Читать интересную книгу Вчера-позавчера - Шмуэль-Йосеф Агнон

Лето прошло, но болезнь рабби Файша не прошла. Складки на его лице набухли, а глаза как бы застыли. Порой губы его вздрагивают, в движение приходят. До слова, до речи — не доходят. Соседи уже перестали спрашивать о нем, и его знакомые, и ученики тоже не заходили его проведать, так как уже привыкли, что он безнадежный больной. Вспоминал кто-нибудь из них, что надо навестить больного, однако не шел к нему оттого, что не хотел сидеть в обществе женщин. Если бы не Ицхак, постоянно бывающий там, не было бы заметно признака жизни в доме. Ривка и Шифра понимали друг дружку без слов, и даже едва заметное движение век у них было связано только с больным — поел ли, попил ли, чистая ли у него постель?

Ривка не жаловалась и не роптала. На поведение соседей смотрела, как на само собой разумеющееся. А как было с Сонюшкой, ребецн из Бриска, страх перед которой лежал на всем Иерусалиме, так что все знатоки Торы и праведники в городе боялись ее? Как только умер ее муж, раввин Бриска, не обращал на нее внимания ни один человек. Так что тут говорить об этой несчастной Ривке, женщине простой и скромной, чей голос, даже когда муж был здоров, не был слышен? Чудо свыше, что они все еще существуют. Каким образом? В те времена, когда Ицхак был в Яффе, дошли они до точки, достала их нужда. Отправилась Ривка к могиле Шимона-праведника просить за себя. Увидела там женщин, и они толкут битое стекло и керамику на продажу строителям, которые подмешивают его в глину для обмазки крыш и колодцев. Села она работать с ними, но было это ей не под силу, она была изнеженной женщиной, и руки ее не привыкли к грубой работе. После того как она поработала час, и два часа, распухли ее руки, и пальцы начали кровоточить. Сказала ей одна из женщин: «Возвращайся домой, купи себе жаровню и кофейные зерна, а намолотый кофе продавай твоим соседям». Послушалась она и стала так делать. Поджаривала кофе, и молола его, и обходила дома соседей, и кормила понемножку себя и свою семью.

Радость, смешанную с печалью, принесло письмо реб Моше-Амрама. Радость — оттого, что благословил он их на брак, а печаль — ни он, ни Дыся не могут быть на хупе. И так писал он в своем письме из Цфата: «Очень, очень были бы мы рады увидеть собственными глазами хупу нашей, достойной всяческих похвал, внучки (да продлятся ее годы), единственной дочери нашей единственной дочери, с таким молодым человеком, как господин Ицхак (да продлятся его годы), которого мы увидели на корабле в море и познакомились с ним ближе в Иерусалиме, Святом городе, ведь он в высшей степени достойный человек. Но из-за слабости, которая овладела нами, не можем мы подняться в Сион, так как отяжелели наши ноги и силы изменили нам. Но Господь даст добро и пошлет Свое святое благословение, чтобы был этот брак счастливым и чтобы мы удостоились увидеть их потомство, поколение людей праведных, идущих путями Господа. А ты, Ицхак, теперь ты нам как сын; и как отец, который возлюбит сына своего, будем мы любить тебя, и в любви нашей мы заклинаем тебя ходить путями Господа, ибо все, идущие путями Его, да не устыдятся никогда в жизни. А теперь я посылаю тебе десять золотых, чтобы ты мог купить себе талит, и Пятикнижие, и молитвенники; и десять золотых я даю с благословением для твоей дорогой суженой, ведь она — внучка моя (да продлятся ее годы), и нужно ей купить украшения для невесты, так как драгоценностей, привезенных бабушкой (да продлятся ее годы) из-за границы, про которые мы говорили, что она оставит их в наследство нашей внучке (да продлятся ее годы), больше нету нас: болезнь съела плоды трудов наших, а на остаток купили мы себе землю для могилы до прихода Машиаха. Также и об этом скорбит наше сердце, и темнеет в глазах, что нет у нас возможности послать наполеондор или полнаполеондора тебе, Ривка, доченька наша (да продлятся твои годы), на свадебные расходы, чтобы сделать пир и торжество, как положено, ибо подобает пришедшим разделить с вами радость в день свадьбы Шифры (да продлятся ее годы). Но все же утешился я: слышал я, что есть постановление глав общины, налагающее запрет на устраивающего свадебное торжество собирать больше миньяна, кроме самых близких и шаферов, чтобы не увеличивать чрезмерно расходы. И да возрадуемся мы радостью во много раз более сильною, радостью великой, когда порадует нас Господь возвращением под сень Сиона и Иерусалима всех сынов его, вскоре, в дни наши. Амен».

Когда прочитала Ривка письмо своего отца, укрепилась она в своем решении и начала приготовления к свадьбе дочери. Назначила день хупы и выделила место для молодой четы в доме: не может Шифра жить в другом месте, так как Файш требует особого ухода; нельзя оставить его на одну Ривку — она должна ходить на рынок и обходить дома с кофе, который она жарит для своих соседей.

Часть одиннадцатая

ИЦХАК ПРИГЛАШАЕТ БЛИЗКИХ

1

За три дня до хупы пошел Ицхак к реб Алтеру, чтобы пригласить Гинду-Пуу на свою свадьбу. В тот день реб Алтер лежал в кровати больной. Так как лежать без дела он не привык, а учиться с книгой в руках не мог из-за болезни, лежал он и просматривал свой блокнот с именами младенцев, которым сделал обрезание. Много раз хотелось ему знать, сколько их всего было, но он удерживался от подсчета имен (плохая примета). Под конец выпустил он из рук блокнот и прошептал: «Владыка мира! Творец всего живого! Тебе известно их число, да будет воля Твоя, чтобы ради потомства Авраама, любящего тебя, которое ввел я в союз с Тобой, Ты поднял меня с миром с постели и дал мне силы служить тебе всем сердцем». Потом положил он свой блокнот в изголовье и принялся припоминать детей, всех, кому сделал обрезание, и был счастлив, что все они — люди богобоязненные, и даже Ицхак, сын Шимона, про которого сплетничали, что свернул он с дороги, тот тоже вернулся на путь истинный.

Вошел Ицхак. Приподнял реб Алтер голову и сказал: «Благословен пришедший, Ицикл! Гость вовремя явился! Подумал я о тебе, и вот — ты входишь. Видишь, есть в мыслях еврея такая сила, что она притягивает к нам близких нашему сердцу подобно магниту, притягивающему к себе железо. И если бы мы следили за чистотой своих мыслей, совершали бы чудеса. И в связи с этим, Ицикл, есть у меня обширное исследование о словах „задумал я пойти своим путем, а ноги привели меня к завету Твоему…“. Если человек задумывается о своем пути, в конце концов он возвращается к Торе. Тора называет изготовление скинии Завета и всех предметов в ней работой мысли. То есть благодаря силе хороших мыслей удостоились наши отцы сделать скинию Завета и все, что в ней; и в этом тайна слов Писания „…для боящихся Бога и думающих об имени Его…“, то есть из-за того, что все их мысли были именно о Боге, стали они боящимися Бога. Из того, что они боятся Бога, само собой вытекает, что все их мысли — о Нем, Благословенном. То есть когда еврей удостаивается того, что он думает о служении Всевышнему и размышляет о путях своих, он возвращается к служению Ему, Благословенному. И не стоит много говорить об этом, ведь каждый, кто немного знает жизнь, понимает, что это — абсолютная истина. А ты, Ицикл, пришел как раз тогда, когда сердце мое обратилось к добрым мыслям о тебе. Всегда должны быть направлены думы человека о своем друге во благо ему, ведь добрая мысль поднимает спрятанные божественные искры. И если даже человек опускается так низко, до глубин преисподней, Боже упаси, то когда вспоминают о нем к добру, воспоминание это светит ему во тьме. И также тот, кто думает хорошее о своем друге, удостаивается того самого света благодаря силе своих добрых мыслей, в смысле „…дает свет глазам обоих Всевышний…“. Теперь оставим эти рассуждения и послушаем тебя. Почему ты не садишься? Бери стул и садись!»

2

Взял Ицхак стул, и сел, и смотрел с грустью на реб Алтера. Сказал реб Алтер: «Сдается мне, что ты огорчен». Сказал Ицхак: «Вижу я, что рабби Алтер лежит в кровати. Боже сохрани, не болен ли он?» Улыбнулся реб Алтер и сказал: «Я не болен, не болен. Если бы был я у себя в городе, был бы болен. Почему? Гинда-Пуа, чтоб она была здорова, пригласила бы врача. Пришел бы врач, и прописал бы мне лекарства, и предупредил бы домашних, чтобы ухаживали за мной хорошенько. Тотчас приходят мои сыновья, и дочери, и зятья, и невестки и стоят вокруг моей постели с помрачневшими лицами. Один спрашивает: отец, тебе полегче? Меньше болит? Другой спрашивает: отец, тебе хуже? И каждый балует меня, как умеет. Тем временем приходят влиятельные люди, люди с положением, навестить меня, больного, и вздыхают (они хорошие люди, с добрым сердцем), и я тоже вздыхаю вместе с ними, чтобы они видели, что не зря побеспокоили себя. В конце концов, я бы заболел. Сейчас, когда я, слава Богу Живому, живу в Иерусалиме, и нет у нас лишних денег, чтобы тратить их на врачей и лекарства, и никто особо не беспокоится обо мне, кроме моей супруги, чтоб она была здорова, сейчас я уверен, что не сегодня-завтра, если будет на то воля Божья, встану я здоровым. Разве не так, Гинда-Пуа?» Сказала Гинда-Пуа: «Если бы ты жил в нашем городе как человек, и ел бы человеческую пищу, и одевался бы как человек, и не пил бы эту дурную воду, не заболел бы ты». Сказал реб Алтер: «Разве хорошо говорить так? Благодаря праведным женщинам вышел народ Израиля из Египта, а эта женщина удостоилась жить в Эрец Исраэль, в Иерусалиме, Святом городе, а говорит такие вещи, что невозможно их вынести». Сказала Гинда-Пуа: «Разве запрещено говорить правду?» Сказал реб Алтер: «…Народ Израилев мерзости не сделает и лжи не произнесет… да только тогда это правда, когда она правда от начала и до конца, то есть когда мы верим, что все — по воле Благословенного. А для этого нам нужна светлая голова, как мы видим у пророка Даниэля, любимого Богом, который молился, чтобы дал ему Господь разум понять Его правду. И так говорил царь Давид (мир праху его): „Да пошлет мне Всевышний Свою милость и откроет Свою правду“. И когда мы удостаиваемся понимания, что правда — это милость, мы приближаемся к корню истины. Мы радуемся абсолютно всему, что происходит с нами, в особенности здесь, в Эрец Исраэль, которая сама — источник истины. Как говорится: правда из Эрец придет, ибо корни истины в Эрец Исраэль. И сказано, что справедливость свыше дана, все что от Благословенного, — это справедливость… Итак, Ицикл, в добрый часты пришел, и наверняка добрая весть у тебя на устах. Послушаем и порадуемся».