в следственном изоляторе. Раздал всем щедрые чаевые. По ходу даже бонусы за старательность пообещал. Открыл охоту.
Несколько дней прошло в постоянных схватках. Я только занимался, что отражал атаку за атакой. То соседей по камере приходилось урезонивать, то дежурных угомонять. Им было запрещено меня убивать и причинять тяжелый физический вред. Но избивать и унижать разрешалось. Чем круче выйдет, тем серьезнее ставка. А если добавить сюда тот факт, что не каждый день получаешь реальную возможность раскатать сына самого Короля Крови, то я и вовсе превратился в самый лакомый кусок. Врезать мне – врезать лично Багрову. Многие бы сдохли за такую радость. Просто мечта. И я был рад им помочь. Не желание воплотить. Сдохнуть. Хрен им, а не победа.
Я выбил себе телефон. И одиночную камеру. Справился за неделю. Слава обо мне разнеслась по СИЗО. Легенды множились, доходили до абсурда.
Не скажу, будто сильно старался или делал что-то особенное. В «Питбуле» и покруче раунды случались. Тут я многое упускал. Слишком часто про Льдинку размышлял. От схватки отвлекался, удары пропускал, но в итоге добивался своего. Привычка. Срывал ярость на автомате, на поводу инстинкта шел, утолял жажду хищника.
Заключенные устраивали истерику, когда их закрывали в одной камере со мной. Дико орали, молотили кулаками по стене, умоляли о пощаде. Дежурные менялись сменами, готовы были заплатить своим коллегам, лишь бы не пришлось со мной пересечься.
Эта мышиная возня напрягала. Я только ухмылялся, а бедняги уже накладывали в штаны, опасаясь, будто перегрызу им глотку, выдеру хребет. С чего бы? Класть я на них хотел. Отгонял, лишь бы не отвлекали.
Хотя кого-то я куснул. В первый день. Но тогда выхода не было. Скрутили. Руки и ноги захватили, а суть упустили. Зверь всегда свое возьмет. Никакие цепи не удержат. Фунт плоти вырвет. И больше выгрызет, если сильно просить начнут, если вымолят.
Отец оказался в тупике. Допустимые меры не возымели эффекта. Усилить давление означало подвергнуть мою жизнь опасности. Учить нереально. Значит, только убить. Разрушить игрушку. Но в чем тогда смысл?
Замкнутый круг. Никто не мог действовать жестче. При этом единственная надежда на успех заключалась именно в предельном уровне жести.
Отец размышлял. Я знал. Чувствовал это. Его метания. Было кайфово понимать, что наконец удалось довести гада до точки кипения.
Но я не чувствовал настоящей радости. Ни капли.
Ира-Игла. Далеко от меня. Одна.
Я наладил контакт с Тайсоном. Понимал, моя женщина под присмотром лучшего друга. Под охраной. Но этого было мало. Охренеть как мало.
Да и Тайсон больше занимался нашим тайным делом, чем Ириной. Так требовали обстоятельства.
Еще пара дней. Отец в отчаянии. Ведь меня отводят в другой блок, доставляют в отдельную комнату для свиданий. Отец на дне. Бесповоротно. Хуже станет, когда собственной персоной сюда заявится. Но и так пиздец, нашел кого прислать.
- Никита, - раздается с придыханием, режет по ушам. – Я… я люблю тебя. Я сделаю абсолютно все, как и обещала. Пожалуйста, только позволь мне. Разреши снова стать твоей.
- А ты была? – спрашиваю.
- Да! – выпаливает и подскакивает со стула, бухается на колени, подползает ко мне, заглядывает в глаза. – Я буду твоей покорной рабыней. Я буду всем, чем прикажешь. Прямо здесь. Никаких запретов и ограничений. Любое твое желание. Прикажи.
Отец меняет кнут на пряник. Точнее – на шлюху. Решает, я на взводе, не трахался больше недели, а потому брошусь на первую попавшуюся под член потаскуху. На Анжелику. На дочку одного из его партнеров-марионеток.
И чему я удивляюсь? Мой дорогой папа не представляет, что воздержание в принципе возможно. Уверен, я оголодал в край. Он-то шалавами не брезговал, с кем только не таскался, пока мать была беременна. Значит, и я такой же, забуду любимую женщину, наплюю на верность, завалю послушную всем приказам дуру. Отец знает меня. И… не знает ни черта.
- Дежурный, - бью кулаком в дверь. – Свидание закончено.
- Никита! – девка вскрикивает, за руку меня хватает. – Пожалуйста, подожди. Ник, умоляю тебя, хотя бы подумай. Или хочешь остаться в тюрьме навсегда?
Я едва ожидал пользы от бабы, которая однажды вломилась в мою квартиру, нацепив дурацкий латексный костюм. Зря. По ходу сюрприз светит. Папаша не просто так ее отправил, не только похоть мою дразнит. Лично бы не припер, а послание передать желает. Уступка. Продавил я его слегка. Но обольщаться не стоит. Рано. Он точно не готов сдаться, борьба в разгаре.
- Продолжай, - приказываю ей.
- Твой отец настроен серьезно, - начинает стрекотать. – Не знаю, как так вышло между вами, но ты очень сильно его разозлил. Он уверен, ты должен срочно найти хорошую девушку, и я прекрасно подошла бы на такую роль.
Охренительный поворот. Багров пытается продать мне залежалый товар. Опять. Сдурел на старости лет. Я и эта шлюха. Реально? Серьезный настрой? Да он издевается. Хотя нет. Черт, кажется понимаю суть. Вот мое наказание. Либо сгнию в тюряге, либо выйду, но под руку с шалавой. Отличный план. В его больном стиле. Гнилой. Извращенный. Супер. Примерно такого и стоило ожидать.
- Ник, не спеши, не отказывайся настолько быстро, - губами прижимается к ладони, руку расцеловывает, жарко и страстно, лихорадочно. – Нам же было хорошо. Было. Ты ведь помнишь. Я знаю, помнишь. Глупо отрицать. Я не стану ничего просить. Я буду очень покорной. Честно. Обещаю. Я заменю тебе всех других женщин. Я соглашусь на любые твои эксперименты. Я не испугаюсь. Правда.
От ее напора подташнивает. Липкое чувство. Мерзкое. Да и самому стыдно за эту деваху. Ползает передо мной на коленях, унижается, выпрашивает наказание.
- Нет, - отрезаю. – Никогда.
Руку вырываю из хватки. Снова в дверь бью.
- Никита, почему ты не хочешь дать мне шанс? – хнычет, натурально носом шмыгает, снова в меня вцепиться пробует. – Неужели оставаться в этом месте лучше, чем быть рядом со мной? Неужели тебе приятнее оказаться в тюрьме? Ник, клянусь, я тебя не разочарую. Я подарю настоящее счастье, удовольствие… Я