– Держи, уйдет! – закричал коренастый парень, сплетая заклятие.
Кастон перегородил магам дорогу. «Только бы она успела убежать, – билась в голове одна мысль, – только бы успела…»
– Отойди, идиот! – закричали ему.
Ответом была череда огненных шаров. Парень сражался за свою любовь, защищал ту, которая была дороже жизни. Он выставил новый щит, который тут же был разрушен мощным ударом молота Дадды. Кастон коротко рассмеялся, в эту секунду он чувствовал себя всесильным. Руки его взметнулись, посылая в противников гудящую стену огня. Никогда еще ему не удавалось такое совершенное заклятие. Университетские наставники были бы довольны. Один из нападавших закричал, сбивая пламя с одежды, второй направил в него заклинание Тушения. Кастон продолжал сражение. Еще заклятие, еще, еще. Продержаться как можно дольше, чтобы у Лиллы была возможность уйти. На дороге показалась новая группа всадников. «Не справлюсь», – с весельем безысходности подумал маг. Его пальцы плели новую волшбу, когда удачно накинутое заклятие Стальной сети лишило парня возможности двигаться. За этим последовал ментальный удар – и Кастон лишился сознания. Последнее, что увидел – торжествующее лицо Сайлы. Вдова отомстила за смерть Лауса. Кастон же отчаянно надеялся, что девушке удалось спастись.
Лилла бежала по лесу, который начинался сразу за кладбищем. Морок невидимости, накинутый на кладбище, рассеялся. Она даже не попыталась принять бой. Имперских магов слишком много, и, вопреки утверждениям Ирияса, они чрезвычайно сильны. Кто—то, охотясь на некромантку, послал в Большую Перчинку лучших. Девушка, не оглядываясь и не тратя времени на раздумья, неслась между деревьями, как испуганная лань. Куда бежать? Звонко треснула попавшаяся на пути сухая ветка. Лилла почувствовала резкую боль в лодыжке и упала на траву. Все. Нога повреждена. Больше бежать она не сможет. На заживление нужно время, а его нет. Единственный выход – поднять носферату. Их много, до кладбища не так уж далеко. Не—мертвые услышат ее зов. Да. Это последний путь к спасению. Магам Галатона нечего будет противопоставить послушным ее приказу живым мертвецам. Лихорадочно настраиваясь на произнесение зова, Лилла сначала даже не поняла, откуда взялась боль в груди. И только когда она стала почти невыносимой, осознала: с ней желает говорить Солнцеподобный. Девушка торопливо достала зеркальце и взглянула в недовольное лицо султана.
– Почему ты не сразу ответила на мой призыв?
– Солнцеподобный… я в беде… – некромантка, сбиваясь и задыхаясь, рассказала своему повелителю о том, что произошло на кладбище.
– Сколько у тебя времени? – спросил Ирияс.
– Скоро маги будут тут. Я не сумела далеко убежать.
– Хорошо. У тебя есть кинжал?
– Он всегда со мной, – ответила Лилла, не понимая, к чему ведет султан и вытаскивая из складок длинной рубахи изящное, хищно блеснувшее оружие.
– Убей себя.
– Но… я могу поднять заготовки…
– Это неразумно, – холодно проговорил Ирияс. – Они нужны мне.
– Но если я спасусь, то могу наделать новых!
– Нет, не можешь. На тебя идет охота. Даже если носферату перебьют всех, придут новые маги. В столице знают о твоем существовании. Тебя будут искать. Убей себя.
Напрасно Лилла вглядывалась в равнодушное лицо человека, которого боготворила всю жизнь. Напрасно искала хоть каплю сочувствия и жалости. В черных глазах была лишь ледяная пустота. В голосе – уверенность в том, что некромантка выполнит приказ. Ирияс даже не дал себе труда уронить пару ласковых слов, поддержать шеймидку в предсмертную минуту. Зачем? Воин Андастана не может ослушаться приказа, иначе где бы он ни находился, рано или поздно его настигнет карающая длань.
– Впрочем, есть еще один вариант, – вдруг произнес султан. – Ты можешь сдаться в плен. Но тогда тебя будут пытать, а потом казнят. Сожгут на костре. Это еще мучительнее. Выбирай сама.
Он не стал упоминать о необходимости молчать даже под пытками. Шеймиды не открывают тайн врагу.
– Ты все поняла?
– Да, Солнцеподобный…
Зеркало потускнело. На этот раз навсегда. Ирияс снял чары. Теперь имперские маги могли сколько угодно изучать медальон. Ничего, кроме кривоватой амальгамы, они не увидят. Лилла невидяще смотрела в мутную поверхность, не понимая, ничего не чувствуя, пока ее не заставили очнуться приближающиеся крики преследователей. Она медленно подняла к лицу кинжал, завороженно глядя на матовое мерцание серебристой стали. Потом направила острие на левую сторону груди… Тонкие пальцы дрогнули и разжались. Лилла упала лицом в траву, сотрясаясь от рыданий. Убить себя оказалось не так просто, как она думала. Она верно служила своему повелителю, любя его всем сердцем. Это ради него она истязала свою душу и отдала на поругание тело. И в благодарность получила лишь два слова, произнесенные с невозможным бесстрастием: «Убей себя»… Лес равнодушно взирал на превращение могущественной некромантки в обычную, растерянную и смертельно напуганную девушку. Трясясь словно в лихорадке, шепча молитву Исдес, Лилла даже не почувствовала, как на нее накинули Стальную сеть. Ей было все равно. Она не сопротивлялась, когда ее подняли и куда—то понесли. Ускользающее сознание милосердно погрузило ее в глубокое забытье.
Потом был длинный путь в тряской телеге. Лилла на мгновение приходила в себя и снова погружалась то ли в сон, то ли в обморок. Окончательно очнулась девушка от холода, пронизывавшего все тело. Она лежала на каменном полу, где—то рядом звонко капала вода. Ощущая слабость и головокружение, некромантка с трудом села и огляделась. Каменный мешок, камера не больше трех шагов в длину и столько же в ширину. Под потолком крохотное зарешеченное оконце. С серых, покрытых плесенью стен сочилась влага. Попытавшись встать, Лилла почувствовала, что руки и ноги не слушаются ее. Опустив глаза вниз, увидела кандалы, соединенные цепью. Она в имперской тюрьме. И ее не ждет ничего, кроме пыток и казни. Странно, но она не испытывала ни отчаяния, ни жалости к себе, ни даже страха смерти. Все это осталось там, в лесу, где она оплакала свою бесполезно прожитую жизнь. Сейчас же равнодушие и подавленность сковывали ее лучше любых кандалов. Не осталось ни чувств, ни желаний, исчезли жажда мести, стремление служить Андастану. Ушло то, что двигало ею, помогало жить, вело к заветной цели – больше не было любви к Солнцеподобному. Не было ничего. Лилла была мертва, и никакая казнь не могла сделать ее еще более мертвой.
Лязгнул ключ в замке, тяжелая дверь распахнулась, и в камеру вошел высокий широкоплечий мужчина в белоснежной мантии. Он внимательно оглядел сжавшуюся на полу изящную фигурку, присел на корточки, взял некромантку за подбородок, заставив поднять лицо, заглянул в потускневшие глаза. Лилла ответила пустым взглядом. Хорошо. Это хорошо, что он так быстро пришел. Сейчас ее будут пытать, а потом убьют. Чем раньше, тем лучше.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});