Том поблагодарил их. Они выпили и ушли. Том продолжал размышлять, уставившись на пустой стакан.
Час спустя Эд Пиво смущенно кашлянул.
— Ты меня прости, Том, но когда же ты начнешь красть?
— Вот сейчас и начну, — сказал Том.
Он поднялся, проверил, на месте ли у него оружие, и направился к двери.
На рыночной площади уже шел обычный вечерний меновой торг, и товар грудами лежал на лотках или на соломенных циновках, разостланных на траве. Обмен производился без денег, и обменного тарифа не существовало. За пригоршню самодельных гвоздей можно было получить ведерко молока или двух рыб или наоборот — в зависимости от того, что кому хотелось променять или в чем у кого возникла нужда. Подсчитывать, что сколько стоит, — этим никто себя не утруждал. Это был единственный земной обычай, который мэру никак не удавалось ввести в деревне.
Когда Том Рыбак появился на площади, его приветствовали все.
— Воруешь понемногу, а, Том?
— Валяй, валяй, приятель!
— У тебя получится!
Ни одному жителю деревни еще не доводилось присутствовать при краже. Для них это был экзотический обычай далекой планеты Земли, и им очень хотелось поглядеть, как это делается. Все бросили свои товары и устремились за Томом, жадно следя за каждым его движением.
Том обнаружил, что у него дрожат руки. Ему совсем не нравилось, что столько народу будет смотреть, как он станет красть. Надо поскорее покончить с этим, решил он. Пока у него еще хватает духу.
Он внезапно остановился перед грудой фруктов, наваленной на лотке миссис Мельник.
— Довольно сочные как будто, — небрежно проронил он.
— Свеженькие, прямо из сада, — сказала миссис Мельник. Это была маленькая старушка с блестящими глазками. Тому вдруг припомнилось, как она вела нескончаемые беседы с его матерью в те далекие годы, когда его родители были еще живы.
— Да, очень сочные с виду, — сказал он, жалея, что не остановился у какого–нибудь другого лотка.
— Хорошие, хорошие, — сказала миссис Мельник. — Только сегодня после обеда собирала.
— Он сейчас начнет красть? — отчетливо прозвучал чей–то шепот.
— Ясное дело. Следи за ним! — так же шепотом раздалось в ответ.
Том взял большой зеленый плод и принялся его рассматривать. Толпа затаила дыхание.
— И правда, очень сочный на, вид, — сказал Том и осторожно положил плод на место.
Толпа вздохнула.
За соседним лотком стоял Макс Ткач с женой и пятью ребятишками. Сегодня они вынесли на обмен два одеяла и рубашку. Когда Том, за которым двигалась целая толпа, подошел к ним, они застенчиво заулыбались.
— Эта рубашка как раз тебе впору, — поспешил заверить его Ткач. Ему очень хотелось, чтобы народ разошелся и не мешал Тому работать.
— Хм, — промычал Том, беря рубашку.
Толпа выжидающе зашевелилась. Какая–то девчонка нервно хихикнула. Том крепко вцепился в рубашку и начал развязывать свою торбу.
— Постой–ка! — Билли Маляр протолкался сквозь толпу. На поясе у него уже поблескивала бляха — старая монета с Земли. Выражение его лица безошибочно свидетельствовало о том, что он находится при исполнении служебных обязанностей.
— Что ты делаешь с этой рубашкой, Том? — спросил Билли.
— Я?.. Просто взял поглядеть.
— Просто взял поглядеть, вот как? — Билли отвернулся, заложив руки за спину. Затем стремительно повернулся на каблуках и уставил на Тома негнущийся указательный палец. — А мне думается, что ты не просто взял ее поглядеть, Том. Мне думается, что ты собирался ее украсть!
Том ничего не ответил. Уличающая его торба была беспомощно зажата у него в руке, в другой руке он держал рубашку.
— Мой долг, как начальника полиции, — продолжал Билли, — охранять этих людей. Ты, Том, подозрительный субъект. Я считаю необходимым на всякий случай запереть тебя пока что в тюрьму для дальнейшего расследования.
Том понурил голову. Этого он не ожидал. А впрочем, ему было все равно.
Если его упрячут в тюрьму, с этим по крайней мере будет покончено. А когда Билли его выпустит, он сможет вернуться к своей рыбной ловле.
Внезапно сквозь толпу пробился мэр; подол рубахи развевался вокруг его объемистой талии.
— Билли! Ты что это делаешь?
— Исполняю свой долг, мэр. Том тут вел себя как–то подозрительно. А в книгах говорится…
— Я знаю, что говорится в книгах, — сказал мэр. — Я сам дал тебе эту книгу. Ты не можешь арестовать Тома. Пока еще нет.
— Так ведь у нас же в деревне нет другого преступника, — сокрушенно сказал Билли.
— А я чем виноват? — сказал мэр.
Билли упрямо поджал губы.
— В книге говорится, что полиция должна принимать предупредительные меры. Полагается, чтобы я мешал преступлению совершиться.
Мэр устало всплеснул руками.
— Билли, неужели ты не понимаешь? Нашей деревне необходимо иметь хоть какое–нибудь преступление на своем счету. И ты тоже должен нам в этом помочь.
Билли пожал плечами.
— Ладно, мэр. Я просто хотел исполнить свой долг. — Он отвернулся, шагнул в сторону, затем внезапно устремился к Тому. — А ты мне еще попадешься! Запомни: преступление не доводит до добра. — Он зашагал прочь.
— Больно уж ему хочется отличиться, — объяснил мэр. — Не обращай на него внимания, Том. Давай принимайся за дело, укради что–нибудь. Надо с этим кончать.
Том не отвечал и бочком протискивался сквозь толпу, держа курс на зеленый лес за околицей деревни.
— Ты куда, Том? — с тревогой спросил мэр.
— Я сегодня еще не в настроении воровать, — сказал Том. — Может, завтра вечером…
— Нет, Том, сейчас, — настаивал мэр. — Нельзя так без конца тянуть с этим делом. Давай начинай, мы все тебе поможем.
— Конечно, поможем, — сказал Макс Ткач. — Ты укради эту рубашку, Том. Она же тебе как раз впору.
— А вот хороший кувшин для воды, гляди, Том!
— Смотри, сколько у меня тут орехов!
Том окинул взглядом лотки. Когда он потянулся за рубашкой Ткача, нож вывалился у него из–за пояса и упал на землю. В толпе сочувственно захихикали.
Том, покрываясь испариной и чувствуя, что он выглядит разиней, водворил нож на место. Он протянул руку, схватил рубашку и засунул ее в свою торбу. В толпе раздались одобрительные возгласы.
Том робко улыбнулся, и у него немного отлегло от сердца.
— Кажется, я помаленьку свыкнусь с этим делом.
— Еще как свыкнешься!
— Мы знали, что ты справишься!
— Укради еще что–нибудь, дружище!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});