Читать интересную книгу Навеки твой. Бастион. Неизвестный партнер - Гюннар Столесен

– Каким же образом ей стало это известно?

– Рассказала приятельница, которая в свою очередь дружила с приятельницей сестер Поулсен. Мама никогда не называла мне ни одного имени, тут я ничем не могу тебе помочь. Честное слово! До того дня, когда я нашла ее пьяной, она считала, что с сестрами Поулсен все кончено. Но в этот день она была в городе и встретила там одну знакомую, которая за что–то недолюбливала мать и с радостью воспользовалась возможностью сделать ей больно. Наверно, она просто завидовала, что мать богата, а ей приходится тянуть лямку на службе. Так по крайней мере считала мать. Она ее даже оправдывала. Эта знакомая рассказала, что она переписывается с Маргит Поулсен–Тартани, которая до сих пор состоит в связи с нашим отцом! Мама ей не поверила. Тогда эта низкая женщина достала из сумочки письмо, которое, видно, давно носила с собой. Она дала маме его прочесть. Из письма явствовало, что «старая любовь…» и т. д. и т. п. Дома у нас всегда был полный бар. Маме ничего не стоило напиться. День рождения был отменен. Мама заперлась в своей комнате и не хотела ни с кем разговаривать.

Когда она наконец вышла, ее как будто подменили. И начались бесконечные хождения от одного врача к другому в поисках все более сильных транквилизаторов. Она продолжала пить. Она так наловчилась прятать бутылки, что я никогда не могла их найти. Отец сердился. Мама молчала. Он начал все чаще ездить в Италию. Это называлось «деловые поездки». Но мы–то с мамой знали, куда он. ездит! Я поручила частному детективу следить за отцом. Он продолжал встречаться с Маргит Тартани. – Лиллиан снова всхлипнула. – Иногда Маргит Тартани сама приезжала в Норвегию, чтобы повидаться с отцом. Уж не знаю, что она при этом говорила своему мужу. Но она приезжала в Осло! И у нее хватало наглости звонить не только к нам домой, но и к Ронемам.

– Когда это было? – быстро спросил Рудольф.

– Лет пять или шесть назад.

– Значит, у них был еще старый телефон?

Лиллиан кивнула.

– Маме становилось все хуже и хуже. И я решила: так дальше продолжаться не может! Как ни странно, мне удалось уговорить ее разъехаться с отцом. Целый год она провела на Канарских островах под присмотром сиделки. Она так хотела поправиться! Ее состояние действительно начало улучшаться. Когда она вернулась в Осло, мы с ней поехали в Канаду и там открыли в банке счет на ее имя. Потом мы вернулись в Норвегию и проехали прямо в Берген, где у меня уже была договоренность с частной клиникой. Мама слушалась меня, как ребенок, – ей очень хотелось поправиться. Но увы! Мне пришлось порвать с Ронемами – я боялась проговориться. Остальное ты знаешь. Можешь проверить и убедиться, что я говорю правду. Но, ради бога, будь тактичен с мамой! Она еле держится!

– Теперь мне все ясно: ты хотела сказать, что Маргит Тартани не могла вымогать деньги у твоего отца, потому что они поддерживали прежние отношения.

– Да, – почти беззвучно ответила Лиллиан. – И я не понимаю, почему он вдруг обвинил ее в вымогательстве? Ведь это глупо, правда? И почему он признался в спекуляции валютой и тайном провозе бриллиантов?

– Этого я тоже не понимаю, – признался Рудольф. – Скажи, как тебе удается разыгрывать любящую дочь? Ведь тебе приходится притворяться каждый день – и перед отцом, и перец братом!

– Я очень люблю маму, – не задумываясь ответила Лиллиан. – И «Инт–Транс», – тихо добавила она.

– Ронемы могут подтвердить, что Маргит Тартани звонила к ним, чтобы поговорить с отцом?

Лиллиан кивнула.

– Да. Фру Ронем это подтвердит. Она сама мне рассказала, что однажды, когда отец был у них, ему позвонила женщина по имени Маргит Тартани. Фру Ронем было известно, что родители не ладят между собой, и она, зная, что я на стороне матери, спросила у меня, известно ли мне это имя. Я ответила, что у отца с этой женщиной сугубо деловые отношения. Фру Ронем очень удивилась – конечно, она мне не поверила.

По пути в Берумскую больницу Рудольф заехал к фру Ронем, чтобы поговорить с нею с глазу на глаз.

– Да, верно, – с легким удивлением сказала она. – Я совсем забыла. Это было так давно. А она имеет отношение к этой истории?

– Пока трудно сказать. Но я буду вам признателен, если этот разговор останется между нами.

– Не беспокойтесь, господин Нильсен. – Она произнесла это так просто и твердо, что Рудольф не сомневался: фру Ронем сдержит свое слово.

В Берумской больнице ему сказали, что раненой требуется полный покой, и попросили приехать завтра, предварительно позвонив.

На другой день Рудольф позвонил доктору Бюену и узнал, что больной стало хуже.

– Позвоните завтра, – посоветовал ему доктор Бюен.

29

В воскресенье Рудольф летал в Берген и беседовал с главным врачом частной клиники, в которой содержалась фру Огот Бек. Врач подтвердил, что фру Бек провела в клинике пять лет и ни разу не покидала ее. Фру Бек никто не навещает, кроме дочери, которая приезжает раз в два месяца. По телефону ей тоже никто не звонит, за исключением дочери, дочь звонит ей два раза в неделю.

Рудольф встретился и с самой фру Бек, но разговор не получился. Видимо, у фру Бек был один из ее «трудных дней» – она витала так далеко, что к ней бесполезно было обращаться.

С аэродрома Форнебю Рудольф собирался поехать прямо домой. Все–таки воскресенье, выходной день. Но свидание с фру Бек выбило его из колеи. Он отправился в Управление, где на столе его ждала записка:

«Стина Лёвберг, в девичестве Ёргенсен, похоронена на кладбище Вестре Окер двадцать пять лет назад».

Записка была подписана Харалдсеном.

Раздался телефонный звонок. Дежурный сообщил, что звонит какой–то человек, который в истерике утверждает, будто обнаружил труп.

– Один труп? – цинично пошутил Рудольф. – Соедините меня с ним.

– Моя фамилия Арнтсен, Оскар Арнтсен. Я управляющий домом на Грювенгвейен, одиннадцать, – сказал дрожащий голос, как только Рудольф представился. – Четверть часа назад ко мне пришла одна дама и сказала, что тревожится за свою подругу, фру Лехманн, которая живет в моем доме. Она боялась, что с фру Лехманн что–нибудь случилось. По ее настоянию я открыл дверь в квартиру фру Лехманн, и мы вошли в прихожую. – Рудольф слышал, как он сглотнул. – Запах был ужасный. Фру Лехманн, совершенно одетая, лежала на постели. По–моему, она умерла уже давно.

– Фру Лехманн? – быстро переспросил Рудольф: это имя как будто попадалось ему в списке, который составила Фрида Дален по телефонной книге Бранда. – Подождите у телефона, Арнтсен. – Рудольф открыл шкаф и нашел список. – Гертруда Лехманн?

‹ – Разве вы ее знаете? – Несмотря на волнение, Арнтсен очень удивился.

– Сейчас мы приедем к вам, тогда и поговорим, – перебил его Рудольф. – Та дама еще у вас?

– Да, я звоню из своей квартиры на первом этаже. А фру Лехманн живет… ее квартира на третьем, – заикаясь, проговорил Арнтсен.

– Оставайтесь у себя до нашего прибытия.

Рудольф положил трубку и пошел в кабинет Албректсена, но не застал его. Он позвонил дежурному и узнал, что Албректсен уехал домой больше часа назад. Карстен тоже. Рудольф позвонил Албректсену домой и сказал, что начинает операцию.

– Карстен поедет со мной, если только я застану его дома, – закончил он.

– Я тоже сейчас приеду. Как ты сказал, Грювенгвейен, одиннадцать?

Карстен оказался дома.

– Дай мне хотя бы поесть, Рулле! Поезжай вперед, я не задержусь. Грювенгвейен, одиннадцать?

Рудольф обошел кабинеты, проверяя, кто задержался на службе в этот воскресный вечер. Он нашел только Oге Орвика, который при виде Рудольфа поспешно сунул что–то в ящик стола. Однако Рудольф успел разглядеть, что это пачка билетов спортлото. Он велел Орвику позвонить доктору My и в технический отдел.

– Кроме того, постарайся разыскать Роботтена и Харалдсена и потом приезжай сам. Я поехал.

По дороге на Грювенгвейен он вспомнил о Магде. Надо бы позвонить ей. Правда, он не сказал ей, в какое время прилетит из Бергена, значит, она не волнуется.

Арнтсен оказался крепким невысоким человеком, ему было за пятьдесят. Женщину, которая плакала у него в комнате, звали Клара Виндалсму, она была очень красива, несмотря на явные признаки старой девы.

– В четверг вечером я ждала фру Лехманн к себе, – сказала фрекен Виндалсму, – но она не пришла, и я подумала, что она забыла о нашем уговоре. Я ей позвонила, мне никто не ответил. Я звонила всю пятницу и вчера тоже. В конце концов я встревожилась и решила попросить управляющего открыть мне квартиру, если сама фру Лехманн не откроет. Так мы ее и нашли…

– Арнтсен, когда вы в последний раз видели фру Лехманн?

– В четверг, часа в два или в три. Она куда–то шла, а я возвращался домой. Мы только кивнули друг другу. Она вообще была неразговорчива.

– А вы, фрекен Виндалсму, когда вы последний раз разговаривали с фру Лехманн?