Читать интересную книгу Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

Устали все: рулевой, сенсори, модерати, сервиторы. Они были отравлены химией, залиты под завязку концентрациями синтетических гормонов. Рефлексы притупились, внимание и восприятие стали опасно рассеянными из-за чересчур долгого отсутствия сна. Лустиг знал, что у техножреца гипнагогические галлюцинации, и сам продолжал страдать от снотворных конвульсий, балансируя на грани вынужденного полусна. Его тело покрывали психостигматические язвы. Его подташнивало, он чувствовал себя отупевшим — мыслительные процессы растянулись до жуткого состояния сознания, где ничто больше не воспринималось как реальное. Он так устал, что даже перестал вести бортовой журнал.

Горящие пространства Шалтарских очистительных — юг Аргентума — стелились вокруг, словно сон. Он вел «Никомах Игникс», могучего «Владыку войны» Легио Темпестус, по восточному маршруту в Гокс, надеясь до ночи успеть к сборочным площадкам горы Сигилит. Каждый шаг давался с трудом. Мерные движения ног перемешивали темные хлопья биологических отходов, скопившихся на дне раки. Пальцы подергивались и дрожали.

Все каналы связи с ульем и легио были отрезаны несколько дней назад. Опасный, развращающий, всепроникающий мусорный код Архиврага начинал засорять каналы, и Лустигу пришлось деактивировать вокс, пикт-поток и все остальные устройства приемопередачи. Он подумывал, не остался ли «Никомах Игникс» последней действующей махиной Темпестус? Без доказательств обратного это казалось вполне вероятным. Лустиг оставил «Доминус Аякс» опрокинутым на спину и горящим во дворе обогатительного завода неподалеку от мануфактума Аргентума. Оставил «Аквилус Аггрессор» с простреленным торсом и зверски ослепленного, привалившегося спиной к высокой стене водовода, с раскинутыми ногами, словно умирающий пехотинец у стенки окопа. Из шеи и пробитой грудины «Аггрессора» валил тошнотворный дым. Он видел доблестного «Разбойника» «Амфитон» лежащего лицом вниз в высохшем речном русле, выгоревшего и почерневшего, словно тот прошел сквозь солнце. Он видел грозного «Пса войны» «Канариус» взорванного и лежащего на боку за мраморным фасадом храма рабочего поселения без ног и одной орудийной конечности, отгрызенных, словно кто-то рвал его на куски и пожирал в каком-то жутком голодном неистовстве. Он видел сожженный торс «Разбойника», безымянного и неузнаваемого, на вершине огромной кучи щебня, а потом, полукилометром дальше, на разрушенной улице рабочего поселка, — его оторванную голову, слепо уставившуюся в небо. По голове он с горечью узнал «Дилигенс Эродитус» — принцептуру своего давнего друга и партнера по регициду Доркаса Веймула.

Он видел слишком много. Если он сумеет вернуться живым, то наверняка встретит гневное осуждение повелителей Кузницы. Как он мог оставить столь многих умирать? Как можно было потерять столь многих? Как посмел он остаться в живых, когда остальные погибли?

Последние несколько часов до него доходили низкие животные стенания, эхом отражающиеся по БМУ. «Никомах Игникс» ощущал боль и тоже скорбел. Он видел безнадежные потери и перечень павших и стенал в отчаянии. Лустиг чувствовал его мысли. Они дергали его разум, прерывистые и полные страдания. «Никомах Игникс» страстно желал вернуться и беспощадно отомстить за потери, хотя и понимал, что работает на пределе возможностей.

«Заправимся, перезарядимся, — пообещал Лустиг махине, стараясь утешить ее страдания. — Заправимся, перезарядимся — и тогда мы придем за расплатой к бездушным врагам».

Перед амниотической ракой, в кресле в подбородке титана, Дольф Гентриан, модерати «Никомах Игникс», боролся с обволакивающим оцепенением, которое почти завладело им, и пытался сосредоточиться на текущей работе. Он следил за жизненно важными системами махины, особенно за теми, чьи показатели опустились ниже рекомендуемых порогов. Давление гидравлики падало, и ему постоянно приходилось убирать тревожные уведомления. Реактор работал неровно, словно аритмичное сердце, и, похоже, отупевший техножрец мало что мог сделать, чтобы успокоить его рваный пульс. В биообеспечении махины не осталось ничего стимулирующего, никаких гормональных усилителей и глюкозоадреналиновых инъекций, хотя никто из экипажа больше не выдержал бы добавочной стимуляции, даже если бы что-то и осталось. Гентриан чувствовал голодные спазмы пустых магазинов и орудийных зарядников.

Но в первую очередь он следил, не покажет ли манифольд опознание кодов или засветку цели.

Гентриан развел руки и пошевелил шеей. По расчетам манифольда, при текущей скорости через 5,3 часа «Никомах Игникс» достигнет внешних защитных батарей Горы, где, как все надеялись, они смогут расслабиться.

Он позволил манифольду развернуть поле зрения на триста шестьдесят градусов. По левому борту на несколько десятков километров тянулся обогатительный комплекс, разбитый и смятый продолжительным дневным обстрелом. Кое-где били огромные, рвущиеся в небо султаны горящего газа и прометия из разбитых трубопроводов и хранилищ. Углеводородный смог омывал еле шагающую махину.

Массивные ангары и фабричные комплексы, отмечавшие окраины рабочего поселения Гокс — широкий пояс промышленных анклавов субулья, — лежали по правому борту. Махина шла через пограничный район под названием Подгоксовый Край. Здания, многие из которых были повреждены и покрыты шрамами, представляли собой массивные строения из серого оуслита и мрамора: механические мастерские, заводские депо, фабричные станы, склады, конвейерные цеха. Высокие каменные дымовые трубы торчали кверху, словно гигантские пальцы. Махина шагала по относительно чистому проходу на широкой магистрали, роккритовую поверхность которой покрывал блестящий слой битого стекла и силикатных осколков. На одной стороне магистрали, в глубокой воронке, словно в чашке, лежал перевернутый остов лихтера «Арвус» с раскоряченными крыльями, похожий на жука, пришпиленного в круглой рамке булавкой. Чуть дальше, словно специально припаркованные, стояли в ряд три «Завоевателя» без башен и гусениц, с покрытыми копотью корпусами. В фасаде фабричного стана торчало крыло и часть хвостового оперения «Грома».

Манифольд засек далекое побоище. В десяти километрах к северо-западу небо сошло с ума от обширного непрерывного заградительного огня и трассирующих снарядов — наземные батареи начали обстрел какой-то невидимой цели. Извивающиеся, похожие на червей, слепящие полосы выстрелов терзали и хлестали непроглядный дым моросящим дождем, прекратившись так же быстро, как и начались. Двадцать секунд спустя они принялись неистовствовать снова.

Гентриан посмотрел в другую сторону. Далеко позади облака осветились снизу вспышками мощных разрывов. Он отследил девяносто шесть самолетов по левому борту, низко и на большой скорости идущих в сторону запада.

Внезапно зазвучала палубная сирена, следом за ней два сигнала сближения, за которыми, в свою очередь, донеслись снизу глухие удары и дробь осколков, отскакивающих от корпуса.

Лустиг прокантировал машине стоп и задний шаг.

<Что это?> — спросил он инфоговоркой.

Гентриан глянул в оптику ближнего обзора.

— Мины, принцепс. Мы только что вступили на минное поле. Сдетонировали пружинные мины под ногами.

<Повреждения?>

— Минимальные. Щербины на нескольких плитах брони. Мины противопехотные.

Гентриан увеличил разрешение ауспика. За полем разбросанных в беспорядке полузарывшихся боеприпасов располагался длинный ряд более мощных противотанковых мин, установленных на шестах в трех метрах над землей. Мины и толстые шесты опутывала колючая проволока.

Лустиг прочитал результаты сканирования.

<С этими рисковать не будем. Только не в нашем теперешнем состоянии. Тягу на реверс. Задний шаг по очереди, поворот на юг. Сенсори, проложите мне курс обхода>.

— Есть двигатели на полный реверс. Задний шаг, поворачиваем на юг.

Гентриан ожидал выговора. Он понимал, что должен был увидеть прыгающие мины задолго до приближения. Но он отвлекся и проглядел сигналы: ошибка для новичков, заслуживающая порицания. Тут ему пришло в голову, что принцепс слишком измотан, чтобы повышать голос для сердитой речи.

Манифольд вспыхнул — мощный энергетический разряд с визгом взорвал фасад здания в двадцати метрах по левому борту. Затем прилетело еще два разряда, из другого места, выев глубокие воронки в дорожном покрытии по правому борту.

— Щиты на полную! — завопил Гентриан.

Их держали на низком уровне, сберегая энергию. Пустотные щиты забились и заискрили, пытаясь восстановиться и слиться на полную мощность.

— Давай. Давай! — поторопил модерати.

Из бронированной кабины позади кокпита техножрец сердито прокантировал, что он пытается. Гентриан слышал, как тот старается умиротворить машинных духов и уговорить их сотрудничать.