мы сейчас анализировать не будем. Но коротко коснёмся некоторых аспектов протекавших тогда социальных процессов.
Одним из наиболее устойчивых мифов даже среди профессиональных историков является представление о большевиках, как о воинствующих атеистах и богоборцах, которые, дескать, калёным железом выжигали духовность, всюду куда дотягивалась их кровавая, пархатая лапа. Смешивать искусственно отношение большевиков к мусульманам, которые взяли в руки оружие, чтобы воевать против советской власти и к мусульманам, которые влились в ряды её защитников, нелепо и попахивает провокаторством.
Во всяком случае, наглядным опровержением мифа служит то, что на Северном Кавказе возникло движение, которое сейчас выглядит как политическая экзотика, а тогда воспринималось совершенно естественно: «За власть Советов и Шариат!». Оно родилось из признававшегося тогда большинством здешних мусульман факта, что их религия и коммунистическое учение не противоречат друг другу. Движение возглавлялось авторитетными шейхами Дагестана и Чечни.
В Кабарде и Карачаево-Черкессии мусульманские лидеры тоже помогали устанавливать советскую власть; в советских документах они именуются «шариатистами». В Дагестане в период деникинской оккупации действовали партизанские отряды под командованием известного накшбандийского (суфийского) шейха Али-Хаджи Акушинского. Впоследствии за боевые заслуги постановлением ЦИК и СНК Дагестанской Автономной Советской Социалистической Республики Али-Хаджи был назначен главой Шариатского подотдела Наркомюста республики с полномочиями заместителя народного комиссара юстиции.
В телеграмме, отправленной 2 апреля 1920 года в Реввоенсовет Кавказского фронта на имя Серго Орджоникидзе, Ленин предписывал «действовать осторожно и проявлять максимум доброжелательности к мусульманам, особенно при вступлении в Дагестан».
Реальности таковы, что после окончательного установления советской власти на Северном Кавказе шариатский суд были узаконен повсюду, где он существовал. Сталин, выступая 13 ноября 1920 года на Съезде народов Дагестана, заявил: «До нашего сведения также дошло, что враги Советской власти распространяют слухи, что Советская власть запрещает шариат. Я здесь от имени правительства Российской Социалистической Федеративной Советской Республики уполномочен заявить, что эти слухи неверны».
Эта толерантная политика имела большой политический успех. Недаром после смерти Ленина в Чеченской умме постановили четыре пятницы раздавать милостыню нищим. Муллы по всему СССР молились, чтобы аллах был милостив к усопшему, которого в самых дальних уголках необъятного Востока, отечественного и зарубежного, почитали как Великого Вождя и Освободителя человечества.
Насколько были искренни подобные лозунги, молитвы и действия вчерашних националистов, кто из них доказал верность единодержавию и социализму, а кто предал – это другой вопрос.
Средняя Азия
Средняя Азия, Центральная Азия, Туркестан… – это названия одного и того же региона, имеющего общие границы с Китаем, Афганистаном, Ираном. На юге узкая полоска афганской территории отделяла его от Индии. На западе регион через Каспий сообщается с Кавказом. На северо-западе соседствует со степями Казахстана, через которые лежит путь на территорию волжских татар. Такова картина стратегическо-географической важности региона.
Хочется повторить, что большевики вполне адекватно оценивали огромный революционный потенциал народов Востока. В противоположность лидерам II Интернационала, которые вообще не рассматривали колониальные страны как революционный фактор и порой восхваляли «прогрессивную» миссию империализма, российские коммунисты занимали однозначно антиколониальную позицию, она же – антикапиталистическая. В этом плане советизированная Средняя Азия, оставаясь исламизированной, была несомненным плацдармом для революционизации Индии и Персии. Вот, что рисует нам стратегическо-политическая важность региона.
Зарубежным врагам она рисовала то же самое. Они хотели видеть в образе Туркестана дорогу, ведущую к капитализму (худшего, колонизированного образца), используемую колонизирующими для натиска с юга на коммунистическую Москву. Интересно, что это желание было обоюдным для англичан и турок, несмотря на то, что тогда они воевали друг против друга на всех театрах военных действий.
Так, какая же дорога была предпочтительнее для исторического прогресса – революционная или контрреволюционная?
…Основными жителями Туркестана, население которого (без казахов) насчитывало в 1917 году не менее 12 миллионов человек, являлись и являются народы тюркского происхождения, за исключением таджиков. Практически все (кроме памирских таджиков-исмаилитов) исповедовали ислам суннитского толка.
В рассматриваемый период наиболее заметными проводниками исламизированных идей борьбы за национальный прогресс и независимость являлись джадиды. В то же время их деятельность была направлена на выработку программы развития и объединения традиций Востока и Запада. Они ставили перед собой двоякую цель: строительство в Туркестане национального демократического государства и пробуждение в народе стремления к прогрессу, знаниям. Борьба за осуществление этого составляла основу идеологии джадидизма.
К Октябрьской революции он от просветительства поднялся до уровня политического движения. В течение 1917 года при активном участии джадидов четыре раза проводился Всетуркестанский курултай мусульман. Там впервые была официально оглашена идея об образовании Туркестанской автономии в составе демократической России. На последнем заседании съезда было принято решение об образовании центрального руководящего органа – Туркестанского краевого мусульманского совета. Его образование предполагало объединение разрозненных, не связанных друг с другом мусульманских обществ, комитетов и союзов, чтобы придать национальному движению организованный характер.
Председателем совета был избран Мустафа Чокаев (Чокай, Шокай). Об этом деятеле чуть подробнее мы поговорим ниже.
Разногласия между джадидами и духовенством привели к расколу в рядах демократического движения. Сначала была создана организация «Шурой Исломия» («Исламский совет»). Но вскоре духовенство со своими сторонниками покинули её и основали «Шурой Уламо» («Совет духовенства»).
В народном мышлении удельный вес религиозности был наиболее высок в Средней Азии. Если в Поволжье, Крыму, Закавказье ещё до Февраля возникли легальные и нелегальные политические организации партийного типа, то в Туркестане даже их зачатков ещё не существовало. Причина: социальная неразвитость коренного населения и особенно жёсткий контроль со стороны русской администрации. Только в июле 1917-го на Первом Всеказахском съезде в Оренбурге была оформлена первая в Туркестане политическая партия «Алаш» и Временный народный совет Алаш-Орда.
Выработкой программных основ этого движения занималась немногочисленная национальная интеллигенция, учившаяся в российских вузах и воспринявшая европейскую культуру. Одним словом – либеральная. Большевистскую перспективу она отвергала. Её типичный представитель М. Чокаев, спустя время, возглавил едва ли не самое реакционное образование в крае – Кокандскую автономию, которая по замыслу её внутренних и внешних создателей должна была стать базой и началом процесса отрыва Центральной Азии от Советской страны.
Забегая вперёд, без злорадства, но с полным пониманием неизбежности исторического возмездия, отметим, что ни Временное Сибирское правительство, ни «верховный правитель» Колчак, боровшиеся против большевиков, не оценили вклада в эту борьбу алаш-ордынцев. Буржуазные силы в Заволжье, Зауралье и Сибири, опиравшиеся на интервенцию и другую поддержку их зарубежных одноклассовых собратьев, не собирались делиться властью с инородцами, которых, как и царский режим, считали людьми второго сорта или вообще за людей не принимали – так сказать, «басурмане», «нехристи».
Крах либерально-демократических иллюзий заставил многих националистов снова вспомнить о правах и свободах, которые провозгласила диктатура пролетариата, установленная большевистской