Читать интересную книгу Твердые реки, мраморный ветер - Бодхи

Андрей растянулся на кровати, потянувшись всем телом. Желания вспыхивали яркими искрами, словно добавляя света в комнате, и казалось, что они рождались и выпрыгивали именно из приятных ощущений во всем теле. Приятно было не только переживать эти желания, но и проговаривать их, что добавляло им сочности – хочу на чердак в деревню, где пахнет сушеными травами. Хочу нюхать мелкие ромашки. Хочу снега, очень хочется снега, чтобы он хрустел под ногами, и чтобы падал хлопьями на морду. Хочу елок, много, как в Карпатах, много елок под снегом. Хочу тенистых колодцев со вкусной водой, хочу запаха грибов и запаха полыни. Хочу дайвинга, класных цветных рыб, ярких, быстрых, хочу ярко-голубой воды, и ярко-алых закатов хочу. Хочу ходить вдоль берега по волнам. Хочу лежать на горячем белом песке, а потом заползать в прохладную воду прямо у берега, сидеть на попе по самый живот в воде или лежать на спине и ждать очередной волны. Хочу взять лодку и грести на середину озера. Хочу лапать зебру, потому что от цвета ее шкуры возникает изумление, хочу лапать жирафа, его длинную умную морду. Хочу тискать кошку, потому что хочу нежности. Хочу ловить бабочек сачком, рассматривать их. Хочу лежать в поле или на поляне в лесу, где пахнет цветами и травами, и смотреть на облака, или просто лежать с закрытыми глазами. Блять, так хочется всего этого, так хочется быть в этих местах и нюхать их запах! И так хочется всего этого хотеть, хотеть так, чтобы разрывало от таких желаний.

И в этот момент раздался стук в дверь – тихий, даже неуверенный, но от этого слабого звука Андрей подскочил на кровати, как от пожарной сирены. Остатки сонливости смело начисто. Может, попросту не открывать? Он ни секунды не сомневался, что это снова она – странная и непонятно почему так пугающая его девушка.

Он подождал минуту – стук не повторялся, но он почему-то был уверен, что она никуда не ушла и так и стоит перед дверью, и, почти против своей воли, встал и пошел к двери. То, что он был совсем голым, его уже совершенно не беспокоило.

Это была действительно она, и казалось, что она никуда не собирается уходить. Вид голого Андрея оставил ее безучастной – она просто шагнула вперед, и он невольно отошел, пропустив ее в комнату. Пройдя, она снова подошла к кровати и снова на нее села. Взгляд ее хоть и не был таким же пронзительно яростным, как вчера, но и глупышку она из себя уже не изображала.

– Предлагаю контракт, – вдруг заговорила она.

– Как, еще один? – Рассмеялся Андрей, вспомнив вчерашнее. – Вчера мне уже предложили контракт, и знаешь, мне понравилось! Никогда еще меня так классно не ебали.

И он посмотрел на ее лицо, выискивая на нем признаки смущения от того, что он говорит так откровенно о сексе.

– Я кое что дам тебе, а ты кое в чем поможешь мне, – совершенно невозмутимо продолжала она.

– Ты тоже трахнешь меня каким-то совершенно невъебенным способом? – Продолжал он, нарочито грубовато выпендриваясь, чтобы почувствовать себя уверенней.

– Мне нужен подопытный кролик.

– Ха.

Андрей подошел и сел рядом, снова обратив внимание, что ее кисти рук и ступни с бронзовой шкуркой выглядели очень пупсовыми.

– Но я не кролик, я человек…

– Я буду делать с тобой кое что, что тебе будет несколько неприятно, но взамен ты получишь частичный иммунитет к подобным неприятностям в будущем, а кроме того, я помогу тебе получить навыки в осознанных сновидениях, – продолжала она так, словно вообще не слышала того, что говорит ей Андрей, так что его попытки каким-то образом уравновесить ее явное доминирование были пока что напрасны.

– Осознанные сновидения? – Оживился он. – Это интересно! А какого рода… неприятности я буду испытывать?

– Ты узнаешь это в процессе – таковы условия.

– Но это…, это несколько неопределенно.

– Ты преподаешь детям?

– На курсах? Да.

– Зачем?

– Как зачем?

Вопрос удивил его неожиданным сочетанием простоты формулировки и сложности, которую он испытал, пытаясь найти на него ответ.

– Сначала я просто работал за деньги – работы было мало, деньги платят неплохие, ну и интересно – интересно возиться с такими детьми, которых что-то интересует.

– Сейчас ты можешь неплохо зарабатывать своим телом, ты прекратишь работать на курсах?

– Телом… да, кажется, я неплохо заработал:)

Андрей подошел к столу, взял пачку долларов и пересчитал их.

– Три тысячи. Два месяца моей работы на курсах. Но ведь не каждый день будут попадаться "арабские друзья".

– А тебе и не надо каждый день – раз или два в месяц тебя вполне устроит.

– Согласен. Нет, преподавать на курсах не перестану – может буду делать это пореже, но совсем прекращать не хочу.

– А если тебе перестанут платить, бесплатно будешь работать?

– Да, думаю что буду. Если будет другой источник легкого заработка, то точно буду и бесплатно работать.

– Значит, деньги здесь играют вторичную роль, и главное здесь для тебя – общение с детьми, возможность влиять на их развитие, так?

– Да.

Андрей пока не понимал, куда она клонит, но тем не менее отвечал правдиво. Несмотря на страх, который всё равно мистическим образом продолжал возникать перед ней, в целом ему казалось, что она не представляет непосредственной угрозы.

– А что ты знаешь о том – как дальше складывается жизнь тех детей, которых ты учишь?

– Практически ничего.

– Неинтересно?

– Не думал просто об этом. Вообще интересно.

Андрей перебрал в памяти несколько пацанов и девочек, которые ему особенно запомнились, и ему и в самом деле захотелось сейчас узнать – что с ними происходит, как они живут.

– Я могу тебе сказать. Хочешь?

– Сказать что? Как складывается их жизнь? Скажи.

– Их стараются сломать и убить. И как правило своей цели достигают.

– Кто??

– Ты что, идиот?

Андрей помотал головой.

– Ты имеешь в виду родителей?

– Конечно.

Андрей помолчал.

– Насколько я понимаю смысл курсов, они предназначены для того, чтобы дать детям опыт того – как можно жить…

– Ты можешь мне не рассказывать, я знаю, для чего они предназначены, – перебила его девушка. – И я также знаю, что меня это не устраивает. Ты даешь этим детям опыт того, как можно жить, прекрасно. Затем эти дети возвращаются в свою прежнюю жизнь, так как возвращаться им больше некуда, и попадают снова в полное и безграничное рабство. Родители, столкнувшись с тем, что дети как-то странно теперь смотрят на мир, и как-то странно проводят свое время, читая книжки, приходят в бешенство, и чем успешнее твоя работа, чем в большей степени тебе удается повлиять на ребенка, тем более ожесточенное изнасилование он получает впоследствии.

При слове "изнасилование" что-то приятно откликнулось в глубине попы, но Андрей вернул себя к теме разговора.

– Насколько я понимаю, тут нет выбора, – начал он. – Родители и в самом деле имеют полную власть над детьми, и мы не можем отнять у них их собственность. Поэтому мы делаем то, что возможно – рассчитываем, что многие дети смогут, подчинившись, не сломаться, вырасти более самостоятельно мыслящими и озарено чувствующими людьми, и, получив в будущем независимость, вести несколько иной образ жизни, чем тот, который они вынуждены были бы влачить, если бы не то влияние, которому они подвергались на наших курсах.

– Звучит гладко, – кивнула девушка.

– Но неверно?

– Но неверно.

– Что именно неверного в моих рассуждениях?

– Беспочвенность. Ты рассуждаешь обо всем этом, опираясь на некие представления, которые ты не потрудился сопоставить с реальностью. А я потрудилась.

– Ты тоже преподавала на курсах?

– Нет, но это неважно. Я проследила за судьбой наиболее интересных пупсов, в отличие от тебя. Для этого я прикинулась обычной женщиной, – она провела рукой по своему платью, – которую никто не мог заподозрить в симпатиях к мордо-культуре, и сближалась, как будто по воле случая, с семьями, в которых жили эти дети.

– Интересно!

– Да, интересно, – кивнула она. – Интересно было увидеть, как этих детей попросту раздавили. Я думаю, тебе будет особенно интересно, если я скажу тебе о судьбе кое-кого, кто знаком тебе лично.

Андрей насторожился.

– Я смотрю, ты неплохо подготовилась к нашей встрече, – пробормотал он.

– Я всегда хорошо готовлюсь к тому, в чем намерена добиться результата, – отрезала она. – Будь то маркетинг, или война, или постройка культуры в окружении враждебных культур, или шахматы – законы почти идентичны, и это, обобщенно говоря, закон войны, так что если ты не хочешь быть неудачником, учись воевать – читай Лао Цзы и Клаузевица, Тита Ливия и Алёхина, Займана и Гитлера, Пастера и Сэссон. Учись на их победах и поражениях. Ты можешь быть великодушным, если хочешь, или не очень, но по сути выбор перед тобой невелик – ты или побеждаешь, или проигрываешь, и проигрыш остается проигрышем несмотря на то, что ты закрываешь на него глаза.