и уметь! Чувствую себя целым бревном, которое спрашивают о резных завитушках из дерева в Париже… Почему все так сложно, почему? Что ей не нравиться? Раньше все было проще!»
Степан Шкварок к удивлению открыл дверь.
– Привет, пап… – робко мяукнул он.
– Где мать?
– Что? Не знаю…
– Ты куда сейчас ходил?
– В смысле? Я только вернулся с 4 района из училища.
– Так поздно? – глаза отца обшарили его со всех сторон.
– Ну, я еще занимаюсь иногда с одной девочкой геометрией. Я тебе о ней рассказывал – китаяночка Мишель.
– С матерью сегодня встречался/общался?
– Нет. Видел ее только утром – она еще спала, когда я ушел.
– Это все из-за тебя!!! – зло сказал мужчина и отвесил ему удар ладонью от уха и до подбородка.
Сын дернулся, но смолчал. Отец отвернулся от него и отошел вглубь комнаты. Орлан тут же сбросил одежку, подхватил ее и кинулся к себе на балкон. Там все свернул кое-как и внимательно разглядывал через большую щель комнату. Не показалось: все элитные вещи из черного мешка, да и сам мешок испарились. Заерзал тихонько и проверил у себя наличие элитных шмоток: его все на месте. Лег спать с тяжелым сердцем
Хорошо хоть Мишель добротно его накормила!
***
Вилен Григорьевич сидел напротив Дэйва в явно отменном расположении духа. Словно они были не в тюрьме, а где-то на загородном пикнике.
– Сколько ты готов отдать за свое освобождение?
– Я не хочу, чтобы Вы думали, что все мои деньги дались мне легко. Для многих из них я горбатился на фотосессиях, ночных сменах и падал после почти замертво.
– Это похвально. Так сколько?
– Вообще я не хочу расставаться даже с копейкой.
Мужчина довольно хмыкнул, словно он все делал, чтобы его позабавить.
– Говорите суммы, пожалуйста, – попросил Гнески.
– Надо дать внушительную сумму, такую сумму, чтобы ее мог чуть-чуть заметить один влиятельный человек. Неофициально, конечно.
– Вы меня не кинете? – прищурился блондин.
– Если бы хотел, то даже не трудился записать тебя к себе в «Тренажерку».
Дэйв вздохнул. Одни только слова. Но ему приходилось верить Вилену или годы тюрьмы…
– Сколько?
– Думаю, сумму в 200 миллионов долларов он заметит хоть немного.
– И все?
– Нет, конечно. Потом надо будет подмазать в горсовете юротдел. Кстати, у тебя там вроде бы был конфликт?
– Был, – сцепив зубы, подтвердил Дэйв.
– Тогда придется дать в 2-3 раза больше. И еще кое-кому в том же горсовете. И службе безопасности обязательно. И попросить принять нашу финансовую помощь в деле заметания следов твоей деятельности в сети. Чтобы не было повторных исков по одному поводу, понимаешь же?
– Это еще сколько?
– Думаю, что мы влезем кое-как в сумму 320-350 миллионов долларов.
Он закусил губу.
– Это очень много.
– Нет ничего дороже свободы и здоровья, конечно.
Дэйв наклонил голову и считал… Конечно, кое-что у него останется, но совсем немного. Если Вилен его не бросит!
– А Вам сколько?
– Дэйв, деньги – это условность. Сегодня у нас шеляди и доллары, а завтра – динозаврии и униатии, но от этого ничего не меняется. Люди двигают события в нужном направлении. И мне надо от тебе гораздо больше, чем пара миллионов обрезков бумаги.
– Конкретно что?
– Ты будешь моим замом в «Тренажерке» – это раз. И не думай сразу легко кивнуть и забыть. Спортивный клуб «Тренажерка» – это остов определенной организации со своим довольно сложным строением, иерархией и выполняемой миссией. И тебе придется все это тянуть.
– Вообще-то у меня еще две бизнес структуры имеется.
– Я буду помогать тебе держать твои фирмы на плаву всеми силами, но ты будешь предоставлять мне ежемесячную, ежеквартальную, годовую и пяти годовую отчетность без вопросов. И отвечать на мои вопросы по своим бизнесам.
– Если я Ваш зам – то Вы управляете моим бизнесом? – охренел Дэйв.
– Нет. Я просто прослежу, чтобы твои неумелые действия больше не топили тебя же и ты больше не оказывался в таких или подобных местах! И ты будешь работать на свою репутацию вместе со мной.
– Это как?
– Будешь делать конкретные шаги по общению со СМИ и формированию твоего позитивного образа в умах людей.
– Фотосесии?
– Не только. Интервью, участие в мероприятиях, поездках, видных общественных акциях. И другие интересные виды деятельности, чтобы обратить на себя внимание.
– Я это недолюбливаю.
– Надо смириться.
– Все?
Вилен рассмеялся ему прямо в лицо.
– Главное и основное. Ты – представитель определенного круга общества и должен ему соответствовать и делать то, что в нем принято.
Он разглядывал мужчину напротив себя. Он это все серьезно?
– Я что превращаюсь в раба?
– В человека нужного направления жизнедеятельности. Ты же понимаешь, что каких-то 200 вшивых миллионов долларов – маленькая мотивация для больших акул. А вот представление их интересов в мире – уже нечто весомое.
– Можно конкретнее?
– Ты будешь выступать суррогатным отцом столько раз, сколько понадобится.
– Что??? – парень почесал свое ухо, так как оно неправильно воспринимало окружающий свет.
– Отдашь свои гены заинтересованным в этом лицам, из тех, кого я укажу. И будешь участвовать в бизнес проектах, где понадобится. Хотя бы в виде рекламного персонажа. Возможно, никто на большее тебя и не позовет. И, конечно, имидж. Отец, пусть и суррогатный, должен соответствовать. Я за тебя в ответе!
– А если я не могу?
– Не волнуйся, это не будет заданием на будущую неделю – к тебе еще хорошенько присмотрятся. Здоровый образ жизни, полезные привычки, положительный образ – это твой приговор на всю жизнь! И да… Еще богатство, влияние и власть, как дополнение.
– А если я откажусь от каких-то пунктов?
– Ты можешь взять весь пакет только целиком. Кроме того, самое необходимое условие – только белое мясо.
Они смотрели друг на друга в упор.
– Вы же о курятине?
– Только белые девушки и женщины в твоей жизни, иначе я не потерплю.
Дэйв захлебнулся от негодования. Вскочил и плюнул себе под ноги, затарабанил в дверь.
В его камере ничего не изменилось. И, наверное, никогда уже не изменится. А его жизнь?
***
5 апреля, воскресенье
О том, что мать их кинула, было ясно еще вчера и позавчера, если честно… Но плакал он только сегодня. Вода лилась у Орлана по щекам и стекала к губам… Пожалуй, сейчас это была единственная жидкость, которую он мог себе позволить!
Вчера у него был неприятный разговор с отцом, который согласился-таки, что не может выгнать его до августа, но будет впускать при условии полной чистоты в хате: уборка и стирка, а также готовый ужин. Вот парнишка и рыдал, так как деньги у него закончились, есть было нечего и продать теперь тоже.
Запиликал гаджет, Орлан наскоро вытер слезы и поспешно ответил:
– Привет, Мишель!
– Приветики, Орланчик! Думал с утра обо мне, признавайся?! – спросила девочка и затихла.
– Было дело… Но вообще у меня сейчас не все ладится… Мне сейчас… Сейчас… – он сдавленно сглотнул ком обиды на мать, что его вот так бросила. – А у тебя как жизнь? Все хорошо?
– Ну, мы сегодня идем в аквапарк во 2 районе! Представляешь? Совсем