как зеленая дракана проламывает лед на озере Долгих Дней.
На поверхность она поднялась не одна.
56
Запад
Ливень шел три полных дня. Едва он загасил последний пожар в Аскалоне, герцог Робарт разослал гонцов по провинциям. Вернувшись, те доложили, что стая змеев погубила без счета поля и сады в Луговом крае – житнице Иниса – и, напоив пастбища кровью, улетела на юг, вдоль Пути Святого, к Искалину.
Глориан смотрела на толкущуюся у ворот замка шумную толпу. Еще один мятеж. Больше всего ей хотелось выехать за ворота и утешить их, а ее не выпускали из башни Королев – запрятали, как винный бочонок в погреб, дожидаться принца Терико.
В полдень к ней зашла Флорелл:
– Ваша милость, благородный попечитель просит вас присутствовать. Прибыл королевский гонец.
Глориан встала:
– От моего нареченного?
– Не могу сказать.
– Скорей бы, – не Флорелл, а самой себе проговорила Глориан, меряя опочивальню шагами. – Скорее бы выйти на поле боя!
– Глориан, с рождением ребенка твоя жизнь не утратит ценность. Неужели ты хочешь оставить младенца сиротой? – возразила Флорелл. – Не забывай добродетель Умеренности. Да, в тебе хротская кровь, но и инисская тоже. Не все решает меч.
«Я должна верить в меч, – думала Глориан, – иначе сойду с ума».
Дамы надели на нее нижнее платье и юбки скромного серого цвета. Пока Джулиан заплетала ей косы, Адела с Хелисентой смахивали пылинки с плаща и рукавов. Хелисенту все еще мучил кашель.
– Флорелл, – позвала Глориан, – не принесешь ли мне стеганку?
Та промедлила с ответом:
– Вместо доспеха?
– Да.
Ей принесли стеганый доспех по ее росту – без рукавов, из темного сукна, с высоким воротом и железными вставками в подбивке. Одежда оказалась неожиданно тяжелой, но сейчас ее тяжесть скорее успокаивала. Флорелл, справившись с застежками, надела на Глориан корону.
Глориан до сих пор чувствовала себя самозванкой. Все эти наряды виделись ей ничего не значащей мишурой.
Герцог Робарт ждал у башни с мечом на поясе.
– Ваша милость, – заговорил он, уже в поклоне оценив ее одежду. – Спасибо, что не заставили меня ждать.
– Я была бы обязана вам за возможность сопровождать вас чаще, чтобы не терять из виду происходящее в Инисе. – Глориан вместе с ним прошла в сад. – В башне Королев от меня мало проку.
Она сама удивлялась своей решимости. После встречи с Фириделом что-то в ней переменилось. Взглянув в глаза злу, она меньше боялась всего прочего.
– Вас, ваша милость, известят обо всем, что вам должно знать, – хладнокровно ответил он. – И покидать башню вы, конечно, можете когда пожелаете, однако для вас это самое безопасное место. Не будем забывать о покушении в замке Глоуэн.
Они миновали группу расступившихся придворных. Те тоже одевались в цвет серого неба.
– Что до вашего утверждения, что с вас теперь мало проку, – заметил Робарт, – я не могу не возразить против такой оценки.
Они проходили мимо его предка, рыцаря Щедрости с колосом в руках.
– Вы бережете себя, чтобы оказать Инису величайшую услугу. Сейчас, как никогда, ваш народ будет утешен вестью, что королева принесла наследницу.
– Кстати, об этом. Гонец прибыл от принца Терико?
– Я знаю не более вашего, ваша милость. Я не смею принимать королевского гонца в отсутствие королевы.
Они вошли в тронный зал – огромный, выстроенный из светлого камня, наводившего на мысли о преддверии небесного чертога. Глориан обвела взглядом его своды, высокие окна и блестящие полы.
– Что в городе? – спросила она.
– Мы обеспечиваем самые насущные нужды. Продовольствие доставят из Болот и Холмов. Тем, кто остался без дома, придется, пока не отстроятся, довольствоваться кровом святилищ.
«Насколько же это затянется? – подумалось Глориан. – Что толку отстраиваться, если змей обещал вернуться?»
– Вы герцог Щедрости. Что у нас с приютами?
Она нарушила внушенное матерью правило: «Никогда не задавай вопросов». Впрочем, она не видела в том беды. Власти у нее нет. Возможно, знание обеспечит ей хоть малую толику.
– Приюты переполнены. Я позабочусь, чтобы они получали всю возможную помощь, – заверил, подходя к ступеням, Робарт. – Пока мы обдумываем свои действия…
– Что с обороной?
– Нет у нас обороны, кроме лучников и военных кораблей. Я осмотрел город, ваша милость, и убежден, что ни щит, ни оружие не помешают змеям повторить нападение.
– Я бы хотела отстаивать город рядом с вами.
– Разумеется.
Глориан пожалела, что не в ее силах прочесть мысли этого человека.
– Что вы собираетесь предпринять, благородный Робарт? – спросила она. – Пусть нам не победить Фиридела, но малых змеев мы могли бы разбить. Не пора ли призвать народ к оружию?
Должно быть, она не сумела скрыть недовольства. Регент остановился и повернулся к ней.
– Королева Глориан, мне несвойственны страсти. Мне случалось думать, не веду ли я род от рыцаря Умеренности, – суховато заметил он. – Я всегда предпочитал оценивать положение дел отстраненно, не позволяя себе поддаться горю или страху. Это позволяет мне мыслить ясно и трезво – но не примите мое бесстрастие за равнодушие. Мне очень дорого королевство, и я сделаю все, что необходимо для его спасения.
– Понимаю, – примирительно кивнула Глориан; они двинулись дальше. – Моя мать тоже не предавалась страстям.
– В отличие от вас. И вашего отца. – Герцог уделил ей редкую улыбку. – Вы во многом похожи на него.
– Благодарю.
– Вы дивно почтили его память после погребения.
– Это старинный хротский обычай. Они называют это ситамал – «последнее сказание». Так делали еще до Святого, только тогда они своих умерших сжигали.
– После такой песни умершего запомнит сама земля, – сказал герцог Робарт, и Глориан с любопытством взглянула на него. – Мне это интересно, ваша милость. Как глубоко ни погребай прошлое, оно всегда прорывается на поверхность. Я нахожу, что лучше понимать его, нежели бояться.
Поднявшись по шести крутым, сходящимся кверху ступеням – нарочно сделанным высокими для династии рослых королев, – Глориан остановилась. Перед ней стоял статный трон Иниса из молочного моргийского мрамора, изящный в своей простоте. Рядом приставили складное кресло. На балдахине цвета красного вина красовался герб Истинного Меча.
Глориан повернулась, опустилась на сиденье. Даже сквозь подложенную подушку чувствовался холодный твердый камень.
– Ваша милость… – Герцог Робарт уже стоял рядом; он тихо сказал: – Боюсь, на троне следует сидеть мне. Он символизирует высшую власть Иниса, которая пока в моих руках.
Он кивнул ей на кресло и добавил:
– Простите меня.
– Понимаю, – ответила Глориан, лицо ее вспыхнуло.
Регент вежливо выждал, пока она пересядет, и только потом, не выказывая никакой радости, занял трон, после чего дал знак распорядителю, и тот снова открыл двери.
В тронный зал вошла женщина. Ее каштановые волосы спадали до пояса. Одежда промокла, измялась, щеки раскраснелись.
– Подойди, – обратился к ней Робарт. – Кто стоит перед королевой Иниса?
– Ваша милость, благородный регент. – Она низко поклонилась. – Я Мара Гленн, дочь благородного Эдрика, барона Гленна Лангартского.
– Сестра Вулфа, – вслух припомнила Глориан.
– Да, ваша милость.
– Искренне соболезную.
– Спасибо. – Мара прервалась, чтобы откашляться в перчатку. – Простите, это от гари.
Дым до сих пор темным колпаком нависал над городом.
– Ваша милость, мои глубочайшие