— Значит, если понадобится, вы не сможете ввести «Макари» в Оклендский порт? — спросил Мак-Наббс.
— Без карты побережья сделать это невозможно. Тамошние берега чрезвычайно опасны. Это ряд небольших, неправильных и причудливых фиордов, напоминающих фиорды Норвегии. Там много рифов, и чтобы избежать их, нужно прекрасно знать местность. Как бы ни была крепко судно, оно неминуемо разобьется вдребезги, если киль его наткнется на одну из подводных скал.
— И тогда плывущим на таком судне останется только искать спасения на берегу, не так ли? — спросил майор.
— Да, мистер Мак-Наббс, в том случае, если погода позволит это сделать.
— Рискованный выход, — отозвался Паганель. — Ведь берега Новой Зеландии далеко не гостеприимны: на суше грозит не меньшая опасность, чем на море.
— Вы имеете в виду маори, господин Паганель? — спросил Джон Манглс.
— Да, друг мой. Среди моряков, плавающих по океану, их репутация установлена прочно. Это не робкие австралийцы, а смышленое, кровожадное племя, людоеды, от которых ждать пощады не приходится.
— Итак, если бы капитан Грант потерпел крушение у берегов Новой Зеландии, вы бы не посоветовали устремиться туда на его поиски? — спросил майор.
— Искать стоило бы только у берегов, — ответил географ, — так как там, быть может, удалось бы найти следы «Британии», но углубляться дальше было бы бесполезно! Каждый европеец, который осмеливается проникнуть в этот край, попадает в руки маори, а пленники их обречены на верную гибель. Я побуждал моих друзей пересечь пампасы, пересечь Австралию, но никогда не увлек бы их за собой по тропам Новой Зеландии. Да сохранит нас судьба от этих свирепых туземцев!
Опасения Паганеля имели полное основание. Острова эти пользуются ужасной славой: почти все обследования их связаны с кровавыми событиями.
В списках погибших мученической смертью мореплавателей очень много жертв новозеландцев. Начало этой кровавой летописи каннибализма положили пять матросов Авеля Тасмана, убитых и съеденных туземцами. Та же судьба постигла капитана Туклея и всех матросов его шлюпки. Также были съедены новозеландцами пять рыболовов с судна «Сидней-Ков», захваченных в восточной части пролива Фово. Следует еще упомянуть о четырех матросах со шхуны «Братья», убитых в гавани Молине, о нескольких солдатах генерала Гейтса, о трех дезертирах с судна «Матильда», и, наконец, следует назвать имя капитана Мариона дю Френа, горестная судьба которого пользуется такой трагической известностью.
11 мая 1772 года, после первого путешествия Кука, французский капитан Марион стал на якоре со своими судами «Маскарен» и «Кастри»; последним командовал его помощник, капитан Крозе. Лицемерные новозеландцы встретили вновь прибывших чрезвычайно радушно. Они даже разыграли перед французами людей робких. Чтобы приручить их, пришлось делать им подарки, оказывать всякие услуги, ежедневно дружески общаться с ними.
Их вождь, смышленый Такури, по словам Дюмон-Дюрвиля, принадлежал к племени вангароа и был родственником туземца, два года перед этим предательски увезенного с собой Сюрвилем.
Будучи уроженцем страны, где долг чести требует от каждого маорийца, чтобы он мстил за оскорбление кровью, Такури, конечно, не мог простить обиду, нанесенную не только его племени, но и его роду. Он терпеливо ждал появления какого-нибудь европейского судна, обдумал свою месть и привел ее в исполнение с ужасающим хладнокровием.
Притворившись сначала, что он боится французов, Такури всеми средствами постарался внушить им уверенность в полной их безопасности. Часто он ночевал со своими товарищами на французских кораблях. Они привозили французам отборную рыбу. Им сопутствовали их жены и дочери. Вскоре дикари узнали имена офицеров и стали приглашать их к себе в поселения. Марион и Крозе, подкупленные такими знаками дружелюбия, объехали все побережье с его четырехтысячным населением. Туземцы выбегали навстречу французам без всякого оружия и старались внушить им к себе полное доверие.
Капитан Марион стал на якорь в бухте Островов с целью заменить на судне «Кастри» мачты, очень пострадавшие от последних бурь. Поэтому он занялся осмотром острова и 23 мая наткнулся на чудесный кедровый лес, находившийся в восьми километрах от берега, поблизости от бухты, расположенной в четырех километрах от стоянки кораблей. В этом лесу был разбит лагерь, и две трети матросов, вооружившись топорами и другими инструментами, принялись рубить кедры и чинить дорогу, ведшую к этой бухте. Раскинуто было еще два лагеря: один — на острове Моту-Аро, посреди бухты; сюда были перевезены больные экспедиции, а также судовые кузнецы и бондари; другой — на берегу океана, в шести километрах от стоянки судов; этот последний лагерь сообщался с лагерем плотников. Во всех трех пунктах морякам помогали в их работах сильные и услужливые дикари.
До сих пор капитан Марион все же считал необходимым принимать некоторые меры предосторожности. Так, дикарям было запрещено появляться на судах с оружием, а шлюпки ходили на берег не иначе, как с хорошо вооруженной командой. Однако туземцы своим обращением ввели в заблуждение не только Мариона, но и самых недоверчивых его офицеров. Поэтому глава экспедиции приказал, чтобы матросы ходили в шлюпках на берег без оружия. Тщетно капитан Крозе убеждал Мариона отменить такой приказ — ему этого не удалось добиться.
Тут предупредительность и преданность новозеландцев еще более возросли. Вожди их жили с французским офицерами в самой нежной дружбе. Не раз Такури привозил на суда своего сына и оставлял его там ночевать. 8 июня, когда Марион сделал торжественный визит вождю, туземцы провозгласили французского капитана «великим вождем» всего края и в знак почтения украсили волосы его четырьмя белыми перьями.
Так прошло тридцать три дня со времени прихода судов в бухту Островов. Работа по выделке мачт подвигалась вперед. Ею руководил лично капитан Крозе. Суда запасались пресной водой из источников островка Моту-Аро. Словом, все шло так, что, казалось, не могло быта ни малейшего сомнения в успехе предприятия.
12 июня катер командира был приготовлен для рыбной ловли близ поселения, где жил Такури. Марион отправился на эту рыбную ловлю с двумя своими молодыми офицерами — Водрикуром и Легу, — одним волонтером, одним каптенармусом и двенадцатью матросами. Их сопровождали пять туземных вождей во главе с Такури.
Ничто не предвещало той ужасной катастрофы, которая ожидала шестнадцать европейцев из семнадцати.
Катер отвалил от борта, понесся к берегу и вскоре скрылся из виду.