– Браво! – особенно громко завопил Ася.
– Я тоже! Я тоже хочу! – восторженно завизжала Леринея.
– Сейчас я переправлю Аля с Шимми наверх, потом вылечу Кевина, а потом могу и с тобой позаниматься. Дог, а на десятый этаж слабо взлететь?
– Догоняй! – совсем по‑детски крикнул Дог.
Раздались одобрительные возгласы и аплодисменты всех остальных, потом по лестнице затопали сразу несколько пар ног – те, кто не умел летать, поднимались пешком. Делимор остался на первом этаже один. Чай совсем остыл, да и не хотелось его пить совершенно. А хотелось… Неожиданно оформившаяся мысль застала Эрмота врасплох. Хотелось быть нужным. Не ради великой, но абстрактной цели, не ради нажитых годами войны навыков убийцы или полководца. А себя самого. Хотелось о ком‑то заботиться. Как когда‑то заботился о сироте герцог Харвилл, как сам он заботился о Кристе.
Он растерялся. Лихорадочно заметался по кухне, в тайне радуясь, что никто его сейчас не видит.
– Он же не позавтракал! – застыв вдруг в самом центре просторного помещения, сообщил граф сам себе.
Делимор чувствовал себя полным идиотом и неумехой. Такие простые в походных условиях вещи, как приготовление пищи на костре и нехитрая сервировка трапезы котелком и флягой были ему, разумеется, не в новинку. Но в собственном доме он привык к услугам горничных и дворецкого и теперь панически боялся сделать что‑то не так. Кое‑как собрав на поднос еду и напитки, он устало опустился на стул.
– Это же всего лишь завтрак, – сказал он сам себе. – Всего лишь завтрак для мальчишки, просидевшего всю ночь у постели раненого. Какая разница?
Всю дорогу до десятого этажа он костерил себя за то, что сам вовремя не поучился у маркиза левитации. Может и не сумел бы, но хоть не было бы так обидно.
Боясь в последний момент уронить что‑то с тяжелого подноса, лорд осторожно толкнул ногой дверь комнаты Кевина и сделал несколько шагов внутрь.
– Эрмот? – маркиз, развалившийся в кресле, слегка приподнялся.
– Дог не завтракал, – стараясь выглядеть как можно более равнодушным, ответил Делимор и поставил поднос на низкий столик.
– Что? – мальчишка резко отвернулся от пациента, увидел графа и залился краской. – Ну зачем вы… Не стоило беспокоиться.
– Ты, может, и сам в кухню слетишь, – отозвался маркиз, – а вот Кевину подкрепиться не помешает. Спасибо, Эрмот.
– Да нет, я… – забормотал Дог, но вдруг оборвал сам себя. – Он просыпается! – после чего склонился над кроватью.
Делимор снова почувствовал себя лишним. Он совсем уж было собрался тихо удалиться, но тут очень отчетливо прозвучал незнакомый голос:
– Ты Дог? Ты мне не снилась?
И в следующий миг руки Кевина взметнулись, обняв паренька, притягивая его к себе. Эрмот застыл, не в силах осмыслить происходящее. Дог охнул, а потом сдавленно что‑то замычал и попытался отстраниться. У Делимора потемнело в глазах. Рефлексы сработали раньше, чем он сам успел что‑то сообразить. Кевин вскрикнул, сломанная рука повисла плетью, и он, отпустив мальчика, как был в горизонтальном положении, так и отправился в полет к противоположной стене.
– Эрмот! – завопили на два голоса Дог и Ася, но граф не видел и не слышал ничего. В голове кровью пульсировало единственное желание убить этого извращенца. Растоптать, стереть в порошок. Так, чтобы даже памяти о нем не осталось.
Противник, как ни странно, не собирался изображать из себя жертву. На ноги он вскочил мгновенно, в здоровой руке неизвестно откуда появилась шпага с богато инкрустированным эфесом. На перелом, как и положено воину, он не обращал ни малейшего внимания, сохраняя расслабленную стойку готовой к броску кобры. Делимору было все равно. На клинок Кевина он даже не взглянул, а свой достать из ножен не удосужился, продолжая наступать на молодого человека с голыми руками.
И неизвестно, чем бы все это закончилось, но Дог стрелой метнулся между ними и закрыл Кевина собой.
– Эрмот, остановись! Не надо! – граф вздрогнул и удивленно посмотрел на паренька. – Не надо! Ты же сам потом об этом пожалеешь! Он не нарочно! – Дог всхлипну и покраснел. – Он… он думал что я – девушка…
– А что – нет?! – в ужасе выдохнул Кевин.
– Ну подумаешь, поцелова‑ул мальчика! – невозмутимо произнес неизвестно откуда взявшийся Сириус, обтираясь о ноги Дога. – Ася вон с вампиром целовался‑у, и ничего‑у…
– Пожалуйста! – прошептал паренек и, робко сделав шаг вперед, положил ладони на грудь графу.
Одной рукой прижав к себе парнишку, а другую все же утвердив на рукояти меча, Делимор впился взглядом в лицо очередного нежелательного союзника. Кевин старался не смотреть на Дога. Щеки его заливал яркий румянец, в глазах полыхали стыд и злость, но взгляд противника он встретил твердо. Если бы не бисеринки пота на лбу и чуть расширенные зрачки, невозможно было догадаться, какую боль он испытывает. И граф неожиданно для себя осознал, что драться с этим парнем рука об руку будет не так уж плохо.
– Этот мальчик, – медленно, разделяя слова, произнес Эрмот, – маг, а не воин. Но пусть ни у кого не возникает сомнений, что, если он сам не сможет за себя постоять, ему послужит мой клинок. Сделай мне одолжение, маркиз де Карабас, доведи это до сведения всех, кто находится в этой башне.
– Во‑о‑орк! – простонал Ася. – Ну ты вообще шуток не понимаешь! Проехали, а? Вон, Дог совсем не переживает. А Кевин, между прочим, пока даже не соображает, где находится. И теперь мне второй раз за день его лечить придется твоими молитвами!
– Так это что, ты меня вылечил? – вскинулся Кевин.
– Вылечил я, а реанимировал Дог. И хватит об этом. Иди сюда, я тебе руку починю.
– Ладно, – молодой человек опустил шпагу и, косясь на Эрмота, сделал шаг в сторону маркиза, – заодно объяснишь мне, что такое маг. И что это за мутант клетчатый.
– Сам ты‑у мута‑унт! – обиженно провыл кис и требовательно затеребил когтями штанину Дога.
Не выпуская мальчика, Делимор нагнулся, ловко подхватил на руки кота и решительно потащил обоих подальше от этих двух ненормальных. Его только что догнали слова Сириуса о том, что маркиз зачем‑то целовался с вампиром, и злость снова ударила в голову. Но было еще что‑то, что заставляло в глубине буши радоваться, дарило какое‑то теплое чувство близости. Лишь после того, как Дог и кот скрылись в комнате Леринеи, недвусмысленно дав понять, что ему с ними делать нечего, Эрмот вернулся к себе и понял наконец почему, несмотря на все переживания этого утра, у него так хорошо на душе. "Ты же сам об этом пожалеешь!", – сказал Дог, и в глазах его было искреннее беспокойство за графа. А еще в этот напряженный момент он обратился к Делимору на "ты", словно ломая разделяющую их стену, которую сам же и построил.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});