Читать интересную книгу Сумка волшебника - Илья Бражнин

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 121 122 123 124 125 126 127 128 129 ... 144

Религиозная Анна Фёдоровна часто поминает бога и скорбит о грешнике отце, чья душа «растрачена в земной и незаконной страсти». Эта «незаконность», очевидно, больше всего и волновала её, и, как скоро выяснилось, не только её, но и многих других в окружении Тютчева.

Что касается его самого, то, каково было ему в эти дни, свидетельствуют о том не только окружавшие его, ко и сам поэт. Вот выдержка из одного его письма к другу: «Моё душевное состояние ужасно. Я изнываю день за днём всё больше и больше в мрачной бездонной пропасти... Смысл моей жизни утрачен, и для меня ничего больше не существует. То, что я чувствую, невозможно передать словами, и если бы настал мой последний день, то я бы приветствовал его, как день освобождения... Дорогой друг мой, жизнь здесь на земле невозможна для меня. И если «она» где-нибудь существует, она должна сжалиться надо мной и взять меня к себе...»

Сохранилось немало писем Тютчева, подобных приведённому, полных безысходного отчаяния и неизбывной тоски. Много и других свидетельств и фактов, связанных с драмой последней любви стареющего поэта, и не только с ним самим, но и с другими участниками драмы. Есть, однако, в освещении её важный, на мой взгляд, да верно и на взгляд читателя, пробел. Об одном из главных участников этой драмы до сих пор сказано слишком мало, — я имею в виду жену Тютчева, Эрнестину. Как она реагировала на всё происходящее?

Я не осмеливаюсь углубляться в дебри того сложного и трудного, что сопряжено с переживаниями Эрнестины в течение тех четырнадцати лет, пока длился роман Тютчева с Денисьевой. Для этого нужны особо тщательные и деликатные изыскания. На страницах же настоящей работы я не нахожу для того места. Приведу лишь одно высказывание Эрнестины, вырвавшееся у неё, когда она узнала о смерти Денисьевой и убедилась в том, как всё это горько и тягостно сердцу Тютчева. Вот её слова: «Его скорбь для меня священна, какова бы ни была её причина».

Позиция — высокочеловечная и благородная, делающая честь человеку в столь сложных и тяжких обстоятельствах. Большего об этой стороне вопроса я не считаю себя вправе сказать.

А теперь ещё об одной ипостаси любящего сердца поэта — о стихах его.

К Денисьевой обращено восемнадцать стихотворений Тютчева. Это, кажется, больше, чем ко всем остальным женщинам, которым отдавал своё внимание Тютчев, вместе взятым.

Но дело, в конечном счёте, не в количестве, хотя и оно говорит о многом, а в том, как и каким языком говорит сердце поэта в этих стихах, каков в них образ любимой и самого поэта. Первые же строки первого из стихотворений этого цикла вводят нас в трагическую атмосферу этой «незаконной» любви.

Чему молилась ты с любовью,Что как святыню берегла, —Судьба людскому суесловьюНа поруганье предала.

Толпа вошла, толпа вломиласьВ святилище души твоей,И ты невольно постыдиласьИ тайн, и жертв, доступных ей.

Ах, если бы живые крыльяДуши, парящей над толпой,Её спасали от насильяБессмертной пошлости людской!

Второе стихотворение: «О не тревожь меня укорой справедливой...», исполнено укоризны, обращённой к самому себе, и кончается так:

И, жалкий чародей, перед волшебным миром,Мной созданным самим, без веры я стою —И самого себя, краснея, сознаюЖивой души твоей безжизненным кумиром.

В той же тональности душевного самоанализа выдержаны и другие стихи Тютчева той поры. Вот одно из таких стихотворений:

Судьбы ужасным приговоромТвоя любовь для ней былаИ незаслуженным позоромНа жизнь её она легла!

Жизнь отреченья, жизнь страданья!В её душевной глубинеЕй оставались вспоминанья...Но изменили и оне.

И на земле ей дико стало,Очарование ушло...Толпа, нахлынув, в грязь втопталаТо, что в душе её цвело.

И что ж от долгого мученья,Как пепл, сберечь ей удалось?Боль, злую боль ожесточенья,Боль без отрады и без слёз!

О, как убийственно мы любим!Как в буйной слепоте страстейМы то всего вернее губим,Что сердцу нашему милей!..

Так выглядит любовь в стихах этого горестного цикла, любовь роковая, страждущая, мучительная, ожесточённая, губительная. «Судьбы ужасный приговор» для любящих.

Чтобы удостовериться в этом, посмотрим остальные, ещё не упоминавшиеся мной, стихи этого горестно-блистательного цикла. Вот стихотворение, написанное за четыре дня до смерти Денисьевой:

Весь день она лежала в забытьи,И всю её уж тени покрывали;Лил тёплый летний дождь — его струиПо листьям весело звучали.

И медленно опомнилась она,И качала прислушиваться к шуму,И долго слушала — увлечена,Погружена в сознательную думу...

И вот, как бы беседуя с собой,Сознательно она проговорила(Я был при ней, убитый, но живой):«О, как всё это я любила!»

Любила ты, и так, как ты, любить —Нет, никому ещё не удавалось!О Господи!.. и это пережить...И сердце на клочки не разорвалось...

Какие удивительные строки. Какие неискусственные, нелукавые, доподлинные, идущие от жизненной правды, от действительно сущего, и от сердца, от самой глубины страждущего и живо сопричастного чужим страданиям, сердца. Какие горестные события, какие острые состояния, а слова самые простые. Великолепная демонстрация высокой человечности и высокого поэтического мастерства.

Не могу не привести ещё одного примечательнейшего стихотворения этого цикла:

О, как на склоне наших летНеясней мы любим и суеверней...Сияй, сияй, прощальный светЛюбви последней, зари вечерней!Полнеба охватила тень,Лишь там, на западе, бродит сиянье, —Помедли, помедли, вечерний день,Продлись, продлись, очарованье.Пускай скудеет в жилах кровь,Но в сердце не скудеет нежность...О ты, последняя любовь!Ты и блаженство и безнадёжность.

Стихотворение это, своеобразное и тревожно беспокойное по ритмическому рисунку, как бы выражает самую сущую суть всего денисьевского цикла. И название его многозначительно и необманно: «Последняя любовь».

Внимательно вглядываясь, вчитываясь, впиваясь в строки этого удивительного стихотворения, поражаешься его всезначности, а также всеобязательности каждого слова, каждой запятой, многоточия, восклицательного знака — всего, что управляет строем, своеобразием, прерывистой плавностью повествования. Все, решительно все элементы — в стройнейшем сочетании друг с другом и в строжайшем подчинении замыслу и мастерству поэта, создавшего всё это неповторимо великолепное целое.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 121 122 123 124 125 126 127 128 129 ... 144
На этом сайте Вы можете читать книги онлайн бесплатно русская версия Сумка волшебника - Илья Бражнин.

Оставить комментарий