оборудование, после чего мы поняли, что это тоже можно превратить в наркотик.

– О чем он говорит? – спросила Зебра.

– Об экспириенталиях, – ответил я. – Черные, с узором в виде личинки на конце. Между нами, я попробовал и получил незабываемые ощущения. Тогда я еще не знал, чего можно ожидать от этих штуковин.

– Я о них слышала, в руках никогда не держала. Думала, что это просто городская байка.

– Вовсе нет.

Я вспомнил, какой хаос эмоций обрушился на меня во время опыта с экспириенталией на борту «Стрельникова». Основным чувством был страх: давящая боязнь замкнутого пространства и того, что находилось снаружи. Но самое отвратительное – то, что гнетущая теснота была лучше пустоты за ее пределами, населенной хищными монстрами. Я до сих пор помню этот страх, в нем едва уловимо ощущалось нечто чужеродное. В то время было трудно понять, почему люди готовы платить за подобные переживания, но теперь я знаю. Все дело в предельной остроте ощущений, более сильных, чем всепоглощающая скука.

– А что он получает взамен? – спросила Зебра.

– Облегчение, – промолвил Феррис.

Я понял, что он имел в виду.

Внизу, в резервуаре, по колено в черной слизи возились рабочие в серых костюмах. То и дело кто-нибудь проводил огромным шокером по дряблому боку личинки, и ее дирижаблеподобное тело содрогалось по всей длине. Бледно-розовая жидкость выплескивалась из пор крапчато-серебристой кожи. Я заметил, как один из рабочих проворно подставил под струйку флягу.

На конце туловища раскрылась пасть, и пещеру огласил пронзительный вопль.

– Кажется, раньше он охотнее стравливал «топливо», – заметил я, подавляя приступ тошноты. – Как вы думаете, что оно собой представляет? Что-то органическое?

– Скорее всего, – ответил Феррис, и каким-то образом кресло смодулировало интонацию равнодушия. – Между прочим, это ведь он занес к нам плавящую чуму.

– В самом деле? – спросила Зебра. – Но он находится здесь уже тысячи лет.

– Безусловно. Все это время он пребывал в спячке, пока на планете не закопошились мы, строя свои жалкие поселения.

– Он знал, что инфицирован? – спросил я.

– Сомневаюсь, что хотя бы подозревал. Может быть, заражение произошло давно и его организм уже адаптировался. «Топливо грез», возможно, моложе чумы. Допустим, это защита, созданная личинками, – коллоид из микроскопических живых механизмов, постоянно выделяемый их телами. Невосприимчивые к плавящей чуме нанороботы способны держать ее в узде, но не только. Они лечат и питают клетки хозяина, передают и получают информацию от личинок-помощников… В общем, стали неотъемлемой частью организма, без которой личинке теперь просто не выжить.

– Но чума все-таки добралась до Города, – возразил я. – Давно вы здесь, Феррис?