Читать интересную книгу Творения, том 4, книга 1 - Иоанн Златоуст

6. Смотри, как все делается со скоростью, с пламенным усердием, с радушием, с радостью и с большим удовольствием. “И дал отроку, и тот поспешил, - сказано, - приготовить его” (ст. 7). Но и после этого не успокоивается старец, но опять становится в ряд слуг. “И взял масла и молока и теленка приготовленного, и поставил перед ними” (ст. 8). Сам все делает и предлагает. Он даже не признал себя достойным сесть вместе с ними, но, когда они ели, он стоял пред ними под древом. Какое величие страннолюбия! Какая глубина смиренномудрия! Какая возвышенность боголюбивой души! Когда они ели, этот столетний человек стоял пред ними. Мне кажется, что от великой радости и радушия он стал тогда выше своей немощи и как бы получил новые силы. Действительно, часто бывает так, что пламенная ревность души, когда усиливается, побеждает немощь тела. Итак, праотец стоял, как раб, считая для себя величайшею честью, что удостоился послужить посетителям и успокоить их после трудного пути. Видишь ли, как велико было страннолюбие праведника? Не на то только смотри, что он предложил хлебы и тельца, но размысли о том, с каким почтением, с каким смирением исполнял он обязанность гостеприимства, не так как многие другие, которые, хотя и сделают иногда что-нибудь подобное, но тщеславятся пред своими посетителями, а часто и презирают их из-за оказанной им услуги. Это подобно тому, как если бы кто собрал богатство, и имел его уже в руках, а потом вдруг все собранное выбросил из рук. Тот, кто делает что-нибудь с надменностью, и поступает так как будто он более дает, чем принимает - тот не знает, что делает, а потому и теряет награду за такое дело. Но этот праведник знал, что делал, а потому во всем, что делал, показывал духовную ревность. И так как он сеял дела страннолюбия в обилии и с большим радушием, то вскоре обильною рукою собрал и снопы. Когда он исполнил все, что от него зависело, не пропустив ничего, когда дело страннолюбия окончилось, и обнаружилась вполне добродетель праведника, тогда, чтобы праведник узнал, кого он принял к себе, и какие великие блага приобрел себе своим страннолюбием, пришедший (странник) наконец открывает себя, и мало-помалу показывает праведнику величие своего могущества. Увидев, что он (Авраам) стоит у дуба, и стоянием оказывает (странникам) особенную честь и готовность к услугам, странник говорит ему: “Где Сарра, жена твоя” (ст. 9)? И такой вопрос тотчас дал ему разуметь, что пришедший не был какой-нибудь обыкновенный человек, когда знал имя его жены. А он отвечает: “Здесь, в шатре” (ст. 9). И так как пришедший, как Бог, хотел обетовать ему нечто вышеестественное, то, самим названием Сарры по имени, Он показывал, что вошедший в кущу его выше человека. “Я опять буду у тебя, - сказал Он, - в это же время, и будет сын у Сарры, жены твоей” (ст. 10). Вот плоды страннолюбия, вот награда усиленной ревности, вот воздаяние трудов Сарры! “Сарра, - сказано, - слушала у входа в шатер, сзади его”. И услышав это, “внутренно рассмеялась, сказав: мне ли, когда я состарилась, иметь сие утешение? и господин мой стар” (ст. 12). Чтоб оправдать Сарру, божественное Писание предварительно заметило, что Авраам и Сарра “были стары и в летах преклонных” (ст. 11); и еще не остановившись на этом, Писание говорит далее: “И обыкновенное у женщин у Сарры прекратилось” (там же). Изсох, говорит оно, источник, потемнело око, самый организм поврежден. Обращая на это свое внимание, Сарра размышляла сама в себе и о своих преклонных летах, и о старости праотца. Но в то время, как она размышляла так в куще, Ведущий сокровенные помышления, желая показать и величие силы Своей, и то, что ничто сокровенное не утаится от Него, говорит Аврааму: “Отчего это рассмеялась Сарра, сказав: "неужели я действительно могу родить, когда я состарилась"” (ст. 13). Действительно она так в себе помышляла. “Ибо, - говорит, - у Бога не останется бессильным никакое слово” (“Есть ли что трудное для Господа?” ст. 14)? Таким образом, вот Он явно открыл себя. Или вы не знаете, говорит Он, что я, как Господь естества, могу все, что восхощу, и омертвелые ложесна могу оживотворить и сделать их способными (к деторождению)? Ужели, говорит, есть что-нибудь невозможное для Бога? Не Я ли все творю и преобразую? Не Я ли имею власть жизни и смерти? “Ибо у Бога не останется бессильным никакое слово” (Лк.1:37)? Не прежде ли еще Я обещал это, и может ли слово Мое не исполниться? Слушай же: “Я опять буду у тебя в это же время, и будет сын у Сарры”. Когда, говорит, я возвращусь в это же самое время, тогда Сарра на самом деле узнает, что ни старость, ни неплодство ее не будут препятствием (к рождению сына); но слово Мое будет непреложно и действительно; рождение сына покажет ей силу Моего слова. Сарра, услышав, что не скрылись от Посетителя и мысли ее, “Не призналась, а сказала: я не смеялась” (ст. 15). Страх смутил ее ум. Писание, все приписывая ее немощи, говорит: “Ибо она испугалась” (там же). Но патриарх говорит ей: “Нет, ты рассмеялась” (там же). Хотя ты, говорит, помыслила об этом только в своем уме, и тайно посмеялась, не думай однако же, что можешь скрыться от всемогущества Пришедшего; не отрицайся от того, что было, и не прилагай греха ко греху; мы получим ныне великие блага; а всему этому причиной - наше странноприимство.

7. Будем все подражать ему, и позаботимся побольше о страннолюбии, не для того, чтобы получить в воздаяние только эти скоротечные и тленные блага, но чтобы приготовить себе и в будущей жизни наслаждение бессмертными благами. Если будем так делать, то и мы удостоимся принять здесь Христа, и Он сам примет нас в обителях, уготованных любящим Его, а мы услышим от Него: “Приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира”. Почему и за что? “Ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня” (Мф.25:34-35). Что может быть легче этого? Но он не повелевает нам с любопытством расспрашивать и разведывать о тех, кому намереваемся оказать свои услуги. Ты, говорит он, делай свое дело, хотя бы странник был и беден, хотя бы по наружности казался человеком презренным, потому, что то, что делается для них, усвояю Я себе. Почему и присовокупляет: “Так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне” (Мф.25:40). Итак, не будем пренебрегать столь великою пользою, происходящею от странноприимства, но постараемся каждый день производить эту прекрасную куплю, зная, что Господь наш требует он нас избытка усердия, а не множества яств, не трапезы роскошной, но сердца радушного, услуг не на одних только словах, но и любви, происходящей от сердца и чистого намерения. Поэтому, и мудрый сказал: “Слово - лучше, нежели даяние” (Сир.19:16). Часто ведь усердное слово утешает нуждающегося больше, чем подаяние. Итак, зная это, никогда не будем негодовать, на приходящих к нам; но если можем помочь их нужде, то сделаем это с радостью и радушием, так, как бы больше сами получали от них, чем подавали им. Если же мы не в состоянии помочь им, не будем, по крайней мере, грубо обращаться с ними, окажем им услугу хотя словом, и будем говорить им с кротостью. И для чего обращаться с ним грубо? Разве он принуждает тебя? Разве насильно заставляет делать что-нибудь? Он просит, кланяется, умоляет; а поступающий таким образом не жестокости заслуживает. И что я говорю: просит и умоляет? Он высказывает нам тысячи разных благожеланий, и все это делает ради одного овола. А мы и того ему не хотим дать. И можем ли получить за это прощение (от Бога)? Какое будем иметь оправдание, когда сами каждый день готовим для себя богатую трапезу, часто превосходящую меру нужного, а им (бедным) не хотим дать и малости, и это тогда, как могли бы получить таким образом в будущем бесчисленные блага? О, как велика наша беспечность! Сколько мы от нее теряем пользы для себя! Сколько прибыли упускаем из своих рук! Мы удаляем от себя данное нам от Бога средство к своему спасению, и не помышляем, не воображаем ни малости наших подаяний, ни великих наград за них, а все запираем в сундуки и предоставляем ржавчине поедать наше золото, или - лучше сказать - бережем его для воров; разнообразные одежды оставляем на порчу от моли, и не хотим распорядиться, как следует, тем, что лежит у нас без пользы, - так, чтобы оно опять сбереглось для нас, и чтобы мы могли чрез это удостоиться неизреченных благ. Но да сможем получить их все мы, благодатью и человеколюбием Господа нашего Иисуса Христа, с Которым Отцу со Святым Духом слава, держава, честь, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.

This file was created with BookDesigner program [email protected] 23.08.2010