Читать интересную книгу Дисфункция реальности: Угроза - Питер Гамильтон

Райд относился к тому типу поселений, какой предпочел бы каждый здравомыслящий человек: удобства большого города сочетались здесь со спокойствием и уютом маленького городка. Даже Шас, лежа в грязном суглинке под кустами на противоположном берегу, ощутил тонкую притягательность этого места, словно воплотившего в себе мечту о нескончаемом золотом веке.

Импланты сетчатки показывали ему лишь счастливые, улыбающиеся лица, и при этом, внимательно просматривая все заколулки, он не смог увидеть никого, кто занимался бы физическим трудом. Ни людей, ни биотехов, ни механоидов. Никто не подметал улицы и не окучивал деревья. Работали — если это можно так назвать — разве что владельцы кафе, но и те, похоже, особо не утруждались, а по большей части оживленно беседовали с посетителями.

«Одни генералы, и никаких рядовых, — подумал он. — Так не бывает».

Снова активизировав справочный блок, Шас сфокусировал энергосистему на находившейся в дальнем конце города пристани. Блок рассчитал точные координаты и включил ее в карту.

Потом он проверил свое физиологическое состояние и получил данные о половинном снижении резервов гемоглобина. Интенсивность обменных процессов снизилась, и организм не вырабатывал красные кровяные тельца с прежней интенсивностью. Пробежавшись в последний раз по дисплею управляющего блока, он решил, что полчаса будет достаточно. А решив, снова припал к глинистому склону и неуклюже, походя на страдающего артритом крокодила, пополз к воде.

Двадцать минут спустя Шас осторожно раздвинул пару Снежных лилий и высунул из воды изрядно перепачканную глиной физиономию. Управляющий блок сработал безукоризненно, позволив ему проделав путь под водой вслепую вынырнуть возле самой пристани, в двух метрах от мягко покачивавшейся на поверхности изящной голубой лодки. Перерезав швартовый линь своим расщепляющим ножом, он схватил упавший в воду конец и снова нырнул. Лодка начала дрейфовать вниз по течению.

Вынырнул Шас нескоро, лишь после того, как канонические детекторы несколько раз предупредили его вспышками в мозгу о начинающемся кислородном голодании.

Райд остался за излучиной, и отсюда, из-за поворота, можно было видеть лишь разлившийся над прибрежными деревьями золотистый свет. Удивительным, однако, было отнюдь не это, а то, как преобразилась его добыча. Искусно сработанный ялик предстал перед ним грубо сколоченным корытом, а тонкие планширы рассыпались прямо на его глазах, припорошив снежные лилии темной пористой пылью.

Выждав минуту — не произойдут ли еще какие-нибудь неожиданные изменения, — Шас простучал суденышко и с удовлетворением выяснил, что при всей своей неказистости разваливаться полностью оно не собирается. А выяснив, попытался забраться внутрь. Это оказалось непросто, лодчонка чуть не опрокинулась, но в конце концов он перевалился через невысокий борт и упал на дно.

Некоторое время Шас лежал неподвижно, а потом приподнялся на локте и задумчиво огляделся. Лодку продолжало сносить течением. Намокшие лианы отклеивались от лубка, речные жуки набились под повязку на бедре, оба медицинских пакета работали на пределе возможностей.

— А в остальном все все прекрасно, — произнес он вслух хриплым, странно диссонирующим с непрестанными громовыми раскатами голосом. Отчасти передавив, отчасти отогнав жуков, Шас поискал в лодке весло. Такового, естественно, не оказалось, но с помощью одной из реек лубка удалось отогнать лодку к середине реки. Это потребовало усилий, пришлось проталкиваться сквозь плотный ковер лилий, однако течение в середине было сильнее, и лодка стала двигаться заметно быстрее. Устроившись, насколько это было возможно, поудобнее и поглядывая на проплывающие мимо высокие деревья, он воспрял духом. Изучавший, пусть лишь как любитель, военную историю, Шас знал, что там, на древней земле, говаривали, будто все дороги ведут в Рим. Здесь, на Лалонде, все реки вели к Даррингему.

Абердейл по-хозяйски накрывал пузырь яркого белого света, и с воздуха казалось, будто поселение укрыто под жемчужным куполом, ограждающим его от джунглей. Распростерши крылья на полный размах орел Октан покружил над ним на приличном расстоянии, презирая тяготение и легко улавливая восходящие потоки теплого воздуха. Джунгли и небосвод представлялись ему одинаково бесцветными, но дальше на юг тянулась одна-единственная манящая ярко-зеленая полоска. Он инстинктивно захотел воспарить к ней, погрузиться в чистоту реального света.

Однако в мозгу птицы циркулировали и чужие мысли, а желание доброго хозяина, увы, заставило Октана отвернуться от влекущего сияния и присмотреться к зданиям в центре освещенной прогалины. Резко активировались усилители зрения.

— Надо же, это примерно такое же местечко, как Памьерс, — промолвил Пат Хэлаган, — с полсотни разукрашенных домов, лужайки, клумбы, декоративные сады. Ни полей, ни плантаций, ни огородов.

Он подался вперед, и Октан лег на крыло, изменив курс на один градус.

— Непонятно все это. Хоть бы деревья вдоль реки — вроде бы плакучие ивы, такие же, как на Земле, только высотой каждая метров по двадцать. Чтобы этак вымахать, дерево должно расти лет тридцать.

— Это ты брось, — грубоватый тон Келли скрывал более тонкие переживания. — В любом случае здесь не тот климат.

— Что правда — то правда, — отозвался Пат. — Ну-ка, переключусь на инфракрасное. Нет ничего. Реза, если у них и спрятаны под землей какие-нибудь устройства, то очень глубоко.

— Ладно, — неохотно отозвался командир группы. — Пусть Октан разведает, что там дальше на востоке.

— Как скажешь. Но сдается мне, что в том направлении в джунглях нет никаких расчищенных участков. С такой высоты ему ясно виден свет Шустера, но на востоке ничего подобного не наблюдается.

— Пат, они не хотят рекламировать свое присутствие с помощью стокиловаттных голограмм.

— Понятно, командир. На восток так на восток.

Острое, всепоглощающее желание исследовать пока незнакомый край пробежало по синапсам Октана, и большой орел повернул так резко, что земля и небосвод предстали хаотическим набором размытых пятен.

Наемная команда тоже направлялась на восток, но они находились на северном берегу Кволлхейма и держались, двигаясь параллельно воде, примерно в километре от нее. К берегу команда вышла западнее Шустера, где дейраровые деревья росли так густо, что рощу можно было принять за плантацию. На сей раз путь давался команде гораздо легче, чем во время первого похода, когда маршрут пролег в обход Памьерса.

Толстые, гладкие стволы дейраров вздымались на двадцать пять метров, где раскрывались зонтиками широких крон. Перекрывая одна другую, эти кроны образовывали плотный навес; наемником казалось, будто они находятся в гигантском храме, лиственную кровлю которого поддерживает несчетное множество прочных черных колонн. А вот у самой воды растительность была отнюдь не столь буйной, как на противоположном берегу: вместо привычного переплетения лиан и непролазных кустов из земли торчали пучки бледных, покрытых серой плесенью сорняков.

Возглавлял колонну направивший Тео на разведку — бегло осмотреть лиственный балдахин и выяснить, не затаилась ли где угроза, — Реза. Мало кому удалось выбраться из Памьерса без серьезных повреждений, и он, отделавшийся ожогом на затылке, опалившим пару сенсорных наростов до усиленной односвязной углеродной кости, а также несколькими рубцами на торсе и спиральным шрамом на правой ноге, считал себя счастливчиком. Самые тяжелые травмы получила Келли, но медицинские пакеты восстановили ее силы до степени, позволявшей идти. Она шагала сквозь сторой деревьев с цилиндрической заплечной сумкой, где лежала аптечка. Плотные брюки защищали ее ноги от шипов, а оливково-зеленая футболка, казавшаяся на красном свету темно-коричневой, прикрывала выпуклости наложенных на раны медицинских пакетов.

Памьерс преподнес им суровый урок, уязвив не только их тела, но и гордость. Однако, по мнению Резы, урок был полезным. Команда уяснила, что к жителям уединенных поселений следует относиться с должным уважением. Соваться в деревню снова он не собирался.

Фентон и Риалл неутомимо бежали по южному берегу, огибая Абердейл по широкой дуге. Звуки джунглей наполняли их уши в короткие промежутки между раскатами доносившегося из красных облаков грома. Спертый воздух полнился ароматом сотен разновидностей цветов и поспевающих плодов, так разительно контрастировавшим с вонью разлагающихся детских трупов.

Реза направил гончих дальше на юг, прочь от ставшей теперь чужой деревни, от смрада гниющих внутри ограды маленьких тел, от тягостных мыслей о том, во что обошелся населению Лалонда установленный завоевателями порядок. Узкие, испещренные грибковыми наростами листья раздвигались перед собачьими мордами. Холодная неприязнь и стыд — почти неизбежный стыд — проникали в их связанные с разумом хозяина сознания, и они, так же как и он, стремились поскорее покинуть место, где произошла трагедия.