Пока медведь разбирался с водой, я размотала тот свёрток, что он мне вручил. Внутри оказались укороченные мягкие брючки на завязках и такая же рубашка, приятного цвета карамели. Мягкая ткань, напоминающая на ощупь байку, была необыкновенна приятна. Комплект сел точно по фигуре.
— Тебе идёт. Напоминаешь озорного сорванца. — Раздалось от порога.
Дарден окинул меня внимательным взглядом. И в этом взгляде было столько предвкушения и темного пламени, что я рефлекторно оглянулась на распахнутое окно. Вербер мой взгляд заметил и рассмеялся. Одно движение, и я уже усажена на колени медведя, а на мои собственные колени водрузили поднос с едой. От такого крупного самца даже и не ожидаешь такой скорости и реакции. Но я решила заняться едой. Безопасней будет.
— С этой стороны перевала принято пить шоколад горьким. — Начал Дар, подавая мне бокал с лакомством. — Не знаю, как тебе его готовили твои родичи, но я люблю подогреть топленое молоко и растворить в нем кусочки шоколада. Попробуешь?
— " Ну, хоть один путевый ухажёр из всей этой толпы. Единственный, кто догадался с прикорма начать. — Зазвенел смех мамы. — Ты смотри, ребёнок, чем вкуснее приманка, тем надёжней капкан"!
Вволю отсмеявшись и заранее посочувствовав медведю, так как "столько стараний, столько стараний, а Элина тебя сонным отваром напоила, эх, не судьба мне стать бабушкой с такими-то твоими сестричками", мама оставила нас наедине.
Иногда, ее душа, живущая во мне, словно засыпала. Но я всегда ощущала её присутствие, и от этого становилось легче и теплее. А сейчас в комнате повисла уютная тишина. Мне было очень удобно в объятиях медведя. А ещё я ловила себя на мысли, что не чувствую себя виноватой из-за поцелуя с нагом, свидетелем которого стал оборотень.
— Эх, жаль, у меня с собой каких-нибудь счетов нет или записей от управляющего. — Вдруг вздохнул Дарден.
— Зачем они тебе? — Удивилась я.
— Вспомнил, как ты украдкой стащила пару отчётов, а потом увлеклась и чуть ли не из рук вырывала. — Засмеялся вербер. — Маленький, хитренький, любопытный лисёнок! Нахмурилась, губки закусила, глазки серьёзные — серьёзные, документы мне не отдаёт…
— Да, когда я тебе не отдавала документы?
— А ты не помнишь? Ты так увлеклась, что когда я попытался забрать у тебя один из отчётов, то получил по рукам. — Продолжал веселиться Дар.
— Ну, бывает, увлекаюсь иногда.
— И управляющий по тебе скучает. У него столько идей и планов, а со мной обсуждать он их не хочет. Говорит, что со мной, что с деревом, только время терять!
— А что с шахтами? — Не удержалась от улыбки уже я.
— Все с шахтами хорошо, там тебя тоже ждут. А мне там тоже говорят, что я идиот. Я уже смирился. — Улыбка медведя стала грустной.
— Почему ты всем позволяешь насмехаться над своей якобы глупостью и недогадливостью? — Нахмурилась я, просто мнение о Дардене, как о недалёком вояке, способном только топором во время битв махать, совершенно ему не соответствовало.
Медведь был внимательным и очень наблюдательным, упорным, а ещё очень верным. Все, что его не устраивало, он говорил в лицо, а не интриговал за спиной. Даже когда он только присоединился к нам в пути, и целыми днями мы придирались друг к другу, то и тогда, в момент угрозы, он стоял рядом, готовый прикрыть меня от нападения. Да, он не политик, он не будет затевать интригу, в нем нет изворотливости. Но разве это делает его глупцом?
Пустой поднос и бокал вернулись на тумбочку. А Дарден развернул меня так, что я оказалась сидящей к нему лицом, и уткнулся мне в шею, пока его руки сжимали мою спину. И не успела я возмутиться такому произволу, как меня цапнули за ухо, с довольным рыком сжав зубы на мочке и царапая щетиной шею.
— Вы чего сегодня на меня нападаете? — Довольный смешок в шею и шумное обнюхивание, — вот-вот, и нюхать меня стали постоянно. Что происходит-то?
Вместо ответа меня перевернули на живот и, оседлав мои ноги, задрали рубашку, оголив спину. Я услышала какое-то звяканье, но мою попытку обернуться и посмотреть, медведь пресёк. А когда на позвоночник начали капать теплые масляные капли, я и сама догадалась. Дар начал аккуратно размазывать масло по спине, а я полностью стянула с себя рубашку и убрала волосы, подставляя под его руки ещё и плечи с шеей. Он только хмыкнул, заметив мой манёвр, но судя по тому, что на плечи тоже стал наносить масло, намёк был понят и принят.
— Решил приучить к рукам? — Все продолжала допытываться я.
— Решил этим рукам дать волю! — Ответил медведь. — Все думаю, откажись я тогда уходить по зову Эрара, или удержи свою ревность…
— Дар, — замерла под его руками, — не откликнись ты на просьбу о помощи друга, тем более в таком вопросе, и я бы перестала тебя уважать, как мужчину, как воина. Громкие слова, понимаю. Но, именно вот эта твоя верность, надёжность… Они и делают тебя особенным. Выделяют среди всех. Когда ты рядом, мне… Мне спокойно, понимаешь? Рядом с тобой я могу побыть просто Мариной, просто девушкой, просто слабой. Тебе не страшно доверить свои сомнения и неуверенность.
— Для тебя это имеет значение? Что можно побыть слабой и доверится мужчине? — Даже его руки замерли на моей спине.
— Да, Дар. Для меня это очень важно и ценно. Даже ветер затихает среди надёжных стен. А я всего лишь женщина.
Вместо ответа мне весьма чувствительно прикусили кожу, чуть ниже основания шеи.
— Что касается того, что мы тебя обнюхиваем, — Дар продолжил отвечать на мои вопросы, как ни в чем не бывало. — Не забывай, мы все с внутренним зверем. И много именно звериных повадок в нашем понимании, это как норма. Понятие "пары", к примеру.
— Но я ведь не имею зверя. Как я могу быть парой твоему? А вдруг через несколько лет ты встретишь её и уйдешь? Мне тогда как быть?
— Пара это не обязательно девушка с ипостасью. Тогда бы, сколько оборотней без пар были? А я не уйду. Мой зверь свою пару уже нашел и выбрал. И сильно не доволен, что на тебе нет нашей брачной метки. Я тогда… Когда ушел, взбесившись из-за Тени, думал, что зверя потеряю. Я ревновал, а зверь не понимал, почему мы оставили нашу самочку без охраны и защиты. Если на неё претендует плохой самец, его надо просто порвать и все, а если хороший, сильный, чтоб потомство можно было доверить охранять, то нужно тоже порвать, но не сильно, просто чтоб понял, кто главный. — Дарден ненадолго завис, словно заново переживая тот момент, — Зверь вообще сразу понял, что ты наша, ещё тогда на дороге. Это я все выделывался. Ну, и если честно, то мне нравилось тебя злить! Тебе это шло. Хотелось схватить этого злобного котёнка и затискать. А сейчас и подавно. Поэтому и обнюхиваем, ощущать запах пары очень важно, нужно. Особенно, если пара не подпускает к себе. Это единственный способ для зверя определить, что пара не болеет, сыта и довольна.
— Ты поэтому об ужине позаботился?
— И поэтому тоже. Чем сильнее зверь, тем сильнее звериное отражается на человеческом. Самец обязан обеспечить самочке еду. А вот у нагов сложнее. Что-то ты там намудрила со своим пожеланием.
— В смысле? — Я удивилась, потому что первый раз слышала про какие-то другие последствия, кроме откатов за действия.
— А тебе ещё никто не рассказал? — Удивился в ответ Дар. — Ну, давай я расскажу, что знаю. После твоего пожелания у нагов повысилась чувствительность к запаху связанной с ними женщины, не важно, какого народа. Но в основном, конечно, человеческих женщин. Очень быстро установилась связь, основанная именно на запахе, если наг его не чует длительное время, начинает нервничать, становится раздражительным. Многие наги говорят, что до этого ничего такого не было. Они даже не могут сказать, какой запах был у жен в начале.
— Вот это да!
— Только… Не знаю, знаешь ли ты это, но запах человека меняется, не сильно, но для нас понятно, от тех эмоций, что он испытывает…
— А человечки испытывают в основном страх и неприязнь.
— Да, а у нагов связь на подобии связи "зверь — пара", а когда пара тебя боится или презирает… Помнишь гвардейца Арда, у которого жена детей забрала?