– Беда пока еще далеко от нас, Тави. Наши дорогие гости решили вновь попробовать крепкость ратей Семицветья. Это еще не настоящий прорыв, скорее – отвлекающий маневр. Они ждут, что сделаем мы с тобой; главный их удар последует здесь. У них что-то пошло наперекор всем планам; я бы дорого дал за то, чтобы узнать, что же именно. Нет, дорогая Тави, нам с тобой пока рано облачаться в броню. Не будем тратить силы. Даже если козлоногие сокрушат оборону Радуги – в чем я лично сомневаюсь, – им придется встретиться с нами. Будем ждать.
– Но, учитель... все эти явления... знамения… Акциум помрачнел.
– Да, знамения... ты права. Я не уделил этому должного внимания… Не знаю даже, что и сказать.
– Летит саранча, – с тихим отчаянием произнесла Тави. – Саранча – зимой! Тучи саранчи. Я сама видела…
– Я тоже, – хмуро отозвался волшебник.
– Летит и, когда садится, пожирает лес, голые ветки, даже колючки сосен и елей. Остаются только пеньки. Я сожгла три такие тучи... но сколько пролетело в стороне от нас? Десятки? Сотни? Тысячи?.. – Чувствовалось, что Тави готова вот-вот разрыдаться.
Акциум подошел, бережно обнял за плечи.
– Не надо плакать, девочка. Я понимаю. Исполняются пророчества о приходе Спасителя, над которыми ты привыкла смеяться. Но... тут мы бессильны.
– Я видела сон. – Тави внезапно оторвала от груди Акциума залитое слезами лицо. – Сон, в котором... вновь терзала мертвого священника. Учитель, а что, если это и был Последний Грех?
– Ты что, ты что! – замахал руками маг, даже оттолкнув от себя девушку. – Надо ж придумать такое! Если уж тебе угодно верить в Последний Грех, это мог быть банальнейший адюльтер какого-нибудь повесы. Или мелкий воришка, укравший пирог с лотка. Да все что угодно! В Северном Мире мириады людей. Как ты можешь утверждать такое?! Выбрось из головы, слышишь? У нас с тобой есть дела поважнее. У нас – не сказки и пророчества. У нас – зримый, осязаемый враг. Давай думать о нем, девочка.
– Я постараюсь, – уныло сказала Тави.
* * *
Гномы не теряли времени даром. Они по-прежнему смеялись над охватившим хумансов ужасом. Как и Дану, войско Каменного Престола перестала отвлекаться на взятие мелких городов. Их ждал Мельин! А трусливыми людишками гномы займутся на обратном пути, когда будут расчищать себе дорогу к Хребту Скелетов – разумеется, после того, как расправятся с тем загадочным врагом, которого теперь чувствовали не только Сидри и волшебники, но все до единого гномы, сколько их насчитывалось в войске.
Туда, туда, скорее! Каменный Престол и все Подгорное Племя ждет известий о решительной победе, о ниспровержении силы семи Орденов и о гномьем штандарте над императорским дворцом Мельина. Так сказано в древних книгах и так будет. Ни один истинный гном не усомнится ни на миг.
Однако, когда широкий и ровный Поясной Тракт вывел их к вожделенным башням и укреплениям вражьей столицы, гномы только и смогли, что разинуть рты.
Сидри стоял точно пораженный громом. Что это? Какая сила нанесла удар первой, лишив Подгорное Племя чести, славы и сладостной, веками готовившейся мести? Кто выжег весь Черный Город, кто обратил в руины Белый?
Наполовину занесенные снегом развалины никто не охранял. Никого живого, даже бродячих псов, тут не осталось. Гномы осторожно перебрались через стену – идти через распахнутые ворота отчего-то никто из них не рискнул.
Это было место, где Смерть сплясала от души, наверное, один из лучших своих танцев. Подземные воители то и дело натыкались на обгоревшие скелеты – их было так много, что невольно закрадывалась мысль: а не погибли ли так все населявшие Мельин?
Едва порывшись в развалинах, гномы без труда обнаружили богатую добычу. Немало золота и серебра – все в имперской монете; самоцветы, не многим уступающие сокровищам Каменного Престола. Никто не охранял даже императорский дворец, никто не позарился на его сокровища. Город казался проклятым.
Невольно гномы попятились. Здесь было нечего делать, некому мстить и не над кем торжествовать победу. Добыча была неплоха, под снегом наверняка крылось в сотни раз больше случайно найденного золота, по ни один гном не горел желанием хоть сколько-нибудь задержаться на мрачном пепелище. Пропади оно пропадом, это золото! Здесь чувствовалось присутствие духов, призраки непогребенных бродили неприкаянно вокруг развалин, навевая смертную тоску и черное отчаяние.
Сидри с кучкой самых отважных водрузил-таки штандарт Каменного Престола на самом высоком шпиле императорского дворца – но и исполнение самой заветной мечты Подгорного Племени не вызвало никакого восторга. Воины мрачно и дико смотрели на жалко обвисшее в зимнем безветрии знамя. Никто не потрясал секирами, не издавал победных кличей; в совершенном не было чести, оно чем-то напоминало некрофилию – словно целое войско совершило гнусное и противоестественное насилие над трупом.
Бросив развалины на произвол судьбы, гномы двинулись прочь – по четкому следу многочисленного имперского войска, туда, где их ждал по-прежнему остававшийся неведомым враг.
Глава 16
Саранча летела на север. В точности как и предсказывали Книги Спасителя. Многие в легионах, даже те, кто не носил под рубахой заветного косого креста, невольно вспоминали Символ Веры. Многие поспешно крестились – в первых попавшихся храмах, каялись и исповедовались. Священники не отказывали никому. Дружины оставшихся верными баронов таяли с каждым часом. Да и сами бароны смотрели на Императора расширенными от ужаса глазами. Не было никакого смысла грозить им или даже казнить. Если завтра этот мир прекратит свое бытие, что может напугать человека сегодня? Легионы тащились сквозь буран медленно, еле-еле, и тоже таяли.
Император молча выслушивал отчаянные доклады легатов и центурионов. Оставалось надеяться лишь на то, что встреча со старым врагом подхлестнет легионеров.
Со складов доставили мясо и вино. Император объявил дневку. Изглоданный саранчой мертвый лес пошел на дрова. Высокие костры заполыхали неестественно ярко, словно прообразы тех великих пожаров, что вспыхнут, когда Он решит погрузить наконец разочаровавший Его мир в огненную очистительную купель.
Было выдано жалованье. Нашлись маркитанты и шлюхи, что стремились заработать даже в эти дни. Легат Клавдий только и мог, что в отчаянии ругаться – такого падения всех уставов он не видел еще никогда.
Однако Император оставался каменно спокоен. Он не рассказал никому, даже Фессу, о своем видении. Он просто знал, что должен увидеть эту девочку. Должен говорить с ней. Война не имеет смысла. Империи нечего делить с горсткой Дану. Проще выделить им анклав, какой-нибудь старый лес. Пусть живут. Пусть скорее сгниют и рассыплют прахом семена ненависти. Это его долг. Он не может верить в пророчества, в дурные предзнаменования. Он Император.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});