Где-то раздались чьи-то стенания.
Безликий бог захихикал.
Открылась входная дверь.
Дейсейн заставил себя не двигаться, боясь, что если он повернет голову, то провалится в глубины забытья и утонет в…
В поле зрения оказался Паже, внимательно глядящий на него сверху вниз. Доктор приподнял веко и осмотрел глаз.
— Проклятье, вы все еще продолжаете бороться с этим! — воскликнул он.
— Бороться с чем?! — прошептал Дейсейн.
— Я совершенно не сомневался, что, потратив столько сил, вы уже должны были быть без сознания, — ответил Паже. — А ведь вы не собираетесь в ближайшее время подкрепить свои силы.
И в этот момент Дейсейн почувствовал, как болезненно заныло в пустом желудке. Он цеплялся за эту боль. Она помогала ему не дать утонуть в захлестывающих его зеленых волнах.
— Вот что я вам скажу, — произнес Паже. Он исчез из поля зрения Дейсейна. Затем послышалось скрипучее ворчание: — Я просто буду сидеть здесь и наблюдать за вами, пока Уин не вернется сюда с чем-нибудь, что вы запихнете себе в рот. Я не буду нападать на вас и не позволю кому-нибудь другому прикоснуться к вам. Перевязка может подождать. Более важно сейчас для вас — отдохнуть. Если сможете, то поспите. Перестаньте бороться с этим.
«Сон! Боги, как же усталость манит забыться сном!
Так все же, бороться с чем?»
Дейсейн попытался еще раз сформулировать этот вопрос, но не было сил. Их хватало лишь на то, чтобы просто цепляться за крошечный ослепительно сияющий островок сознания и продолжать всматриваться в кремовый потолок.
— Ведя эту борьбу, вы пытаетесь выбраться из трясины, все более засасывающей вас. Что заставляет меня подозревать, что в вашей теории есть какое-то зерно истины. Мы все еще не избавились до конца от подсознательно спрятанного в нас насилия.
Монотонный голос Паже действовал гипнотически. Фразы проносились мимо сознания Дейсейна.
«…Эксперимент по приручению людей… выведенных из экзальтации, из неизменяющихся условий… должны заново воспитать в людях чувство понимания… ничего нового: человечество всегда сражается с какими-либо проблемами… сродни религиозному переживанию — создание нового слоя теоботаников… не отрекаться от жизни или от понимания жизни… поиск общества, которое меняется постепенно, по мере удовлетворения нужд его членов…»
В голове Дейсейна раздался громогласный шепот одного из безликих богов: «Слушай мою заповедь, данную тебе: бедняк не может позволить себе жить по принципам, а богач не нуждается в них».
Дейсейн лежал неподвижно в полной тишине.
Он боялся шевельнуться.
Он ощущал, что ниже него живет и работает мир Сантароги, а он лежит здесь, выше этого мира. Что-то манило его. Такое знакомое. Он чувствовал близость этого знакомого мира, но старался отогнать от себя мысль о нем. Сантарога пыталась убаюкать его обманчивыми масками, за которыми скрывались булыжники притворства и коварного замысла. И все равно она манила. Она подходила ему. Он чувствовал, как с бурным удовольствием протягивает руки к этому миру, но отшатнулся назад, испуганный этими булыжниками, которые были повсюду, образуя темный покров над жизнью, наполняя его кремового цвета тоской — успокаивающей, манящей, сахаристой.
И все равно она манила.
Он не мог преодолеть соблазн в виде ослепительно сверкающих пиротехнических средств, палитры цветов, режущих глаза.
И все это был обман.
Он чувствовал это — что все это обман, множество стереотипов и хорошо усвоенных условных рефлексов.
Он ненавидел этот мир.
«Который? — спросил он себя. — Сантарогу… или же тот, внешний?»
Что-то ухватилось за плечо Дейсейна.
Он пронзительно закричал.
Вынырнув из сна, Дейсейн понял, что стенает и что-то бормочет. Несколько секунд потребовалось ему, чтобы прийти в себя. Куда же делись безликие боги?
Паже склонился над ним и положил руку на его плечо.
— Вам снился кошмар, — сказал Паже. Он убрал руку. — Только что вернулся Уин с едой — вот она.
Желудок Дейсейна стиснул спазм.
Бурдо стоял справа от него у соседней кровати, на которой находился ящик, доверху заполненный консервными банками.
— Принесите мне открывалку и ложку, — попросил Дейсейн.
— Просто скажите мне, какую банку вы выбрали, и я открою ее, — предложил Бурдо.
— Я сам сделаю это, — не согласился Дейсейн. Он приподнялся на локтях. Руки задрожали, но почувствовал он себя сильнее — словно отчаяние давало ему дополнительные силы.
— Ладно, ублажи его, — сказал Паже, видя нерешительность Бурдо.
Тот пожал плечами и вышел из комнаты в дверь, находившуюся рядом с кроватью.
Дейсейн отбросил простыни. Жестом он отверг помощь Паже, потом коснулся ногами холодного пола. Он глубоко вздохнул и качнулся в сторону соседней кровати. Дейсейн чувствовал силу в коленях, но понимал, что еще довольно слаб.
Бурдо вернулся и передал Дейсейну открывалку с вращающейся рукояткой.
Дейсейн присел рядом с ящиком и вынул оттуда большую зеленую банку, даже не глядя на этикетку. Потом он вскрыл ее, взял предложенную Бурдо ложку и отогнул крышку.
Бобы.
Из открытой банки ударил запах Джасперса. Дейсейн посмотрел на этикетку: «Упаковано кооперативом Джасперса». Дальше шли даты изготовления и поступления в продажу, а также указание: «Продажа в других штатах запрещена. Подвергнуто обработке в декабре 1964 года».
Дейсейн внимательно посмотрел на банку. «Джасперс? Этого не может быть. Эта продукция не предназначена для перевозки. Его невозможно сохранить от…»
— Что-то не так? — спросил Паже.
Дейсейн еще раз осмотрел банку с сияющей, блестящей этикеткой.
«Бобы в мясном соусе с говядиной», — прочитал он желтые буквы.
Дейсейн, не обращая внимания на соблазнительный аромат, шедший от банки, посмотрел на ящик. Он попытался вспомнить, расслышал ли он, когда открывал банку, характерный свист, свидетельствующий о нарушении герметичности… и не мог вспомнить.
— Что-то не так? — повторил вопрос Паже.
— Все должно быть в порядке, — заметил Бурдо. — Вся продукция поступает от частных ферм.
Дейсейн оторвал взгляд от ящика. Насколько он мог видеть, на всех банках были наклеены этикетки кооператива Джасперс. «Частные фермы?»
— Вот, смотрите, — сказал Паже. Он взял из рук Дейсейна банку и ложку, попробовал бобы и улыбнулся. Потом вернул банку и ложку Дейсейну, который автоматически взял их.
— Здесь нет никакого подвоха, — убеждал Паже.
— Лучше и не может быть, — сказал Бурдо. — Это из частной лавки Пита Маджи, прямо с частной фермы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});