Но у Штороса были свои соображения на ее счет. Он положил ладони на ее колени, сгибая ей ноги и широко разводя их. Динка ахнула, увидев прямо перед собой стоящего на коленях Тирсвада с жадным любопытством разглядывающего ее самое сокровенное. Его торчащий вновь возбужденный член не оставлял никаких сомнений в его намерениях.
— Я не хочу больше, — заныла Динка, пытаясь высвободиться из захвата Штороса.
— Сейчас сделаем так, что снова захочешь, — многообещающе шепнул он ей на ухо. И Динка остро пожалела о том, что привлекла его. Дорвавшись до ее тела, он теперь так просто не удовлетворится.
— Ну! Приступай! — прикрикнул он на Тирсвада и тот, обменявшись с ним быстрым взглядом поверх Динкиной головы, улегся животом на голую землю, упираясь локтями. А затем положил ладони ей на внутреннюю поверхность бедер, разводя их еще сильнее и склонился над ее бутоном. Динка протяжно вздохнула, когда ощутила, как его язык, сначала неуверенно, одним лишь кончиком, полоснул по ее чувствительным складочкам.
Он лизал ее короткими прерывистыми штрихами, быстро пробегая языком от входа в лоно до чувствительной верхушки у уголка, соединяющего губки. Постепенно его движения становились все более глубокими, более сильными, более жадными. Динка подрагивала от его ласк, но возбуждение не торопилось возвращаться. Опыта Тирсваду явно недоставало. Сравниться со Шторосом в доставлении удовольствия таким способом он пока не мог.
Шторос выпустил одно ее колено и скользнул своей рукой между ее ног.
— Здесь и здесь. Вот так, — он раздвинул пальцами ее плоть, слегка надавливая и показывая Тирсваду ее самые чувствительные точки. Динка снова застонала от нарастающего удовольствия и шире раскрыла бедра, выпячивая и бесстыдно подставляя под ласки свои скрытые места. Тирсвад оказался хорошим учеником, он схватывал на лету, повторяя языком движения пальцев Штороса, и вскоре уже Динка кричала, извиваясь от их слаженных ласк и требуя большего.
В то время, как Тирсвад продолжал изводить ее своим волшебным языком, Шторос переместил руку по другую сторону от ее бедра, и, огладив ягодицу, помял влажным пальцем ее задний проход.
— Я буду брать тебя в зад, а ты будешь крепко сжимать мой член свой попкой и громко кричать от удовольствия, — поставил ее в известность о своих планах Шторос.
— О, нет, только не это! — испуганно дернулась Динка. Память о том, как в первый раз это было больно, была еще свежа.
— Скажи «Да», — потребовал Шторос, упираясь головкой своего вновь возбужденного члена в ее задний проход.
Динка отчаянно замотала головой.
— Тирсвад, активнее! — прикрикнул Шторос на товарища, и Динка взвыла от нарастающего наслаждения, вызванного интенсивными движениями его языка по ее клитору.
— «Да», козочка, «да», — уговаривал ее тем временем Шторос, легонько толкая членом и мягко раздвигая сжатый задний проход.
— Да! — простонала Динка, теряясь в наслаждении от непрекращающихся ласк. И в этот момент ощутила, как его член скользнул внутрь нее. Она изо всех сил раскрылась, впуская его в себя, но боль все равно догнала ее с небольшим запозданием, пронзив живот до самого пупка.
Динка завизжала, но ее визг потонул в рычании Штороса, дорвавшегося до желаемого. Он подхватил ее под бедра и мягкими короткими толчками проталкивал член вглубь, в то время как Тирсвад продолжал свою сладкую пытку, лежа на земле у ног сидящего на бревне Штороса. Несмотря на боль в заднем проходе, блаженство от прикосновений мужского языка сводило Динку с ума, смешиваясь с болью в причудливый коктейль. И вот уже она кричит не от боли, а от опаляющего наслаждения, кругами расходящегося из двух точек сразу и вспыхивающего ярким взрывом в месте пересечения — у входа в ее лоно.
— Давай! Сейчас! — рявкнул Шторос, и Тирсвад выпрямился, встав на колени на земле и вжавшись пахом между ее разведенных бедер.
— Да! О да! — Динка вцепилась в плечи Тирсвада, чувствуя, как второй член погружается в ее тело, заполняя сосущую пустоту влагалища собой.
И снова безумие экстаза между двумя мужскими телами... Разрывающее промежность жгучее наслаждение от одновременного проникновения двух мужских орудий... Крики неистовой благодарности и неподъемный камень опустошения, превращающий тело в безвольную куклу. Синхронный стон двух мужских голосов...
Когда все закончилось, Динка лежала на земле, не чувствуя своего тела. Краем глаза она видела, как поднялся, натянул штаны и, склонившись над ней, благодарно поцеловал ее в висок Шторос. В это же время ее тело обхватили руки Тирсвада и ревниво притянули ее спиной к его груди. Шторос усмехнулся, поднял с земли свое одеяло и удалился в сторону реки. Динке тоже хотелось бы помыться после произошедшего, но тело словно налилось свинцом. Тирсвад бережно укутал ее одеялом, подоткнув края с противоположной от себя стороны. И, растворившись в его объятиях, Динка крепко уснула.
Утром она, как и всегда, проснулась поздно. Почему-то ей без труда давалась работать за полночь, но вот раннее пробуждение всегда было мучительным. Дома брат и Агнесс не считались с такой ее особенностью. Да и деревенская жизнь не способствовала долгому лежанию в постели. Едва забрезжит рассвет, ей приходилось отскребать себя от постели и тащиться выполнять многочисленные обязанности.
Варрэны же с самого начала с пониманием относились к ее желанию поспать подольше, почти всегда позволяя ей проснуться самостоятельно. И это было просто невероятным счастьем!
Обычно они, просыпаясь раньше нее, уходили заниматься своими делами, оставив ее досыпать. Но не в этот раз. Она проснулась в объятиях Тирсвада в той же позе, в которой и уснула. Как будто за всю ночь даже ни разу не перевернулась. Она скосила глаза на лицо варрэна и обнаружила, что он уже давно не спит. Просто лежит рядом, прижимая ее к себе. Динка мягко попыталась высвободиться их его хватки, но он только крепче прижал ее к себе, не давая даже развернуться и заглянуть в его лицо.