Читать интересную книгу Разлучи нас, смерть! (СИ) - "Ginger_Elle"

Чёрт, сосредоточиться было трудно… Мысли о Дэниеле не шли из головы. Что же там всё-таки происходило? Почему полиция вообще стала его разыскивать? Откуда они узнали, что он пропал? Судя по тону заметки, вряд ли это Астон подал заявление об исчезновении секретаря. Если он и пользовался помощью полиции в поисках, то делал это, скорее, неофициально, через своих высокопоставленных знакомых. Но как тогда они узнали? Кто им сообщил? У Джейсона не было родственников, которые стали бы его искать. Его друзья тоже вряд ли бы так скоро озаботились его исчезновением. Тогда кто мог пойти в полицию? Вряд ли прислуга. У Джейсона был один хороший вариант — те же самые люди, что изготовили видеозапись.

Он уже и раньше думал над тем, кто это мог быть. Первым делом он, естественно, подумал на Камиллу и Эттингенов. Им появление такой записи было исключительно выгодно. Но Джейсон не отказывался и от идеи о том, что это могли быть люди, желавшие навредить не именно ему, а через него — Дэниелу. Эдер говорил ему об этом: вместо того, чтобы выступать напрямую против Астона, ударить могли по нему. Ридж в своё время так и сделал. Но Ридж просто хотел отомстить и унизить Дэниела, он не вынашивал никаких особых планов. В этот раз всё могло быть не так. Возможно, игра велась против Астона, а не против него. Возможно, люди, сфабриковавшие запись, достаточно хорошо знали Астона и его бешеный темперамент и предполагали, что он, узнав про измену любовника, совершит какой-нибудь безумный поступок, вполне вероятно, убийство. И это станет прекрасным поводом либо убрать его вовсе с дороги, посадив в тюрьму, либо шантажировать всю оставшуюся жизнь, добиваясь каких-то своих, неведомых Джейсону целей.

И вот в этом случае появление новости как раз имело смысл. Если Дэниел понял, что запись была подделкой и изготовили её не Эттингены, то ему нужно было выманить её изготовителей, заставить их предпринять какие-то действия. Он хотел, чтобы они поверили, что их план сработал и любовник мёртв — тогда бы они, возможно, каким-то образом выдали себя.

Или он придумывает слишком сложную схему? Может быть, заметка в газете — послание именно ему? Но Астон вряд ли считал его таким простодушным — или безумно влюблённым — дурачком, который бы кинулся его спасать после всего того, чем он ему угрожал. А может быть, всё это устроил Хиршау, чтобы дать ему понять: «Не звони. Не возвращайся. Он убьёт тебя, он окончит то, что не успел тогда». Нет, Хиршау вряд ли бы смог такое сделать. Он был слишком предан Астону, да и не было у него таких возможностей. Хиршау и Эдер?.. Эдеру было плевать, жив Джейсон или мёртв, лишь бы его просто не было рядом.

И почему ему сразу не пришёл в голову такой вариант? Эдер ведь не заинтересован в том, чтобы Джейсон вернулся. Он боится, что если это произойдёт, то отношения с Дэниелом восстановятся в прежнем виде. Эдер уже давно считает их обоих ненормальными, помешавшимися друг на друге, способными даже после всего случившегося снова оказаться в одной постели. Может быть, Дэниел сейчас получает подробные отчёты о том, как ведутся поиски, а на самом деле Эдер лишь создаёт видимость работы. Возможно, его вообще не ищут!

А что, если обратиться к Эдеру: если он поможет с документами, то тем самым избавится от присутствия надоедливого мистера Коллинза возле своего босса. Нет, это слишком большой риск. Разумеется, Эдер ответит согласием, но что будет потом… Возможно, он действительно получит новые документы и новую жизнь где-нибудь вдали от Астона, а возможно, его через час привезут прямо к нему. Эдеру нельзя было верить.

Джейсон налил себе чаю и снова попробовал вернуться к работе. Эта идиотская новость выбила его из колеи, и вместо того, чтобы заниматься полезным делом, он уже час думает об Астоне, Эдере, Камилле и прочих личностях, испортивших ему жизнь.

Он просматривал предложения работы одно за другим, отмечая для себя некоторые, пока не наткнулся на одно весьма любопытное. Оно появилось полтора месяца назад, но его до сих пор никто не подхватил, вернее, судя по комментариям, несколько человек за него брались, но заказчик остался недоволен результатами на первом этапе и от их услуг отказался. Проект был, и правда, сложным, даже нетривиальным, а оплата казалась не очень щедрой для такого типа заказа — но весьма приемлемой по меркам новичка вроде Джейсона. И это была как раз та сфера, в которой он хорошо разбирался: оценка рисков с широким применением статистических и вероятностных методов. За эту работу надо было хвататься. Он бы получил сразу шестьсот долларов, а работы, по его прикидкам, было дня на три (хотя оценка была шестьдесят часов). К тому же, такой проект сразу бы поднял его рейтинг, а значит, и стоимость его услуг.

Джейсон списался с заказчиком и уже во второй половине дня, когда американец проснулся, получил положительный ответ. Работа была его!

Это было так непривычно… Он работал, стремился зарабатывать, радовался даже самым маленьким успехам, прикидывал, как разумнее потратить деньги, когда их получит.

Он не задумывался о деньгах последние три года; всё, чего ему хотелось, просто появлялось у него. А шестьсот долларов… Столько мог стоить его ужин в ресторане. Его рубашка или брючный ремень стоили в разы дороже. Пара его обуви, сшитой на заказ, стоила как минимум в десять раз больше. На эти деньги он не смог бы купить даже рукав от одного из своих костюмов. И, тем не менее, он радовался этим шестистам долларам. И нисколько не жалел ни об обедах в ресторанах с тремя мишленовскими звёздами, ни о платиновых запонках, ни о галстуках от Шарве, ни о завтраках, накрываемых прислугой точно к пробуждению, ни о столовом серебре от Кристофль, ни о постельном белье из хлопка, гладкого, как атлас. Он легко со всем этим расстался и не жалел. Может быть, только часы… в них была особая магия.

Если бы на нём в то утро были часы (о чём он думает, на нём даже рубашки не было), это бы облегчило его финансовые проблемы. Хотя как раз самые дорогие экземпляры ему бы не помогли: антикварные часы с аукциона были слишком известны, и «Bovet», подаренные на прошлое Рождество, тоже существовали в единственном экземпляре. Тем более что Дэниел той же зимой попросил их на время и вернул уже переделанными, с латинской надписью «Donec mors nos separaverit». Причём сделана она была на части механизма, видимой через стеклянную заднюю крышку. Джейсон находил, что писать «Пока смерть не разлучит нас» на часах, предназначенных в подарок любовнику, было несколько претенциозно. Однако Дэниел едва не оказался прав.

С утра Джейсон засел за анализ рисков. Кое-какую начальную и ознакомительную работу он сделал ещё вечером, и дело продвигалось быстро. В отличие от вчерашнего дня никакие посторонние мысли не мешали, и ближе к ночи он смог отправить сделанную часть заказчику. Тереза, пришедшая полутора часами ранее, терпеливо ждала. Она пару раз бросала взгляд на экран ноутбука, но вопросов не задавала.

Завтра она уезжала к родственникам в какой-то маленький город на юге страны на все выходные. Назад она должна была приехать в воскресенье в районе шести вечера на Смиховский вокзал, который находился как раз не очень далеко от дома Джейсона.

— Приходи сразу ко мне, — предложил он.

— Хорошо. Договорились.

Они лежали в темноте рядом друг с другом на узкой кровати. Тереза, судя по едва слышному ровному дыханию, спала. У них был хороший секс, даже очень. Но если подумать… Если подумать, он не шёл ни в какое сравнение с тем, что у него было с Дэниелом. С Терезой он получал удовольствие, с Дэниелом — нечто такое, чему не было названия. Эмоции захлёстывали через край, и исчезало всё: сомнения, память, стыд, разум. Оставались только чувства к другому человеку, счастье быть с ним, принадлежать ему, какая-то нераздельная смесь физического и эмоционального наслаждения, в которой он одновременно и терялся, и обретал подлинного себя. С Терезой он мог иногда начать думать о каких-то посторонних вещах, например, замечал, что у них неудобная поза или что неплохо бы переложить подушку. Такие вещи никогда не приходили ему в голову, когда они оставались вдвоём с Дэниелом. Слияние с ним было настолько полным, что остальной мир практически переставал существовать. С ним всё было иначе…