Солнце уже приближалось к горизонту, и в любую минуту они могли покинуть это место. Если они встанут, то увидят ее. Анне захотелось убежать как можно дальше от звука этих голосов и от чудовищной правды. Как можно сильнее прижимаясь к скале, Анна обогнула ее. Острый ракушечник впивался в ладони и цеплялся за тонкую рубашку. Становилось холодно.
Когда она наконец добралась до входа в пещеру, он ей показался входом в преисподнюю. И Анна заставила себя войти внутрь. Солнце теперь светило ей в спину, и впереди нее бежала длинная тень. Прочь отсюда! Как можно скорее – прочь! Эта мысль молотом стучала в висках.
Но ни в коем случае нельзя заблудиться. Еще один поворот, и она окажется в спасительной темноте.
Неожиданно споткнувшись, Анна плашмя упала на песчаный пол пещеры. Несколько секунд она лежала неподвижно, пытаясь восстановить дыхание и чувствуя на губах соленый песок. Отдышавшись, Анна поднялась на ноги и тут увидела то, обо что она споткнулась. Это была рука – вздувшаяся, синюшная, с остатками того, что было когда-то рубашкой. Разбухшие пальцы, на одном из которых тускло поблескивало золотое кольцо с печаткой, были судорожно сжаты. Ей было знакомо это кольцо. Тошнотворный запах коснулся ноздрей, и, чувствуя, что задыхается, она дико закричала. Звук вырвался из ее горла непроизвольно, прежде чем она успела остановить его, и, отразившись от каменных стен, зазвенел в ушах.
Карим. Она нашла Карима.
Глава 45
– Кажется, становится холодно. Посмотри, солнце уже садится.
Потягиваясь, Рия встала. Ее тело было великолепно, и она знала это. Рия не совсем понимала, как это произошло, но теперь снова и снова хотелось, чтобы Уэбб обладал ею. Может быть, дело в том, что ой изменился так же сильно, как и она? Раньше он обращался с ней так бережно и заботливо, словно она была сделана из стекла. Теперь же – как и должно обращаться с женщиной – грубо и жестоко. Рию радовало, что он так же безжалостен и циничен, как она сама. А тот факт, что он был наемным убийцей, переполнял ее гордостью. Ей надоели бесконечные бесплодные интриги, в которых приходилось участвовать. Все эти годы ей был нужен кто-то такой же, как и она сама. Человек, которому она могла бы довериться, с которым могла бы поделиться своими планами. А то, что он не сразу уступил ей, заставляло восхищаться им еще больше. Но теперь, когда все карты раскрыты, ничто не помешает им работать вместе.
Она снова потянулась и посмотрела на него. Ее взгляд слегка затуманился, а голос звучал хрипловато и возбуждающе:
– Что будем делать? Оденемся и пойдем к остальным или…
Следуя многолетней привычке, она окинула взглядом пляж – убедиться, что они одни. Волны лизали узкую полоску песка, которая была совершенно пустынна, кроме… Внезапно Рия закричала. В ее голосе звучала ярость и тревога:
– Уэбб, посмотри! Следы! Они ведут прямо сюда…
А потом оба услышали крик. Он эхом отражался от окружающих скал, а женщина все кричала и кричала.
– О Боже!
С платформы на пляж вело несколько шатких ступенек, но Уэбб, вскочив на ноги, одним кошачьим движением спрыгнул на влажный песок. Немного поколебавшись, Рия последовала его примеру. Перед отъездом с Кубы она прошла разностороннюю подготовку, и, благодаря этому, ее тело было очень гибким и мускулистым. А ее пистолет был снабжен глушителем, и Рия умела с ним обращаться.
Анна спохватилась слишком поздно. Увидев тень, она попыталась бежать, но снова все происходило, как в одном из ее ночных кошмаров. Ноги вязли в мокром песке, который сковывал движения, и сильные руки схватили ее за плечи и развернули.
– Какого черта ты здесь делаешь? Шпионила…
Он задыхался от быстрого бега и с трудом сдерживал ярость. Анне удалось освободить одну руку, и теперь она лихорадочно шарила в сумке в поисках пистолета. Это была последняя, отчаянная попытка спасти свою жизнь. Уэбб стоял против света, и ей не видно было его лица, но она знала, что он совершенно обнаженный, только что оторвавшийся от той, другой женщины. Первобытный страх смешивался с ненавистью, и это придавало ей силы для борьбы, которая, впрочем, была неравной и бесполезной. Сумка упала с плеча, и все ее содержимое вывалилось на землю. Уэбб крепко держал Анну, заломив ей руки за спину. Боль была невыносимой, и она бы закричала, если бы он свободной рукой не зажал ей рот.
Глаза слезились от слепящего солнца, и Анна-Мария казалась лишь темным силуэтом на оранжево-красном фоне.
– Это очень хорошо, что тебе удалось обезвредить эту девку, mi querido. Иначе я бы с большим удовольствием пристрелила ее. Хотя, наверное, нам все равно придется это сделать – она знает слишком много. Мы можем оставить тело здесь – рядом с мертвым любовником, а крабы и океан довершат все остальное.
– Ты становишься слишком кровожадной, любовь моя. И это мешает тебе трезво смотреть на вещи. Для начала не мешало бы узнать, кому она говорила о том, что идет сюда.
Почувствовав, что еще немного – и он сломает ей руку, Анна перестала вырываться и обмякла. Это своеобразное объятие казалось жестокой пародией на то, что было между ними раньше. Она ненавидела и презирала себя за собственную слабость, но по лицу уже текли слезы, которые она не могла сдержать.
– Какая разница? Она же слышала наш разговор! Не можем же мы ее после этого отпустить. Мы можем убить ее сейчас и спрятать тело в одной из маленьких пещер, куда прилив принес его тело, – голос Анны-Марии был совершенно ровным, даже небрежным. С тем же успехом она могла бы говорить о сдаче в прачечную грязного белья.
– Разница между профессионалом и любителем заключается в том, что первый, перед тем как действовать, взвешивает все за и против, – уверенный тон Уэбба не допускал никаких возражений. Он продолжал крепко держать Анну, хотя понимал, что она уже не имеет ни сил, ни воли к сопротивлению. – Я не хочу, чтобы мне пришили убийство. А потому мы найдем безопасное место и спрячем ее там до тех пор, пока не выясним, кто ее послал и кому она говорила, что пошла сюда.
– Разве это что-нибудь изменит? Да и куда мы ее спрячем? По-моему, это пустая трата времени. – Анна-Мария помрачнела. В ее взгляде, брошенном на Анну, сквозила ничем не прикрытая злоба и ненависть. Но она привыкла подчиняться приказам, а здесь командовал Уэбб. По крайней мере, он не кудахчет над этой белокурой сучкой, как другие…
Анна слышала, как они спокойно продолжают обсуждать проблему ее убийства, и ей все меньше верилось, что это происходит на самом деле.
– Так спроси ее… спроси ее сейчас, знает ли кто-нибудь о том, что она здесь. А если она попытается кричать, я ее пристрелю. Если же ей вдруг не захочется с нами разговаривать, то я найду способ заставить ее. Вряд ли она привыкла к боли или грубому обращению.