том, чьё именно это место».
«Я просто…» — мигом заминается Искра.
Бая выставляет её из землянки — больше в поучение, чем по собственной нужде. Бая совсем не хочет спать.
Искра тоже ничуть не изменилась за эти годы. Ни внешне, ни внутренне — разве что разнообразились искусные украшения, нанизанные на её волосы, да появился новый любимый вопрос: «Бая, ты вообще собираешься рожать наследниц? Почему ты не выбираешь себе мужа?»
Однажды Бая сказала Искре: ещё один такой вопрос — и Искра отправится в общую землянку навечно. Искра послушно замолчала, но вопрос никуда не пропал — просто навсегда застыл в её задумчивых тёмных глазах, поглядывающих на Баю из темноты землянки.
Землянка стала слишком большой для них двоих, в этом Искра права. Землянка предназначена для семьи, а не для двух волчиц, не обременённых ни детьми, ни мужьями. Искра, впрочем, тоже не спешит с выбором суженого: кажется, она перепробовала уже всех подходящих ей по возрасту волков, но так ни на ком и не остановилась. Бая не спрашивает её об этом — это её дело. Они с Искрой никогда не были настолько близки, чтобы делиться такими вещами. Бая спрашивает порой Сивера, не одиноко ли ему — и всегда получает мгновенный ответ: нет, у меня же есть ты.
Сивер…
Возможно, Бае и впрямь не о чём больше мечтать — у неё правда есть он. Сивер. А у Лесьяры был Радей. И Лесьяра прекрасно справлялась только с ним.
Бая обсуждает с несколькими волками, каких волчат они уже приглядели, чтобы взять над ними старшинство — Бая знает, что так делать нельзя, и глава должна выбирать волчатам старших сама, но это ещё одна вещь, в которой она расходится с Лесьярой. Если Бая может соединить тянущиеся друг к другу души — почему бы не сделать это?
Бая заходит в землянку к роженицам и недавно родившим, проверяет, справляются ли со своими поручениями приставленные к ним юные волки. Бая навещает и стариков. Бая придумала кое-что новое и здесь — в племени больше нет пожизненных горшечников, никого не отправляют к беременным и старикам в наказание, словно уход за другим — худшее, что может случиться в жизни. Бая определяет на эти места молодых волков и волчиц, уже вышедших из волчат, но ещё не достигших зрелости, чтобы научить их заботе и уважению, показать им, как много может значить твоя поддержка и помощь для тех, кто не способен на некоторые вещи самостоятельно. Волки и волчицы не сидят в землянках от рассвета до заката, как это было при Лесьяре, Бая вплетает это в их ежедневные поручения — и обязательно каждый вечер спрашивает, как прошёл их день. Разумеется, если кто-то попросится заниматься этим всю оставшуюся жизнь, Бая выполнит его просьбу — но пока желающих не находится.
Затем Бая заглядывает к Сиверу — куда же без него. Сивер — благодаря ей, постоянно напоминает ей взгляд Искры, — до сих пор не обзавёлся учеником, и Сиверу приходится разбираться с запасами трав и пытающимися увильнуть от своих обязанностей молодыми волками в одиночку; иногда Сивер не выдерживает. Бая приходит как раз вовремя: Сивер вкрадчиво предлагает вывихнуть хитрящему сыну Снежи лодыжку по-настоящему — чтобы он знал, каково это на самом деле, и в следующий раз описывал свои мучения правдоподобнее.
Бая успокаивает Сивера. Бая мягко объясняет сыну Снежи, что первая охота — это совсем не страшно, тем более что его старшая собирается показать ему, как выслеживать обычных маленьких зайчиков, а не могучих оленей или боровов. Бая беседует с его наставницей, выясняя, всё ли у них в порядке или им стоит немного передохнуть друг от друга. Бая собирает желающих помочь Сиверу в сборе грудной травы — приближается пора болезней, и Сиверу нужно как можно больше рабочих рук. Бая посылает нескольких молодых волков сопроводить стариков к реке — и, конечно, разрешает им не заниматься сегодня, хотя их старшие смотрят на неё весьма неодобрительно. Бая проверяет запасы еды: близятся к концу, через несколько дней пора устраивать общую охоту. Бая разговаривает час с болтливым водяным, недавно приютившим в своих водных покоях двух новых жителей: девушку и юношу из разных деревень, утопившихся в одной реке от неразделённой любви. Водяной очень разговорчив — и очень недоволен своими новыми подопечными: ничем их не возьмёшь, днём в глубинах среди тины прячутся, а ночью убегают, дураки такие, в деревни своих возлюбленных, и не подозревают, что возлюбленные-то их тоже здесь. Бая обещает ему всё исправить. Бая подзывает к себе Искру и её подружку, бездельничающих с русалками неподалёку, и поручает им вразумить несчастных русалку с упырём. Искра лениво кривится, переглядываясь с подружкой и явно придумывая отговорку, но Бая говорит ей: чудо. Поможешь им — получишь новое чудо. Сможешь, например, разогнать тучи в непогожий день, чтобы дождь не испортил твою причёску. Разве не замечательно?
Бая тяжело вздыхает, когда это срабатывает. Бая вспоминает, как Бушуй, давно ушедший в вечный лес, называл Искру пустоголовой сорокой — Бая всегда защищала её, но не знает, стала бы сейчас.
Бая вспоминает, как всегда веселился от этих раздражённых бушуевских замечаний Солн. Бая вспоминает Солна — и вспоминает свой сон.
А ещё она вспоминает, что Сивер заклинал её найти нерадивого старшего, взявшего у него несколько книг «для дополнительных занятий с подопечным» и так их не вернувшего. Кто именно это был, Сивер не помнит — но книги ему очень, очень, очень нужны.
Отлично. Этим Бая и займётся.
Один волчонок не хочет учить грамоту до ручей слёз из глаз, другая ускользнула от взора матери и старшего брата в лес и находится у ручья самого настоящего, заворожённая переливающимися в свете мягкого осеннего солнца камушками. Сцепились два волка, не поделившие недавно сшитый плащ из общей кладовой, чтобы покрасоваться перед нравящейся им обоим волчицей. Юный старший не знает, чему научить своего подопечного. Так и говорит Бае: я не знаю. С чего мне начать?
У волка, отвечающего за одежду, закончилась кожа, а один из стариков только что порвал свои любимые сапоги и ему нужны точно такие же. Кузнец жалуется Бае, что у него кончаются белые камни для ножей, а Сивер сказал ему, что беременная волчица принесёт двойню. Нет, на двойню точно не хватит. На одного, может, и хватило бы, но на двойню — точно нет.
Стаю боровов опять спугнули люди, и никто не может их найти. Кто-то перестарался с ласками в