Йодль. Мы можем использовать его для выполнения этой задачи; это единственный штаб там.
Гитлер. Кто там?
Йодль. Штудент.
Гитлер. Замечательно! Он как раз тот, кто нам нужен для такого дела. Именно так… (Гевел передает запись разговора Макензена с Бадольо.) Сплошная ложь! Только послушайте! (Читает.) «Продолжение сотрудничества»! Какая наглость!
Гевел. Вовсю старается.
Гитлер. Если бы я только мог добраться до этого мерзавца!
Геринг. Что за наглость с этим письмом!
Гитлер. Он наш старый закоренелый враг. Именно он был в первую очередь виноват в том, что Италия приостановила вступление в войну 25 августа 1939 года, и главным образом именно это привело к вступлению в войну Англии и Франции и подписанию Польского договора.
Геринг. Но написать такое письмо! Спектакль разыгрывает! Кукольное представление!..
<… >
Дёниц. Это слишком. Я не могу ничего сделать, чтобы что-то остановить… чтобы в Специи и Тулоне были подводные лодки и чтобы пять-шесть стояли недалеко от Специи. Если мы не можем добиться этого пропагандой, то лучше всего было бы как можно быстрее захватить эти корабли.
Гитлер. Они будут в Тулоне…
Дёниц. Да, возможно, мы смогли бы захватить их заранее. У меня есть только экипажи подводных лодок в Специи, и у них нет ничего, кроме винтовок и револьверов. Они ничем больше не вооружены. Так что, если мы хотим захватить эти корабли, нам надо соответствующим образом вооружить войска. Но в любом случае, я думаю, итальянцы сами сдадутся.
Гитлер. У вас есть какие-нибудь соображения…
Геринг. У нас там есть люди.
Дёниц. Но они не подвижны, и их всего 300 человек. У нас там две подводные лодки. Какая пропаганда с тремя сотнями человек. И они, конечно, не обучены, они просто матросы. Я считаю, мой фюрер, что нам надо попытаться остановить вывод войск.
Гитлер. Я уже сказал, что для этих целей должно быть подготовлено специальное армейское соединение.
Дёниц. Лучше немного подождать; мы не понимаем.
Геринг. Но разве у вас нет подводных лодок поблизости?
Дёниц. У меня есть подводные лодки поблизости на случай, если они будут спасаться бегством. Возможно также, что в их флоте произойдет раскол и молодые офицеры арестуют тех, кто постарше.
Йодль. На мой взгляд, самое неотложное дело – передать штаб Штудента Кессельрингу. Потом послать к Кес-сельрингу офицера связи, который может обсудить Римскую операцию с Кессельрингом и Штудентом. Он ничего о ней не знает, и потом, он может заранее сообщить нам, какие силы он сможет сосредоточить и сколько времени ему надо, чтобы мы могли более-менее определиться с датой.
Гитлер. Дату должны установить мы, иначе этому не будет конца, бесконечные отсрочки и ничего хорошего. Дату всегда устанавливали мы. Даже во время операции в Сербии мы выбрали и установили дату. Нельзя оставлять это на нижестоящие штабы.
Йодль. Но в данный момент есть только нижестоящий штаб, который может сказать мне, что у нас есть, не считая 3-й танковой гренадерской дивизии.
Гитлер. Остальное – наше дело. Мы можем сообщить парашютистам…
Геринг. Там девять батальонов.
Ешоннек. Нам надо, чтобы девять пехотных батальонов двигались быстро. Их придется доставлять самолетами в три эшелона. Я хотел бы предложить, чтобы мы, по возможности, согласовали детали второго эшелона с фельдмаршалом Кессельрингом – он должен решить, куда садиться… Кроме того, можно подтянуть 1-й парашютный полк… Неаполь.
Гитлер. Вы не можете высадить первый эшелон без… бесполезно. Первое, что надо сделать, это моментально заблокировать выездные дороги. Надо выделить специальные подразделения.
Ешоннек….первый эшелон, без уведомления итальянцев… как только станет ясно, что мы собираемся отрезать Рим.
Йодль. Это надо сделать обязательно. Мы могли бы сбросить их только в море, если бы смогли переправить всю дивизию одним эшелоном и разрешить ей приземлиться где придется.
Гитлер. Но кто даст гарантию, что он сразу же не почует неладное? Все аэродромы кишат итальянцами, и когда приземлятся парашютисты в большом количестве – что тогда?
Йодль. Думаю, нам удастся это сделать, если мы объявим, что парашютисты летят на Сицилию. Если во время приземления парашютистам покажется, что итальянцы настроены враждебно…
Гитлер. Они не сделают этого.
Йодль. Не думаю. Но в тот момент, когда они прыгают, – это другое дело.
Гитлер. Тогда кто-то из них сбежит, и все пройдет не так. Мы должны быть уверены.
Геринг. На Сицилии одна парашютная дивизия.
Йодль. Да, там везде парашютные части.
Геринг. Возможно, мы смогли бы договориться и обратиться к итальянцам напрямую насчет транспортных самолетов… сказать, что мы просто летим к Риму и там садимся… в первую очередь, чтобы получить воздушное пространство… нам необходимо, чтобы они оказали поддержку первому эшелону.
Гитлер. Как я скажу, что парашютные части…
Геринг. Нет, первому!
Ешоннек. 1-я парашютная дивизия.
Геринг. Сохраняем поставки для них. Мы можем официально заявить, что не отказываемся… но нам требуются поезда, чтобы доставить их в Италию. Это и будет первый эшелон. Потом они прилетают обратно, и мы заявляем официально, что можем добраться только до Рима; впереди аэродромы разрушены; мы не можем летать дальше из-за вчерашних потерь. Они все это проглотят. Мы понесли тяжелые потери, летая на Сицилию. На мой взгляд, мы рискуем слишком многими экипажами, летая туда, поэтому дальше Рима нам нельзя. Мы официально сообщим их Верховному главнокомандующему, что нам нужны составы до Реджо для парашютных частей, чтобы они могли переправиться к своим дивизиям. И тогда прибывает второй эшелон.
Ешоннек. Другое дело, если они все будут прыгать, не все самолеты годятся.
Йодль. Может быть, нам усилить этот участок и вон тот. Со снабжением Сицилии все в порядке на ближайшую перспективу. (Передает доклад вермахта.) Можно перейти к решению. На мой взгляд, вот что следует сделать: офицер связи должен лететь в Рим, чтобы устно рассказать Кессельрингу о Римской операции, и Штудент должен одновременно попасть туда, чтобы его тоже можно было ввести в курс дела.
Гитлер. Не нужны нам оба. Штудент должен сначала прибыть сюда и забрать с собой офицера связи.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});