— Насчёт предателя?
— Это Люсьен… — Дафна произнесла это очень неуверенно, потому что могла подкрепить свои слова только личными подозрениями и ненавистью, но не весомыми доказательствами.
Габриэль опроверг её довод:
— Нет, не Люсьен. Это либо Аркуэн, либо Матье.
— Матье? Но как? Этого не может быть, Габриэль.
— Не знаю, как, Дафна, но это вполне может быть. — Габриэль говорил спокойно и безразлично. Он уже не думал о Тёмном Братстве, он думал только о том, чтобы отомстить за отца и защитить свою семью. — Он ещё более скрытен, чем Люсьен. Он не пускает тебя в свой дом, если это место можно так назвать, хотя ты самый близкий ему человек. Почему? Тебе никогда не казалось это странным? — Не дав ей ответить, он продолжил: — Если он предатель, то он до последнего хотел бы сохранить тебе жизнь. Но когда вы поругались, он… решил от тебя избавиться. Вы ведь оба были в Анвиле. К тому же он знает не только твою лошадь, но и дом друга, у которого ты проживала. Кто ещё об этом мог знать?
— За мной нетрудно было проследить.
— Нетрудно, — согласился Габриэль. — Но только ты не знаешь, что в тот вечер, когда меня подстрелили, Матье был здесь, в Чейдинхоле. Мы говорили. Обсуждали Люсьена как возможного предателя, и я сказал ему то же, что и тебе: я верю, что Люсьен не предатель. Если какие-то высшие силы хотели, чтобы я сделал выбор, то я его сделал. Я верю Люсьену так же, как ему верил мой отец. И я не считаю это ошибкой.
— Почему ты не сказал мне? — Дафна вдруг разозлилась и перешла на крик. — Почему не сказал, что он был здесь?!
Рэл повернул голову и увидел, что Дафна действительно в ярости. Она смотрела на него безумным горящим взглядом и вряд ли отдавала себе отчёт в происходящем. Но Габриэль оставался спокоен и, чтобы не подливать масла в огонь, решил оставить её вопрос без ответа.
— После нашего разговора Матье ушёл, сказал, что на этом наши пути расходятся. Он понял, что меня не удастся использовать против Люсьена, и в тот же вечер меня чуть не убили. То, что я выжил, счастливая случайность. Но есть ещё кое-что. — Габриэль снова посмотрел на Дафну и заметил, что она успокоилась. — Помнишь, я рассказывал тебе про Мэри, которая шпионила за Люсьеном вроде как по приказу Аркуэн? На первый взгляд это кажется глупым и абсурдным. Аркуэн потом клялась, что её подставили, потому что Мэри получила этот приказ не лично, а через письмо. Потом в Скинграде убили Яланту, и опять это был контракт, который доставила Аркуэн. Для неё это очень выгодно выглядит: никто не поверил бы, что она могла убить Яланту, да и тот давний случай с отцом… когда она встала на его защиту, потому что была очень хорошо знакома с работой Кэмлорнского Охотника… почему никто не попытался обвинить её? Все набросились на отца именно из-за того, что он когда-то был другом этого самого Охотника, но все позабыли, что ближе всех его работу изучала именно Аркуэн. А ведь её расследование ничем не закончилось. Не она избавила Тёмное Братство от Десмонда.
Дафна вдруг мрачно засмеялась, и Рэл замолчал, сбитый с толку.
— Обливион бы тебя побрал… Ладно, давай. Рассказывай, что ещё ты знаешь.
Всё-таки это было обвинение. Дафна злилась.
— Знаю, каким оружием был убит отец. И я нашёл это оружие. Его подбросили в Фаррагут, чтобы подставить Люсьена. Это могла сделать Мэри. Прикрывалась тем, что всего лишь следила за нами, а на самом деле подбросила этот кинжал.
— Откуда ты можешь знать, каким оружием его убили?..
Лицо Дафны стало ещё более устрашающим, но её голос дрожал, будто она чего-то боялась. У Габриэля больше не было оснований и сил подозревать её в чём-то и не доверять ей. Поэтому он решил признаться.
— Я видел его тело.
Пальцы Дафны сжались на высокой спинке стула. Габриэль видел, как напряглись её руки, как едва заметно нахмурились тёмные брови. Она злилась и не могла думать ни о чём, кроме вскрытия саркофага её брата. Габриэль прекрасно понимал её чувства, потому что будь он на её месте — расхитителю самому пришлось бы копать могилу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но Дафна только стиснула зубы и отвела взгляд. Габриэль сомневался, что услышит от неё какой-либо ответ, поэтому прикрыл глаза, полностью погрузившись в мягкую успокаивающую темноту.
— Ты должен был сказать мне, — вдруг произнесла Дафна. Габриэль повернул голову, чтобы посмотреть на неё. Она тоже не отрывала от него взгляда.
— Ты бы не разрешила.
Дафна снова промолчала. Говорить больше было не о чем, поэтому долгое время они провели в неприятной тишине. Габриэль знал, что Дафна не сможет злиться долго: сложившиеся обстоятельства совершенно не располагали к тому, чтобы обвинять друг друга в давно совершённых поступках. Вскоре она это поймёт.
Из-за двери донеслись звуки лёгкой поступи, и Габриэль поднялся, насторожившись. У него было дурное предчувствие.
Раздался предупреждающий стук, вслед за которым в комнату вошла Элисаэль вместе с отцом. Сумок при ней не было, но Габриэлю это оказалось совершенно не важно. Он шагнул к ней и взял в ладони замёрзшие женские руки.
— Всё в порядке?
Элисаэль замотала головой.
— Там всё оказалось разгромлено. Кто-то обыскивал комнату и устроил в ней такой беспорядок, что негде было и ногу поставить. Все вещи Дафны испортили: порвали книги, одежду, разбили зелья… Мне очень жаль.
Дафна шумно вздохнула и прикрыла глаза, благоразумно решив не реагировать поспешно. Но Габриэль спрашивал совсем не об этом.
— А ты как? С тобой всё хорошо? Охотники ничего с тобой не сделали?
— Всё хорошо, Рэл. — Элисаэль улыбнулась ему. Её голос звучал успокаивающе. Она специально говорила так ласково, потому что считала, что он волнуется напрасно. Но Рэл же считал, что у него были все причины для беспокойства. — Они догнали меня, остановили, но потом сказали, что обознались. Предупредили, чтобы я не гуляла вечером по городу в одиночестве. И всё.
Габриэль обнял её и нежно погладил по волосам. Она была такой храброй.
Тэниэрисс, молча стоящий у двери, сложил руки на груди и задержал взгляд на Дафне. Чародейка больше не интересовалась происходящим. Её веки оставались опущены, она очень прерывисто и нервно дышала. Эта ночь меняла её с каждой секундой. Дафна становилась всё меньше похожа на человека и всё больше — на иссушённую кровожадную тварь. Свет лампы делал её лицо ещё страшнее.
— Элисаэль, не присмотришь за храмовым залом? — неожиданно попросил Тэниэрисс, не отрывая взгляда от Дафны. Габриэль понимал, почему альтмер опасался оставлять дочь в этой комнате, и считал его решение правильным.
Элисаэль, похоже, тоже что-то поняла. Или она просто привыкла доверять отцу, поэтому молча согласилась, кивнула ему и вышла в коридор. Тэниэрисс закрыл за ней дверь.
Несколько секунд он молчал, слушал удаляющиеся шаги, смотрел на Дафну с ледяным спокойствием, и Габриэлю уже начало казаться, что Тэниэрисс запрёт её здесь и сдаст охотникам, если и вовсе не возьмёт правосудие в свои руки.
Потом альтмер медленно приблизился к ней и прислонился к письменному столу. Сейчас в нём не осталось ничего от скромного достопочтенного служителя Аркея, который привык быть положительным примером для горожан, совершал только хорошие поступки и проводил свою жизнь за молитвами и религиозными книгами. Сейчас он напомнил Габриэлю Тавэла: серьёзного, решительного, властного и никогда не сомневающегося в своих возможностях. Видя его таким, Габриэль вдруг понял, что Тэниэриссу вовсе не требовалась его помощь на дороге с бандитами. Он без труда справился бы с ними сам.
— Ты долго не продержишься, — тихо сказал он Дафне. — Скоро ты захочешь крови.
Она подтвердила его слова:
— Не продержусь. Я давно не доводила себя до такого состояния, и мне правда очень трудно сопротивляться этому. Я вижу, как пульсируют жилы на ваших шеях… чувствую, как по ним течёт кровь. Это словно пытка, Рисс.
— Я не был на твоём месте, поэтому не могу представить, насколько трудно с этим бороться. Но меня тревожит то, что рано или поздно ты сорвёшься.