— Ну, и где ваш дехрон? — графиня сжала в руках копье и обернулась на проезжающую машину. Первопроходцев окружал только лес и полоска шоссе за жидкой придорожной растительностью.
— Ты должна понимать, на что идешь. Неподготовленный человек может испытать стресс, потерять память, облысеть, даже сгореть при комнатной температуре. Я еще раз повторяю и прошу отнестись к моим словам серьезно: ничего не пугаться, ничему не удивляться, не делать резких движений, что бы тебе ни грозило, и не принимать решений без моего участия.
К чувству раздражения и неопределенности добавилось желание поругаться с Жоржем. Если этот кретин считает, что графиня Виноградова может себе позволить появиться на яхте лысой и обугленной, с ним вообще не о чем разговаривать. Его надо убедительно игнорировать. Мира вообще не понимала, что она делает ночью в лесу, в незнакомой машине.
— Не надо меня пугать. В вашей пустыне я уже побывала…
— Вы с Артуром побывали в среде смещенного хронального поля. Я думаю, смещенного на несколько миллионов лет. Дехрон — не поле. Дехрон — безвременье, которое никогда не похоже на пустыню. Это рассеянная, неустойчивая среда заторможенного пространства, в котором нет ни одного привычного тебе ощущения. Там не работают органы чувств и не соблюдаются законы физики. Твое поведение там зависит только от твоей внутренней собранности и мотивации.
— Оно похоже на сновидения?
— Скорее на смерть. Каждый шаг в этом мире требует колоссальной осторожности. Каждый миг, проведенный там, налагает ответственность. Я видел, как человек, находясь в дехроне, столкнул с рельсов поезд. Ему показалось, что на переезде застряла машина с его детьми. В истории человечества известны случаи…
— Хватит меня пугать?
— Нет, не хватит. Дехрон — это не пространство на небесах, не планета в дальнем космосе. Это первичный субстрат, которым мы намертво связаны, также как воздухом и гравитацией. Это среда, впитавшая в себя исходное состояние мира, без времени и без смысла. Живой архив, который нам раскодировать не дано.
— Тогда зачем туда лезть? Почему нельзя стрелять здесь, пока никто не видит?
— Здоровый молодой мужчина чуть не умер во время осечки, — напомнил Жорж. — От тебя и праха не останется. Стрела формируется из твоей энергии, Мира! Если ты отдашь ее здесь, ты умрешь. В дехроне твоя субстанция разрежена, ослаблена и завязана на общее энергетическое поле. Это хороший шанс поучиться стрелять, а там видно будет, — Мира приоткрыла окно, чтобы в последний раз надышаться воздухом, но Жорж запретил. — Закрой, — приказал он. — Нам понадобится замкнутое пространство.
— Нет! — испугалась графиня. — Дайте сперва подумать.
— Не надо думать, доверься мне. Расслабься, выброси из головы весь мусор, что ты накопила за свою жизнь, закрой глаза и позволь мне сделать это.
— Ну, вы сказали… Кто бы послушал! — Мира откинулась на сидении и закрыла глаза. — Когда придет оргазм и спросит Виноградову, разбудите…
«Чертов Деев, — подумала про себя графиня, — когда нужен — вечно пропадает…»
— Я, ваше сиятельство, не пропадал, — ответил Артур, прижимаясь щекой к решетке. — Я наоборот хотел…
— Тоже хотел со мной переспать, сучий сын?
— Хотел, ваше сиятельство, каюсь, но не посмел-с. Я был рад развлекать вас, да и только, а то вы как загрустите, так мне и жить тошно.
— Развлеки меня, — графиня припала к решетке с другой стороны и ощутила дыхание человека, который всю ночь пил водку и закусывал чесноком. Запах так рассмешил графиню, что она соскользнула с кирпичной стены и полетела в пропасть. — Развлекай меня, — приказала она псу, — развлекай, если сможешь…
— Если б я смог вернуть ваше сиятельство в первую брачную ночь с голубцом, вы были бы счастливы?.. — спросил Артур, и графиня задохнулась от возмущения.
— Брачная ночь с голубцом? Так ты представляешь себе мое счастье? — воскликнула она. — Ты кретин, Деев! Воистину кретин!..
— Мира… — графиня увидела в руке у Жоржа предмет, похожий на баллончик аэрозоли, который вмиг исчез. Только светлое облачко повисло у лобового стекла, и то растаяло. — Не спи! Не вздумай уснуть!
— Я не спала! — заявила графиня. — Нет, не спала! У меня хроническая бессонница. Можно?.. — она открыла дверь и вышла на воздух.
Голова посвежела, раздражение прошло, но впечатления, что жизнь меняется к лучшему, не возникло. Мире показалось, что ее обкурили наркотиком, которого она прежде не знала. За годы своей распутной, богемной жизни графиня Виноградова перенюхала всякую дурь, и перепробовала на вкус. У Зубова было что-то новенькое. «Ханни оценил бы», — отметила про себя Мира. Она с удовольствием глотнула бы коньяку, но Жорж не наливал, а просить графиня Виноградова не умела. Она умела только повелевать. «Хочешь пить — пей, хочешь нюхать порошок — пожалуйста, — учил ее Хант, — но не то и другое сразу. Кайф не умножается один на другой. Умножаются только головные боли».
— Что вы сделали? — спросила графиня своего поводыря в иные миры. — Что за дрянь вы распыляли в салоне?
— Вернись в машину.
— Я не могу…
— Можешь.
— Нет! Я еще не готова стать другим человеком ради вашей игрушки.
— Готова. Ты разумный и смелый человек, Мира. Тебе, также как мне, терять в этой жизни нечего, а другой ты просто не знаешь. Ты готова к этому шагу больше, чем кто-либо! Не позволяй страху отнять у тебя будущее.
— Вы как Валерьяныч. Просто какой-то непроходимый бурьян, а не человек. Еще скажите, что моя жизнь — иллюзия, память — обман, а проблемы — симптомы паранойи. Я не хочу гореть заживо. У вас огнетушитель есть или только коньяк?
— Я не Привратник, и не стану водить тебя по пустыням. Потешаться над человеческими пороками — тоже не мое хобби. Что есть твоя жизнь — ты узнаешь сама, когда взглянешь на нее со стороны. Нет никаких иллюзий, нет параллельных миров. Мир един, но подчинен логике, непонятной человеку. Если ты не научишься ее понимать, ты ни черта в этой жизни не стоишь.
— Чтобы понимать, необязательно лезть в дехрон. Валерьяныч сказал, что природа мыслит, почти как человек. Я могу понять что угодно, не сходя с этого места. Просто вы не умеете объяснять.
— Валерьяныч не сказал, в чем заключается это «почти»?
— В мощности процессора, — ответила графиня, и Жорж улыбнулся. — И в размере жесткого диска.
— В способности принимать информацию с различных точек зрения, — уточнил он.
Графиня посмотрела в глаза человеку, которого вчера знала лишь по рассказам. Глаза, слегка подсвеченные с панели приборов. У Жоржа Зубова были особенные глаза, глаза человека, которому хочется доверять. Если б этот дядька представился ей Господом Богом, она бы поверила сразу, потому что именно таким она представляла себе Господа Бога: респектабельным и надежным, непохожим на загорелого хиппи, который носится по пустыне на железной трещотке, и шокирует дев нескромными дарами. У человека с глазами Жоржа каждый день должен быть «Днем Земли», а то и «Галактики». Если только он не искусный гипнотизер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});