60. Тонкая грань. Диана
Дикий, истошный вопль Далины, резкий выдох Теодора, ошеломленное аханье безучастных зрителей…
Я услышала абсолютно все.
Кровь брызнула во все стороны, задев и осужденных, и стражей, и нас с Деем. Багровые капли жгли мне лицо, но я не двигалась, лицезря чудовищную картину.
Далина упала на колени, захлебываясь в слезах, Теодор и Дерлин стояли как вкопанные с испуганными и бледными лицами. Все остальные хранили растерянное молчание, но я знала — чувствовала — все взгляды направлены на нас.
Самое ужасное, что я ничего не ощутила в тот момент, когда решила лишить отца головы. Мне было глубоко плевать на все и на всех. Но сейчас…
Сейчас — когда Далина безустанно проклинает меня и Дея, когда брат смотрит на нас с ужасом, словно страшась, что следующим окажется он; когда чернокнижники меняют обо мне свое мнение, глядя по-новому, со страхом и в то же время уважением, — я почувствовала громадную волну смятения и горя. Она захлестнула меня с головой.
А что было бы, если бы я сама его казнила? Еще одна смерть на моих руках... Это убило бы и меня.
Я пошатнулась, но Дей, выпустив из рук меч, сразу же придержал за плечи, прижав меня к себе.
— Уведите их, — сказал он — громоподобно и четко.
Хватило одного приказа, чтобы стражники зашевелились. Мертвые тела подняли и понесли к выходу. Следом вывели Дерлина и близнецов.
Я понимала, что вижу их в последний раз. Один погибнет с восходом солнца, а двое проведут свои оставшиеся дни за решеткой, обессиленные и со страшным воспоминанием о смерти бывших правителей Дерил-де-Лоя.
Но взгляд Далины…
Боги, я запомню его на всю жизнь.
Преисполненный ненависти, горя и злобы взгляд черных глаз, таких же, как у матери, прожигал мое лицо до тех пор, пока стражники не вывели ее из зала, разделив нас навсегда.
Потребовалось несколько секунд, чтобы до меня снизошло понимание, что я здесь не одна и что все смотрят в ожидании следующего хода. Но я больше ничего не могла сделать и сказать. С трудом стояла. Не знаю, откуда я черпнула сил, чтобы не рухнуть в лужу крови отца.
— Ваше Величество, — произнес Деймон так сухо, точно и не сносил ни чьей головы мгновение назад, — с вашего позволения мы покинем слушания.
Секунды до одобрения показались бесконечно долгими. Но стоило Аарону Бекфорду кивнуть, мы покинули зал суда, провожаемые неоднозначными взглядами.
Шли по коридору медленно и молча. Каждый шаг становился для меня все труднее и труднее. Взор замылился, тело вздрогнуло, намереваясь распластаться на полу. Я схватилась за плотную штору по пути, невольно выпутавшись из хватки Деймона. Дыша тяжело и часто, ввалилась в альков. Ноги едва держали, в глазах темнело. Я прижалась плечом к холодной стене и в этот же миг поняла, что за чувства выбивают из меня весь дух.
Скорбь. И сожаление.
Хаос, что же я натворила?..
— Диана…
Обеспокоенный голос застал врасплох, заставив вздрогнуть. Я встретилась со взглядом Деймона, но не нашла в его глазах ничего из того, чего опасалась. Ни страха, ни осуждения.
Он все понимал. Взял ответственность на себя, убил Рогира сам, против воли — или же осознанно — доказав всем, что достоин трона и короны Дерил-де-Лоя не меньше, чем я.
— Все хорошо, — сразу же шепнул он и сгреб меня в объятия. — Все хорошо, слышишь?
Его близость и слова разорвали последнюю ниточку терпения, и слезы градом хлынули из глаз, больно обжигая кожу лица. Я рыдала, почти не ощущая его поглаживаний по спине и волосам, но слыша успокаивающий шепот. Рыдала так, как еще никогда не рыдала. Выливала всю тяжесть и мучения в его крепких объятиях, не чувствуя сил, чтобы стоять на ногах.
Но он держал меня. Предотвращал любое падение.
— Я не хочу этого чувствовать, — призналась дрожащим голосом спустя долгий миг. Так сильно сжала пальцами ткань кителя на его спине, что заныли костяшки. — Не хочу ощущать эту боль… Она лишает дыхания, Дей. Это так неправильно… то, что я сделала…
— Нет, это правильно, — заверил тотчас. — Необходимость, Диана. Это вовсе не говорит, что ты похожа на них. В тебе есть сострадание, ты подарила его Церрии, показав всем, как велика разница между вами. И в то же время ты показала чернокнижникам силу истинного правителя. Они не приняли бы тебя, ты это знаешь… Дерил-де-Лой принимает и понимает только силу, иных языков для него не существует. Пока что.
— Но я казнила ее. Какой бы матерью она ни была, она моя… мама. А я принесла ей смерть… Где же тут милость?
Пальцы замерли на затылке, а после принялись поглаживать — мягко и осторожно. Исходящее от них тепло согревало и успокаивало. Магия. Пусть и так, она была необходима…
— Между справедливостью и жестокостью на самом деле чрезвычайно тонкая грань. И ты в отличие от Церрии балансируешь на ней гораздо лучше. Ты могла бы не делать этого и позволить ей гореть и мучиться в огне. Но ты подарила ей легкую смерть — смерть, которая была неизбежна. Ты освободила ее, Диана. Ее и себя.
— Я любила ее.
Сказать это вслух снова оказалось в тысячу раз сложнее, чем признаться в этом самой себе.