– Где солдаты? – встретил меня с порога уже вернувшийся Тараман.
– В армии.
– Я спрашиваю, где рота?
– Кто где. Ты старшина – тебе виднее.
– Блин. Ты чего таким родился?
– Нет, я родился пятьдесят один сантиметр, а это я вырос.
– Ты, вообще, нормально отвечать умеешь? Ротный сказал тебя в наряд по роте поставить – народу не хватает. Я думал еще день, но…
– По роте, так по роте…
– В казарме почти никого не будет. Мальков идет начкаром,
Сибиряков помначкара, наша рота с третьей делится на караул и наряд по кухне. Если что – я в столовой. И… это… ружпарк прими, как надо… а то последнее время там что-то не то, – очень загадочно произнес и.о. старшины роты.
– Ладно, приму как положено… только потом не жалуйся.
– А чего мне жаловаться? – прищурил глаз сержант. – Мы меняем третью роту. Пусть у них жопа болит. В наряд с тобой идут Прохоров и
Кучкаров, он тоже вашу учебку окончил.
– И успел стать национальным героем?
– Героем не стал, а в отпуске побывал. Через год побывал. Вот так…
Я, так за полтора года и не получивший положенный десятидневный отпуск, как говорится, с выездом на родину, был немножко озадачен.
– Подшиву дай, – попросил я у старшины.
– В каптерке у Санданяна возьми. Не будет давать, скажи я приду и морду начищу.
Санданян ткань на подворотничок дал без проблем. Под его пристальным взглядом я оторвал хороший кусок от того, что некогда являлось простыней, и сел пришивать новую белую ткань, проложив пластиковую жилку внутри, чтобы толще смотрелось и ровнее пришивалось.
– Красиво шьешь, – подошел Прохоров.
– Сам бы тоже подшился. В наряд вроде как…
– А я три дня тому назад подшивался, еще не испачкалась, – отодвинул он воротник, демонстрируя грязную ткань, не сильно отличающуюся по цвету от шеи. – А ты большой кусок пришиваешь… Зачем?
– Я полтора года так пришиваю. Толщина – это для тех, кто выпендриться любит, а у меня ткань на полспины. Зато никаких нагноений, прыщей и прочей гадости.
– То-то я смотрю: у меня то одно, то другое выскочит…
– А мыться ты не пробовал? Или все ждешь, когда грязь будет сама кусками отваливаться? На подшиву, и сделай так, чтобы наряду не нагорело.
Прохоров взял кусок ткани и, сняв китель, сель рядом с иголкой и ниткой.
– Прохоров, а ты сколько служишь?
– Полтора.
– В отпуске был?
– Неа. Тут в отпуск сложно попасть. Все время обеспечение, наряды, проверки, демонстрации. Вечно народу не хватает.
– А как Кучкаров попал, да еще через год?
– У нас учения были. Мы отцам-командирам сухопутных войск показуху делали. Из всего чего можно палили. В основном, в "молоко".
Кучкарову после учебки к БМП давали подходить только с ведром и тряпкой. Он же полная чурка – нифига не смыслит. И чему ты его там учил?
– Не я. Он в другой роте был…
– Да фиг с ним. В общем, тут солдат не хватало. Комбат приказал посадить его в крайнюю машину и сказал, что если сможет, пусть все выстрелит в воздух, если нет, пусть хотя бы разрядит без проблем.
Ему показали еще раз как заряжать. И вперед "на мины". А на учениях разные мишени были. Одна мишень – "вертолет".
– Какой еще вертолет?
– Мишень так называется. Вертолет из фанеры прикреплен к площадке, которая во время показухи вверх метра на три поднимается, а потом опускается. Так этот вертолет прямо напротив БМП, где
Кучкаров сидел, оказался. Он, дурак, как только машины вперед пошли, на кнопки пуска случайно и нажал. Выстрел и все пятьдесят патронов ушли, а мишень только-только подниматься начала, всего на метр… так он ее срезал под ноль.
– Орел. Он хоть видел, что попал?
– Неа. Он даже не целился. Говорю же, случайно нажал. А на вышке генерал какой-то увидел и говорит: "Вот, товарищи офицеры, смотрите, как стрелять надо. Вот это подготовка. Даже подняться вертолету не дал. Комбат, кто на крайне-правой машине? Десять суток отпуска!".
Как говорится, дуракам всегда везет. После него за полгода только
Тараман в отпуск съездил и то… что-то комбату обещал привезти…
Прохоров закончил пришивать ткань и напялил на себя куртку.
– Пора идти?
– Рожу помой. А лучше побрей.
Солдат провел рукой по колючей щеке.
– Можно и побрить… а можно и не брить…
– Побрей, девки любить будут.
– Где ты тут девок нашел? А тех, что в городе, давно Стефанов оприходовал.
– И нам не оставил?
– Тех, что дают – не оставил. Он "ходок".
– А ротный?
– А чего ротный? Ему лишь бы порядок был в роте, да и не попадался никто. Ротный Мамеву и Хандабыеву поставил задачу, чтобы простыней в роте было сколько положено. У прошлого старшины недостача была… Ну, он им что-то типа первого дембельского аккорда.
– А где они возьмут?
– В стройбате, наверное.
– Выменяют?
– Или выменяют, или украдут.
– А если попадутся?
– Значит, ротный отмажет, даст пять суток ареста, и аккорд будет считаться невыполненным.
– Это если не нарвутся на кого-то более неприятного… Весело вы тут живете.
– Не жалуемся, – невозмутимо сказал Прохоров. – Пошли на развод?
– А где Кучкаров?
– А хрен его знает? Кучкаров!! Ты где, урюк?
– Урюк – это сушеный абрикос. А я – узбек. Поняль? – Кучкаров, незаметно вышедший из-за колонны, был невозмутим, и, судя по всему, совсем не обиделся. Его голова казалась больше, чем подходило по его совсем не большим габаритам. Спокойные и немного хитрые глаза, глубоко посажанные с двух сторон приплюснутого носа, смотрели на нас, почти не моргая. Он был сама невозмутимость.
– Кучкаров, ты обязанности дневального знаешь? – спросил я его.
Кучкаров тяжело вздохнул и, ничего не ответив, повернулся и пошел на выход из казармы.
Развод небольшого полка был недолог. Мы вернулись в казарму.
– Наряд, прием дежурства по полной форме.
– Это не учебка, – выдавил Кучкаров.
– Молодец, воин. То есть знаешь, что принимать надо, как положено, свериться с описанием. Если будет чего-то недоставать при сдаче – ты будешь расплачиваться до конца жизни. Усек? Или ты, или тебя. Вперед, все по списочку. Ты туалет, Прохоров – расположение, я
– ружпарк. Если кто не рад по жизни – ко мне. Так и говорите:
"Сержант – дурак, думает, что тут учебка". Дальше мои проблемы.
Дежурный по роте на выход!!
Дежурный, сержант из третьей роты открыл оружейную комнату и тут же начал канючить:
– Распишись, чего тебе? Ну, все же так делают…
– Я – не все. Я пока не приучен. Есть порядок – значит разок…
– Оставь, все…
– Рота, смирно! – гаркнул дневальный – Дежурный по роте на выход.
В расположении роты стоял комбат и оба ротных. Вместе с еще действующим дежурным я вышел из ружпарка и прикрыл дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});