Особняк выглядел еще внушительнее, а ступени еще круче, чем она помнила. Кэбмен донес ей вещи до порога, и Лора наградила его благодарной улыбкой и щедрыми чаевыми. Он отказался от денег и сочувственно посмотрел на нее, давая понять, что догадывается о ее положении, и от этого у Лоры даже защипало глаза. Когда кэб уехал, она надела очки, и, гордо подняв голову, подошла к двери. К счастью, дверь отворилась прежде, чем она успела постучать, и она поняла, что ее приезд был замечен. Однако, дворецкий посмотрел на нее холодно.
— Меня зовут мисс Воэн, — сообщила Лора с большей уверенностью и надменностью, чем это ей было свойственно. — Меня ждут.
— Вход для прислуги находится с другой стороны, — и он начал закрывать дверь.
— Я гувернантка, — возмутилась Лора. — Мы не пользуемся входом для прислуги.
Она, конечно, не была уверена, имеет ли она такие права, но хотела показать с самого начала, что ее нельзя запугать.
Дворецкий, вероятно, признав ее право пользоваться парадным входом, открыл дверь настолько, чтобы она могла войти и позвал лакея забрать ее багаж.
— Пожалуйста, известите сэра Мэтью, что я приехала.
— Сэра Мэтью нет дома. Я сообщу ему, как только он вернется. — Дворецкий, которого звали Паркер, обратился к лакею: — Мисс Воэн будет жить в комнате для гостей, смежной с детской.
Лора прошла через огромный мраморный холл, направляясь прямо к парадной лестнице. Гувернантки не пользуются черной лестницей — по крайней мере, такие как она. Она не смогла сдержать восторженного возгласа, когда лакей открыл дверь ее комнаты. Она ожидала увидеть голый пол или потертый ковер, выцветшие шторы и старую мебель. В действительности это была аккуратная, светлая комната со шторами и покрывалом на кровати из английского ситца золотисто-желтого цвета. Кровать выглядела очень удобной; здесь же был большой шифоньер, комод и даже письменный стол. Комната поражала уютом и теплом.
— Как здесь тепло, — воскликнула Лора, еще в холле заметив, что дом обогревается, и с любопытетвом посмотрела на радиатор.
— Это все он, — объяснил лакей, поставив чемоданы, — он не скупится на тепло.
— Это заметно, — согласилась Лора, почувствовав, что за день она промерзла до костей. — Какая приятная комната! Здесь жила прежняя няня?
— Нет. — Лакей отвечал сдержанно. — У нее была комната по соседству с детской.
— Кто присматривает за мисс Мирандой по ночам?
— У нее есть две горничные, одна из них постоянно при ней.
Лакей держался с ней не слишком дружелюбно. Он не одобряет то, что няню уволили, а вместо нее взяли гувернантку, решила Лора, когда он ушел. Это значит, что вся прислуга недовольна, и придется преодолевать их предубеждение и особенно трудно будет с горничными в детской. Без сомнения впереди будет много трудностей, но в такой замечательной комнате невозможно было отчаиваться. Отогревшись душой и телом, Лора начала распаковывать вещи. Ее занятие прервал стук в дверь, и в комнату вошла горничная с подносом.
— Мистер Паркер сказал, что, возможно, вам захочется чая с дороги.
— Большое спасибо.
Прежде чем Лора успела сказать еще что-нибудь, девушка окинула ее пристальным взглядом и поспешила уйти. Рассмотрела меня, сказала Лора своему отражению в зеркале, чтобы рассказать другим. В этот момент горничная и лакей, несомненно, находились где-нибудь на кухне и описывали эту бедную невзрачную личность, у которой настолько не сложилась жизнь, что она вынуждена стать гувернанткой. Гувернанток всегда считали неудачницами; никто добровольно не выбирал эту службу, на нее поступали по необходимости. Няни были дородными, розовыми и счастливыми, излучали тепло и радость, а гувернантки были худыми, бледными и несчастными и безуспешно пытались вложить знания в не желающие учиться головы. Каким-то образом, подумала Лора, ей придется стать сочетанием того и другого.
Она давно закончила разбирать свои вещи, горничная уже унесла поднос. Стемнело, зажгли свет, но Лору все еще не пригласили к сэру Мэтью. Она терпеливо ждала, но в ней начало расти опасение, что о ней забыли. Несколько раз она порывалась выйти в коридор и отправиться на поиски Паркера, но в последний момент мужество ей изменяло. Наконец, она не смогла больше выносить неизвестность. Она открыла дверь и пошла по коридору к лестнице.
Внизу ярко горели люсгры, и две нарядно одетые дамы прошли через холл к гостиной, откуда доносился гул голосов и веселый смех. Лора быстро отошли от перил и направилась в сторону черной лестницы. Там шум был еще громче и оживленнее, но дышащий такой же радостной, дружелюбной атмосферой. Лора одиноко побрела назад к детской, где из-под закрытой двери виднелась полоска света. Она в нерешительности стояла перед ней, не зная, постучать ей или нет, когда в коридоре появилась горничная с большим подносом. Почувствовав себя в глупом положении, Лора шмыгнула в свою комнату, но она была уверена, что ее поведение было замечено, и о нем будет непременно доложено.
На столе стоял поднос с ужином. Когда Лора подняла крышку, она не смогла сдержать возглас восхищения. Еда была превосходна: чашка супа, рыбная закуска, большая тарелка с жареным цыпленком и овощами под соусом и фруктовое желе со взбитыми сливками. Она решила, что то же самое подавали сегодня за ужином сэру Мэтью и его гостям. Как бы дальше ни пошли дела, под его крышей она не будет мерзнуть или голодать.
Но ей было тоскливо. Сидя в одиночестве за ужином, она слышала смех, доносившийся до нее снизу, и чувствовала себя забытой, оказавшейся на ничейной земле, между господами и прислугой в этом огромном доме. Она с трудом справилась со слезами, готовыми политься у нее из глаз, и заставила себя съесть что-нибудь, потому что вернуть ужин нетронутым означало обидеть повара.
Потом она выставила поднос в коридор и забралась в постель. Только потушив свет, Лора дала волю слезам печали и одиночества и, выплакавшись, наконец, заснула.
— Сэр Мэтью примет вас сейчас, мисс.
Лора расправила свою серую юбку, пригладила выбившуюся прядь и последовала за горничной в библиотеку. Странно, думала она, ей пришлось потратить столько времени, чтобы сделать себя непривлекательной, тогда как такие дамы, как княгиня, специально украшают себя, чтобы ему понравиться. Но Лора все же предпочитала и далее скрывать свою настоящую внешность, потому что верила, что привлекательная зеленоглазая гувернантка вряд ли сохранит свое место. Однако, когда она вошла в библиотеку, то первое, что привлекло ее внимание, был не мужчина, который ждал ее, а красота комнаты и ее убранства. Она как зачарованная смотрела на величественные пропорции библиотеки, красные бархатные портьеры и мягкие кресла, и бесконечные ряды книг в кожаных переплетах. Ее охватил восторг и острое желание прочитать каждую из этих книг. Лора впервые осознала, что хотя отец не оставил ей денег, он дал ей гораздо более ценное наследство — истинную любовь к знаниям.