Читать интересную книгу "Смерть империи - Джек Мэтлок"

В начале 1990 года большинство западных дипломатов в Москве, в том числе и я, слабо надеялись, что Горбачев способен согласиться на постепенное растворение ГДР и участие единой Германии в НАТО и при этом уцелеть политически, сохранив достаточно власти для сохранения перестройки в живых. Дело не в том, что будущая НАТО с единой Германией вредила бы советским интересам, на деле, сточки зрения миролюбивого Советского Союза, в этом было много привлекательного. Германское членство в НАТО давало бы гарантию,, что никогда в будущем правительство Германии не решит обзавестись атомным оружием — в смысле безопасности худшего кошмара у советских руководителей не было, Горбачев понимал и то, что некоторое американское военное присутствие в Европе, и особенно в Германии, было в советских интересах, а НАТО являлась единствен ной правовой и политической основой для этого.[79] Он хотел, чтобы в Европе было меньше американских войск, но не хотел, чтобы они ее вовсе покинули.

Трудность была не в том, что Горбачев не понимал, что единая Германия в НАТО не станет у грозой советской безопасности, а скорее в том, насколько трудно убедить в таком новом подходе свой собственный народ. При том, что Варшавский Договор уже пребывал на последних стадиях роспуска, образ разрастающейся НАТО, включающей в себя всю Германию, в то время как советские войска оставляют эту территорию, а другие советские «союзники» становятся нейтральными или потенциально враждебными, рисовался общественности как поражение СССР, равное проигрышу в войне.

Государственный секретарь Бейкер, осознав трудности, стоявшие перед различными сторонами в начале 1990 года, выступил с инициативой создать такую переговорную основу, которая позволила бы Германии и ее западным союзникам достичь своих целей и при этом уменьшить политические трудности для Горбачева.

Приехав в феврале в Москву, Бейкер предложил Шеварднадзе переговорную формулу, названную им «два плюс четыре». Это значило: два германских государства в ходе переговоров урегулируют внутренние проблемы объединения, а затем к ним присоединятся четыре державы, получившие оккупационные права в Германии после второй мировой войны, — Советский Союз, Франция, Соединенное Королевство и Соединенные Штаты — для переговоров о «внешних аспектах»,

Шеварднадзе сразу же спросил с улыбкой: «А как насчет «четыре плюс два»?» Бейкер ответил, что в математике порядок слагаемых, может, и не имеет значения, зато в политике — имеет. Сторонние державы не должны создавать впечатления, будто они навязывают немцам решение вопроса. Два германских государства сначала должны договориться друг с другом, и только после этого остальная четверка присоединится к переговорам. После некоторого дальнейшего обсуждения — и благожелательного кивка Горбачева — Шеварднадзе согласился с формулой.

И без того скорый ход германского объединения приобрел добавочное ускорение в марте, когда партия западногерманского канцлера Коля, Христианско–демократический союз (ХДС), одержала головокружительную победу на выборах в ГДР, получив более чем вдвое больше голосов в сравнении со своей ближайшей соперницей, Социал–демократической партией. Лотар де Мейзьер, возглавлявший восточногерманский ХДС, стал премьер–министром и тесно сотрудничал с Колем в проведении объединения в соответствии с предложениями Коля. Уже через две недели после визита Модрова в Москву в начале марта стало ясно, что объединение Германии произойдет путем вхождения восточных Lander в Западную Германию, а не постепенного слияния двух суверенных государств. Надежды Москвы манипулировать податливым правительством ГДР для представления советских интересов на переговорах с Бонном оказались миражом, и это обострило для Горбачева политические трудности у себя дома. Выборы в ГДР, лишившие восточногерманских коммунистов всякого политического влияния, состоялись ровно через неделю после провозглашения независимости Литвой и всего через несколько дней после того, как Горбачев стал президентом Советского Союза.

При активном содействии канцлера Коля и молчаливом согласии других союзников по НАТО Бейкер свел в один большой пакет изменения в структуре и доктрине НАТО и передал его Горбачеву, когда они встретились в мае в Москве. Это будут, объяснил он, новая Германия и новая НАТО. Лихорадочно изыскивая способ оградить внутреннюю политику от взрывоопасных проблем, возбуждаемых германским вопросом, Горбачев помог представить советской общественности НАТО в менее угрожающем виде. Шеварднадзе нанес официальный визит в штаб–квартиру НАТО в Брюсселе и благожелательно отозвался о вкладе НАТО в европейскую безопасность. Он также пригласил генерального секретаря НАТО Манфреда Вернера посетить Москву.

События между тем развивались настолько быстро, что даже форсированный марш дипломатии с трудом поспевал за ними, 18 мая Горбачев при встрече с Бейкером продолжал настаивать на своем несогласии с членством объединенной Германии в НАТО, поскольку это представляло собой «фундаментальный сдвиг» в балансе сил и походило бы на поражение для Советского Союза. Пока Бейкер перечислял все способы, какими Соединенные Штаты, Западная Германия и их союзники по НАТО пытались принять во внимание советские интересы, Горбачев стоял на том, что Европе необходима совершенно новая структура безопасности, возведенная вокруг нейтралитета Германии. Хотя он и не открыл все, что в точности было у него на уме, похоже, он прощупывал подходы к некоему решению Запада, которое можно было бы представить как уравновешивающее крах Варшавского Договора. Когда же Бейкер не оставил никаких надежд на самороспуск НАТО во имя создания видимости симметрии, Горбачев заметил, что он сам, возможно, придет к убеждению обратиться с просьбой о вступлении в НАТО. Хотя он и убеждал пораженного Бейкера в своей полной серьезности, но развивать дальше идею советского членства в НАТО не стал. На деле, беседа о Германии завершилась на утешительной ноте, и Горбачев признал, что Бейкер привел основательные доводы, которые следовало серьезно рассмотреть.

Уделяя в беседах с нами особое внимание политическим факторам, Горбачев и другие советские руководители договаривались с немцами о деньгах, В мае во время негласной встречи Хорста Телтшика, советника Коля по национальной безопасности, с советскими руководителями Рыжков и другие пространно расписывали советские экономические трудности и настаивали на крупных кредитах. Циник уловил бы тут запах шантажа, но у реалиста не вызвало бы удивления, что Горбачев стремится получить ощутимые выгоды, чтобы сбалансировать политическую цену, какую ему пришлось бы заплатить, санкционируй он пребывание единой Германии в НАТО.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});