Читать интересную книгу Мужчина в полный рост (A Man in Full) - Вулф Том

— Господи, — ахнул Роджер. — Откуда это взялось?

— Знаешь моего пресс-секретаря, Глорию Локсли? Она мне это принесла сегодня утром. Скачала из Интернета. Потом позвонила кое-кому. Роджер, это читают в сети по всей Атланте!

— Что это за ерунда такая — «Охота на дракона»?

— Что-то вроде… сетевых колонок светской жизни. Там еще пишут в основном об арестах за мелкие дозы героина и распространение наркотиков на улице. Как мне объяснили, «Охота на дракона» — новый способ приема героина, без шприца.

— То есть они просто безответственные трепачи, — сказал Роджер.

— Беспринципные — да, но совсем необязательно безответственные. Глория проверила у Элайи Йела в полиции несколько их статей об арестах за наркотики — все факты подтвердились точка в точку. Конечно, они не такие важные птицы, как «Джорнэл конститьюшн». Тем не менее их информация о Фэ-ноне и Армхольстер вполне достоверна, сам видишь.

Роджер смотрел на мэра, широко открыв глаза, словно спрашивая: «И что все это значит?»

— Это вдвойне, втройне давит на «ответственные» СМИ, требуя освещения истории. Там тоже понимают — во всем городе на экранах будет то, что ты сейчас читаешь. Любая газета мечтает опубликовать такой материал, но у них нет достоверного источника. Никто не берется подтвердить слух. Армхольстер не обращался в полицию, потому что дочь умоляла его не подавать заявление — она слишком травмирована произошедшим, даже из дому не выходит (по крайней мере, так он мне сказал), — и сам Армхольстер в ужасе от мысли, что имя его дочери может появиться в прессе. В то же время он старается заручиться негласной поддержкой для возмездия, которое хочет обрушить на твоего клиента.

— Возмездие какого рода?

— Не знаю, но Армхольстер знаком со множеством влиятельных людей. Твоему клиенту грозит порядочная встряска. — Мэр опять улыбнулся. — Я сам не понаслышке знаком со множеством влиятельных людей.

Роджер Белый промолчал. Глядя на Уэса Джордана, он ждал, что тот скажет дальше, и гадал, что же в мэре показалось ему сегодня таким… необычным. В комнате для приемов появилось несколько новых йорубских статуэток.

— Но это не самое главное, — продолжал мэр. — Самое главное — наш человек в этом деле.

— Наш человек?

— Наш человек, Чарли Крокер.

— Ну да-а-а, — нарочито важно протянул Роджер. — И что?

— Да, он тот, кто нам нужен. Вне всяких сомнений. Парень «Шестьдесят минут». На улице все оборачиваются ему вслед — «Гляди, тот самый парень „Шестьдесят минут“!» Он-то хорошо знает, каково быть известным спортсменом, с какими нападками приходится сталкиваться. Знает, что такое человеческая зависть и обида. Знает, какого ничтожного повода иногда достаточно, чтобы обвинить звезду, знает, чем может обернуться любая мелочь. И сейчас самое время обратиться к нему — ситуация может взорваться в любой момент.

Роджер чувствовал, что в рассуждениях Уэса не хватает какого-то звена, но ограничился обычным:

— Угу.

— Да, это наш человек, — продолжал Уэс, — но, с другой стороны, есть серьезная проблема. Человек этот практически банкрот. Да. Со дня на день Чарли Крокер потеряет все. Уже конфискован корпоративный самолет, «Гольфстрим», большой, как пассажирский авиалайнер. Если Крокер полетит вверх тормашками, как очередной атлантский застройщик, страдающий манией величия до потери всякого чувства меры, его выступление в защиту Фарика Фэнона не будет иметь должного эффекта.

— А кто конфисковал корпоративный самолет?

— «ГранПланнерсБанк».

— Откуда ты знаешь?

— О, я в курсе новостей «ГранПланнерсБанка». Мы — то есть город Атланта — имеем там множество счетов, муниципальных и районных. Для банка это громадные средства. Речь идет о миллионах долларов в год, которые они пускают на кредиты благодаря нашим счетам. Громадные, просто громадные средства. Можешь мне поверить, для нас они расстараются, в лепешку разобьются. И это вопрос не только денег. Помнишь, в прошлый раз мы говорили о том, как принято вести дела в Атланте?

— Угу.

— Так вот, у крупных фирм вроде «ГранПланнерсБанка» есть одна особенность… Интересное дело, чем фирма крупнее, тем охотнее она… э-ээ… делает нам большие одолжения просто ради… ради того, чтобы все было гладко, спокойно, взаимо-образно, чтобы с черной администрацией все было на мази. Что-то вроде уплаты дани. Помнишь старика Помероя, какой исторический смысл он вкладывал в это выражение — «уплата дани»?

— Угу.

— «Это один из способов обеспечить себе занятость в городе, слишком занятом, чтобы ненавидеть», — процитировал Уэс Джордан со своей излюбленной ироничной улыбкой.

— Может, я тугодум, Уэс, но я ничего не понимаю.

— Роджер, сейчас я говорю с тобой как с братом. Да?

— Да.

— Я хочу поручить тебе деликатную миссию, — сказал Уэс Джордан. Роджер ждал, что он чуть заметно скривит губы или моргнет, давая понять — «деликатная миссия» лишь очередная искра его фирменной иронии. Однако вид у Уэса был самый серьезный, перед Роджером сидел настоящий мэр. — И о ней не должны знать ни твой клиент, ни твои коллеги, мистер Сэлисбери и мистер Пикетт. Даешь слово?

— Брат Уэс, ты знаешь, как я к тебе отношусь. Но разве можно дать слово, не зная, о чем идет речь?

— Что, даже такой мелочи не можешь для меня сделать, а? Ладно, тогда я полагаюсь на твою гражданскую ответственность.

Роджер внимательно смотрел ему в лицо. Ни усмешки, ни подмигивания, ни приподнятых бровей.

— Этот случай, — продолжал мэр, — может оказаться столь же губительным для города, как убийство Мартина Лютера Кинга или избиение Родни Кинга[32] — поскольку затрагивает самые худшие опасения белого человека. Понимаешь, о чем я?

— Да, — сказал Роджер Белый, — вполне.

— Хорошо, и я утверждаю, да, утверждаю, что Чарли Крокер, или кто-нибудь вроде Чарли Крокера, мог бы стать важнейшей фигурой в этом деле, предотвратить катастрофу, спасти город от раскола на два лагеря.

— По линии расового разлома, — добавил Роджер Белый.

— Именно, по линии расового разлома. Отлично сказано. По линии расового разлома. И если Крокер ради этого согласится подставиться — а для него, шестидесятилетнего старикана, владельца плантации, это действительно значит серьезно подставиться… ты ведь знаешь, что он держит плантацию, двадцать девять тысяч акров в округе Бейкер?

— Нет.

— Исключительно для охоты на перепелов. И порядки там те же, что до Гражданской войны. Представляешь, слуги-афроамериканцы поют для гостей за обедом спиричуэлы!

— Ты… преувеличиваешь, — Роджер чуть было не сказал «шутишь».

— Нисколько, нисколько. Он называет плантацию Терпмтин, Т-е-р-п-м-т-и-н. Изначально основной доход там получали не с хлопка, а с терпентина, сосновой смолы. Собирать смолу с деревьев — самая тяжелая работа, гораздо хуже сбора хлопка. Крокеру нравится называть местных жителей «терпмтинские ниггеры».

— Да ладно тебе! И ты думаешь, он будет защищать Фарика Фэнона от Инмана Армхольстера?

— У меня есть основания так думать. Если Крокер это сделает, город станет его благодарным должником, и благодарность может выразиться в избавлении от некоторых серьезных неприятностей, которые сейчас испытывает наш плантатор.

— А именно?

— А именно — угроза банкротства. Я думаю, «ГранПланнерсБанк» сочтет благополучие города одним из своих долгосрочных интересов и реструктурирует займы Крокера каким-нибудь подходящим образом, чтобы, выступая в защиту твоего клиента, он не выглядел одним из самых злостных неплательщиков в истории Атланты.

Роджер Белый так и эдак взвешивал слова мэра. Он не знал, верить своим ушам или нет.

— Ладно, Уэс, предположим, все это имеет смысл — в чем я лично не уверен, — но при чем тут я?

— Кто-то должен изложить Крокеру суть предложения. Сам я не могу этого сделать, меня неправильно поймут. А если предложение будет исходить от твоего клиента — от юриста, представляющего клиента, — это вполне приемлемо. Ты же не просишь его свидетельствовать в суде. Ты просишь его только выступить на арене общественного мнения. Закон оставим в стороне. Речь идет только о связях с общественностью.

— Но с чем Крокер может выступить, Уэс? Какую, по-твоему, точку зрения он должен иметь? Или выражать?

— Что Фарик — замечательный молодой человек. Что перспективные спортсмены вроде него всегда были мишенью для всевозможной клеветы и махинаций. Что лично он, Крокер, не верит, что Фарик мог совершить то, в чем его обвиняют. И тэ дэ и тэ пэ.

— Как же он будет это делать? На митинге, на демонстрации протеста?

— Нет-нет-нет. Какие демонстрации-митинги, если речь идет о сексуальном домогательстве? Я имею в виду пресс-конференцию, такую пресс-конференцию, официальная цель которой — разрядить обстановку, призвать всех к спокойствию и сдержанности. В свете этого я напомню, что у человека есть права, и права есть даже у высоких чернокожих мужчин, в том числе и у чернокожих звезд спорта — у них ровно столько же прав, сколько у белых женщин небольшого роста. Все это, как ты понимаешь, надо подать под соусом заботы о поддержании общественного порядка. Потом встанет Крокер и выскажется еще более решительно. Заявит, что Фарик Фэнон — замечательный молодой человек…