— Да нам и неоткуда ждать помощи, — с дрожью в голосе произнесла Таня, плотнее прижимаясь к Вове.
— Может быть, нам следует отступить? — неуверенно предложил Сеня. — Уйдем обратно через Портал — и всё.
— И бросим дварфов на произвол судьбы? — Малиновскую возмутило подобное предложение до глубины души.
— Если мы уйдем, дварфы не пострадают, — справедливо заметил Слава. — Ему нужны мы. Ну и… не будем лукавить — в первую очередь ему нужна Настасья.
Все обернулись в сторону Насти. Та лишь боязливо поежилась на своем месте и пожала плечами.
— Если мы вернемся в наш мир, то он все равно последует за мной, — она обхватила голову руками. — Поверьте, это его не остановит. Он наплюет даже на риск быть обнаруженным в нашем мире!
— Ты хочешь сказать, что эти мертвые — кем бы они ни оказались на самом деле — пойдут за нами даже сквозь Портал? — ужаснулась Таня.
— Не уверен, что они смогут его беспрепятственно миновать, — усомнился Бирюк. — Они ведь существа этого мира, а значит, у них не должно получиться проникнуть в наше пространство.
— Это всего лишь неподтвержденная теория, — сказал Антон. — И сейчас не самое лучшее время, чтобы её проверять. Даже манускрипты нашей замечательной Библиотеки не дают исчерпывающих ответов на данный вопрос. Достоверно известно лишь то, что животные не могут пересекать Грань миров. А насчёт мертвых там ничего не сказано. Никто из наших предшественников, полагаю, не сталкивался с этим. Поэтому мы примем бой здесь. Бегство лишь отсрочит схватку, но не спасёт от неё.
— Да как вообще можно думать об этом? — Маша даже притопнула ногой. — Какое ещё бегство? Вам не стыдно?
— Опасно, знаете ли, вести сражение с параноиком. — поежился Бирюк, имея в виду Евгена, и развел руками. — Мало ли как там окажется…
— В тот день, когда все произошло, — тихо сказал Антон, и все обернулись к нему. — Когда Евген атаковал Настю… Я заглянул в его мысли. Так, на несколько секунд… Знаете, у него такая жуткая каша в голове. Он жалеет себя, а ненавидит её, и меня, и нас всех, и получается такой кошмарный бульон из мыслей, которые неизвестно теперь во что выльются. Нам нужно быть настороже.
— И всё-таки я хочу кое-что проверить, — Бирюк решительно сжал кулаки. — Я телепортируюсь к Порталу и посмотрю, свободна ли дорога.
— Мы ведь уже решили, что не будем отступать! — сказала Малиновская.
— Я сделаю это для того, чтобы знать наверняка и не думать позже, могли бы мы так поступить или нет. Кроме того, я хочу своими глазами увидеть этих «мертвых солдат». Как-то не очень я доверяю… птичкам. Марусь, прости, — он сделал шуточный реверанс в сторону Малиновской, но Маша всё равно нахмурилась.
— Вов, ведь это может быть очень опасно! — Татьяна пришла в ужас от его решения, но сам Бирюк в этот момент смотрел на Антона.
— Я увижу все собственными глазами и тогда, клянусь, больше не буду упорствовать, — пообещал он.
— Хорошо, — согласился с ним Антон. — Разведаешь — и сразу назад. Хотя бы расскажешь нам, на что это всё похоже…
Вова быстро кивнул, потом закрыл глаза, чтобы сосредоточится, и тотчас исчез во вспышке и завихрениях ветра — только пыль взвилась с мраморного пола ему вслед…
Глава 17. И грянул гром…
Четырьмя днями ранее…
Евгений в бешенстве выбежал на улицу и остановился, тяжело дыша. Мысли скакали и путались в голове, глаза застилала пелена гнева. Хотелось только одного — сжечь и испепелить всё вокруг. Чтобы не осталось ничего. Ни людей вокруг, ни их раздражающих голосов, ни звуков смеха и беспорядочных сигналов машин — хотелось, чтобы все это разом умерло, смолкло навеки, чтобы вокруг осталась только оглушительная тишина и выжженная огнём пустыня, созданная им самим.
Сзади хлопнула дверь в подъезд. Женя вздрогнул, обернувшись, с некоторым облегчением обнаружив, что это просто незнакомые ему люди. Нужно оказаться подальше от этого так ненавистного теперь дома — и он быстрым шагом пошёл прочь. Движение создавало ощущение хоть какого-то действия. По пути он пару раз задел плечом случайных прохожих, слыша недовольные возгласы за своей спиной. Всего одно касание его руки — и эти люди замолчат. Замолчат навсегда. Но это лишнее. Сейчас это — лишнее. Не стоит растрачивать силы на тех, кто этого не достоин. Имеются другие конкретные индивидуумы, которые причинили ему боль. Они в приоритете. И они ответят за это. Все до единого. Нужно только найти способ…
Кажется, он всё ещё идет недостаточно быстро — как только эта мысль пришла Жене в голову, он побежал.
Ночь стремительно накатывала на город, зажигая окна московских многоэтажек. Сейчас необходимо скрыться от света, скрыться ото всех. Под ногами захрустел нетронутый, мерзлый, нерастаявший снег, а над головой зашумели могучие, вечно неспокойные ветви парковых деревьев. Они как будто тоже знают, тоже осуждают его за всё то, что он совершил. А что, если за ним началась погоня? Что, если его бывшие друзья решили догнать его, дабы свершить самосуд? Нет, он этого не позволит! По крайней мере, живым он им не дастся.
Неожиданно показалась знакомая поляна. Евген и сам не понял, как за столь короткое время он смог преодолеть такое большое расстояние. Хотя… он ведь бежал… возможно и так. Хорошо знакомое ощущение сжатого воздуха — и вот он уже пересек Грань миров. Теплый ветер хлынул ему в лицо. Листья на кленах зашумели, и в их шелесте, как никогда прежде, с неестественной ясностью ему слышалось слово «убийца». Нет! Нет! Нет! Он сходит с ума!
Женя снова быстро побежал, подобно загнанному волку, который уже слышит лай преследующих его собак. Свернув с тропы, он бросился в густые, непролазные и цепкие переплетения кустов. Колючие ветки несколько раз задели его по лицу, оставляя неглубокие, кровоточащие порезы. Пробежав ещё довольно долго, он начал задыхаться. Становилось нестерпимо душно: он с запозданием понял, что на нём все ещё теплая зимняя одежда. Скинув куртку с шарфом и оставшись в легком свитере, Евген двинулся дальше, так и оставив их лежать на траве.
Ему постоянно казалось, будто за ним следят, что его преследуют, он никак не мог избавиться от ощущения погони. И он бежал сквозь лес всю ночь, и ярость и гнев гнали его вперед, и ему казалось в тот миг, что они навеки поселились в его сердце.
Когда первые лучи рассвета стали пробиваться сквозь плотно сомкнутые зеленые листья-пятерни, он, наконец, упал, обессиленный, и провалился в чёрное беспамятство. Неизвестно, сколько он так пролежал, и путь его сознания был тёмен, как бывает темна летняя, беззвездная и безлунная ночь: кромешный мрак окутал его.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});