Читать интересную книгу Море серебрянного света - Тед Уильямс

ГОЛОС: Взрыв в машине, которым закончилась жизнь Иохима Элтрима, адвоката, работавшего на мэра Юты, угрожает положить конец хрупкому миру между правительством штата и движением воинствующих мормонских сепаратистов, известным под названием "Завет Дезерета". Мэр и полиция Солт-Лейк-Сити утверждают, что это дело рук сепаратистов, которые, однако, отрицают все обвинения.

(Изображение: Эдгар Рили, представитель "Дезерета")

РИЛИ: "Я не говорю, что у нас мало людей, которые хотели бы, чтобы Элтрим и другие докучливые предатели сдохли как собаки. Я просто говорю, что мы для этого ничего не сделали…"

По заросшим ежевикой улицам Тут Во Кусты скользили бледные многоногие фигуры. Даже глядя на их с середины каменного моста, Рени почувствовала такой ужас и отвращение, что покачнулась и едва не упала в быстро текущую реку.

— Я… я должна идти туда, — сказала Рени, хотя все в ней кричало от ужаса. — Там, в ловушке, чужаки — быть может это мои друзья.

Каменная Девочка всхлипнула и спрятала лицо за короткими ладошками.

Рени вспомнила склон холма и Жинни, охотившихся на них — но сейчас все казалось намного хуже, потому что тварей было видимо-невидимо. И только то, что! Ксаббу и остальные могли находиться в башне, стоявшей в центре города, в окружении кошмарных тварей, роившихся вокруг как гигантские термиты, заставило ее остаться на месте. Это, и еще маленькая девочка, упавшая на колени рядом с ней, даже более испуганная, чем она сама.

— Я не могу оставить тебя здесь, — сказала ей Рени. — И я не могу бросить своих друзей. Ты сможешь вернуться обратно? — Плечи Каменной Девочки полезли вверх. Рени наклонилась и положила руку на ее спину. — Обещаю, что подожду, пока ты не окажешься на берегу.

— Я не могу, — провыла Каменная Девочка. — Я уже сказала слова Дочери Царя. Я не могу вернуться назад.

Так много непостижимых правил! Да, научить ИЭ детским сказкам — определенно не самый лучший способ запрограммировать его. — Если мы не можем вернуться назад, значит нам надо идти вперед, — мягко сказала Рени, изо всех сил пряча свой собственный ужас. — Мы обязаны.

Не помогло, Каменная Девочка не перестала плакать. Рени поглядела на постепенно темнеющее небо. — Пошли. — Она взяла ребенка за руку, отчаянно пытаясь вспомнить, что она обычно делала, чтобы заставить Стивена двигаться. — Делай… делай то же, что и я. Я собираюсь петь. И ты подпевай, каждый раз, когда я буду петь очередной куплет, договорились? Смотри и иди тогда, когда я иду, поняла? — Один бог знает, но это должен быть детский стишок, подумала она, но даже ради спасения собственной жизни она не могла вспомнить ничего подходящего. В отчаянии, она схватилась за первую же песенку, пришедшую в голову, из какого-то азиатского игрового шоу, которое любила смотреть ее мама:

Если знаешь все вокруг,

пропела она,

Приходи на Шпрути Круг.

— Ты сильная, ты можешь, — ободрила она Каменную Девочку. — Смотри, нужно просто идти и петь, вот так. — Она опять запела, медленнее, подчеркивая ритм. — Если знаешь все вокруг…

Маленькая девочка наконец посмотрела вверх, с лицом полным тоски и… чего-то еще. Молча, как делают дети, она просила Рени не ошибиться. Сделать невозможное. Сделать маленькую ложь правдой.

Рени тяжело сглотнула и начала с начала.

Если знаешь все вокруг,

Приходи на Шпрути Круг.

Можешь всех спасти детей?

Будешь Шпрути Богатей!

Медленно, как будто идя через воздух, липкий как расплавившаяся карамель, Каменная Девочка зашагала в такт судорожному, зачастую немузыкальному пению Рени.

Хочешь денег раздобыть?

Надо Шпрутиком побыть.

Слишком умный, не беда,

Будешь Шпрутиком тогда!

Энди-бенди-лебеда,

Шпрути победит всегда!

Она пропела эту песнь раз шесть, идя через мост, и каждый раз становясь все спокойнее и спокойнее. Они подошли к последнему каменному столбу, до ближайшей бледной твари оставалось не больше ста метров, но, тем не менее, она их не замечала. Рени перебралась на травянистый берег, взяла Каменную Девочку за маленькие холодные руки и спустила ее вниз. И только тогда, когда ребенок оказался рядом с ней, Рени увидела, что та плотно зажмурилась, от страха.

— Все в порядке, — прошептала Рени.

Каменная Девочка открыла глаза и посмотрела вокруг, с трудом сдерживаясь, чтобы опять не заплакать. — Кто… кто такой Шпрути?

— Ну, это такая глупая… не важно. Сейчас мы должны быть очень тихими, и они нас не услышат.

— Тики, они не слушают. Они смотрят.

Рени стало легче, но не надолго. — Мы можем что-нибудь такое сделать, чтобы они не замечали нас?

— Не двигаться.

Вид бледных суетящихся тварей пугал Рени еще больше, чем раньше, потому что река была за ними, мешая бегству. — Мы не можем оставаться здесь. Есть что-нибудь другое, что может нам помочь?

— Идти очень-очень медленно.

Рени прищурилась, пытаясь оценить расстояние между ними и башней, вокруг которой, похоже, собрался чуть ли не весь город. Улицы и здания были совершенного одинаково ежевично зеленые, как если бы раньше служили решеткой в каком-нибудь безумном садовом эксперименте, однако уже давно за ними никто не ухаживал: уголки и края зданий погрубели и лишились листьев. Лианы перекидывались с одного высокого места на другое, и висели между башнями и коньками крыш как огромная провисающая паутина.

— Темнеет, — тихо сказала Рени. — Нам надо идти.

Каменная девочка не ответила, но держалась как можно ближе к Рени, когда они сделали первые осторожные шаги. Не привлекая к себе внимания, они поднялись по берегу реки к низкой стене на краю города. Съежившись за ней, Рени обнаружила, что отчаянно мечтает о каком-нибудь оружии. С собой у ней была только зажигалка, и сама мысль о том, что ей можно поджечь двухметровых каракатиц была шуткой, и не смешной. Быть может факелом, но до ближайших деревьев шагать и шагать.

— Эти Тики, они боятся чего-нибудь? — спросила она. Недоверчивый взгляд Каменной Девочки послужил ответом, но Рени потянулась в листья, покрывавшие стену, решив, что она будет себя немного лучше чувствовать с большим камнем в руке. Рука все глубже и глубже зарывалась в колючее переплетение листьев и прутьев, пока, к ее удивлению, не вышла наружу. Никаких камней — одна ежевика.

— А где стена? Разве под листьями не должна быть стена?

Каменная Девочка, пепельно бледная от страха, нервно посмотрела на Рени. — Это и есть стена.

— Но… под листьями… ничего нет. — Внезапно ей пришла в голову безумная мысль. — Неужели все эти дома и башни сделаны из растений?

— Это Тут Во Кусты, — объяснила малышка.

— Вот дерьмо. — Негде взять ни палок, ни камней, и, значит, никакого оружия. И, если ее друзья действительно осаждены в башне около центра города, то у них нет стен, которые бы могли защитить от этих мерзких тварей.

Да, но что тогда держит Тиков снаружи?

Рени глубоко вздохнула, обнаружив, что это даже труднее, чем сделать заставить себя шагнуть вперед. Над всем городом висело что-то вроде облака ужаса — не просто ее банальный страх перед этими странными Тиками, но что-то более глубокое и менее объяснимое. Она вспомнила волну паники, схватившую ее тогда, когда на нее охотились Жинни.

Мы внутри операционной системы. Неужели мы чувствуем ее страх? Но чего может бояться искусственный интеллект?

Она привела Каменную Девочку к месту, в котором стена была ниже и они более-менее легко перелезли через нее, хотя Рени и получила пару добавочных царапин. На той стороне они остановились. К ним направлялся Тик, колеблясь над низкой травой, как будто плыл над дном океана. Хотя Каменная Девочка и сказала, что Тики ничего не слышат, Рени обнаружила, что молчит, не в силах сказать ни слова.

Тик остановился в дюжине метров от них. Ног у него не было, но каждый выступ на боку заканчивался чем-то вроде ложноножки; они непрерывно колыхались, даже тогда, когда тварь не двигалась. Под просвечивающей кожей плавали темные пятна, как будто чудовище наполняли бильярдные шары и гель. Видя, как темные пятна одно за другим прижимаются к коже и уплывают, она вспомнила слова Каменной Девочки: у Тиков слишком много глаз.

— Господи Иисусе! — прошептала она сдавленным голосом.

То ли Тик действительно не мог видеть неподвижные предметы, то ли он стоял слишком далеко от них и не заинтересовался ими, но он повернулся и отправился обратно к главной улице. Некоторые из его товарищей на него натолкнулись, другие переползли. Рени не могла сказать, то ли они общаются прикосновениями, то ли непроходимо глупы.