Читать интересную книгу Сослагательное наклонение - Юрий Гулин

Габуту отделился от других и неспешной походкой направился к пленникам. Остановился он напротив комиссара Сингха.

… - Как чувствует себя наш высокоуважаемый гость? — поинтересовался Габуту нарочито вежливым тоном.

Издевка была очевидна. Комиссар Сингх выглядел неважно. Последние переживания отрицательно сказались на его здоровье. Но моральный дух комиссара был по-прежнему крепок. Он взглянул прямо в глаза Габуту и тихим голосом произнес:

— Я вижу, вам весело, господин президент? Хотел бы я посмотреть, будет ли вам так весело, когда вы предстанете перед международным трибуналом.

— Не понимаю о чем вы, доктор Сингх?..

Габуту довольно натурально изобразил удивление.

— … В чем я провинился перед так называемым «международным сообществом»?

— Прекратите паясничать. Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь. Убийство миротворцев и сотрудников миссии Красного Креста не сойдут вам с рук.

— Но причем тут я? И ваши люди и те, кого они охраняли, погибли от рук религиозных фанатиков, верования которых вы оскорбили своим нечестивым присутствием на их священной земле. Мои же солдаты виноваты лишь в том, что подоспели слишком поздно…

— Вы гнусный лжец, господин президент. Я своими глазами видел тех, кто напал на форт.

— И что с того? Ваша троица — последние живые свидетели инцидента. Но вам не придется выступить свидетелями в международном трибунале. Слышите — с улицы доносится пение и бой барабанов? Это в вашу честь. Ведь вам предстоит в скором времени стать основными действующими лицами в церемонии жертвоприношения, которое мы посвящаем нашим верховным богам.

От этих слов, произнесенных зловещим тоном, и без того бледное лицо Сингха стало еще бледнее. Вдоволь насладившись произведенным эффектом, Габуту продолжил витийствовать:

— У вас, господин комиссар, выбора нет. Зато он есть у ваших прекрасных спутниц. Та из них, которая добровольно согласится стать моей наложницей, избежит удара жертвенного ножа.

Габуту отошел от Сингха и подошел к Мишель, которая буквально дрожала от ужаса.

— Как насчет тебя, белокожая сучка?

Габуту похлопал тыльной стороной ладони по платью Мишель в районе лобка. Та дернулась. По щекам ее потекли слезы.

… - Немедленно прекратите.

Голос комиссара Сингха заглушили приветственные возгласы со стороны сподручных Габуту. А тот уже подошел к Кетрин.

— А может, это будешь ты, сестренка?

Габуту наложил обе ладони на груди медсестры, которые отчетливо угадывались под форменной рубашкой.

… - Оставь меня, ублюдок.

Эванс попыталась пнуть насильника ногой. Ничего у нее, естественно, не получилось. Зато добавило веселья Габуту и его подельникам. Не переставая смеяться Габуту начал тискать груди медсестры. Та вскрикнула, потом изловчилась и плюнула в лицо Габуту. В палатке повисла зловещая тишина. Габуту убрал руки с груди Эванс, достал из кармана белоснежный платок, вытер им лицо. Потом скомкал платок и отбросил его в сторону.

… - Ты сделала выбор, сестренка.

От тона, которым он произнес эту фразу, кровь в жилах наблюдавшей за этой сценой Мишель заледенела.

Повинуясь жесту Габуту, головорезы из его охраны подскочили к Эванс и отвязали ее от столба. Крепко ухватив за руки и за ноги, понесли кричащую и вырывающуюся медсестру к столу.

То, что произошло затем, Мишель никогда не могла вспоминать без слез. Гогочущие «гориллы» — людьми этих подонков назвать было нельзя — сорвали с Кетрин всю одежду и принялись ее изощренно насиловать. В ушах Мишель навсегда остался крик истязуемой. Она помнила, как кричал комиссар Сингх, призывая прекратить насилие, как кричала и плакала она сама. Сколько продолжался этот кошмар, Мишель не знала. Ей казалось, что целую вечность. Наконец, Габуту отдал приказ прекратить истязание. Потные «гориллы» отошли от стола, на котором слабо шевелилось истерзанное тело медсестры, с губ которой слетали лишь слабые стоны. Габуту негромко отдал какой-то приказ и один из солдат выбежал из палатки. Вскоре в нее вошли несколько человек, внешний вид которых указывал на то, что это жрецы. Они сняли со стола почти недвижное тело Эванс и вынесли его из палатки. Пение и бой барабанов делались все громче и громче, пока резко не оборвались. Сразу вслед за этим раздался душераздирающий крик. Мишель поняла, что жизнь Кетрин оборвалась. Понял это и комиссар Сингх, который зарыдал у своего столба. А потом в палатку долетел запах жаренного мяса… Через несколько минут в палатку вошел жрец и поставил на стол тарелку, от которой шел запах жаренной плоти. Мишель стошнило. Габуту взяв в руки кусок мяса, подошел к комиссару Сингху.

— Не хотите полакомиться перед смертью, господин миротворец?

— Будь ты проклят, нелюдь.

Комиссар Сингх тяжело повис на ремнях.

— Скорее зовите жрецов, пока он окончательно не загнулся. — крикнул Габуту.

В этом месте Мишель, наконец-то, потеряла сознание…

… В чувство Мишель привело ведро холодной воды, которым ее окатили. Первое что она увидела, открыв глаза, было улыбающееся лицо Габуту.

— Ну, что, ты принимаешь мое предложение, или хочешь последовать вслед за своими товарищами? — спросил садист будничным тоном. И тут же проорал:

— Отвечай, сука.

— Я согласна…

Губы Мишель двигались, но звука не было. Видимо, поняв ее состояние, Габуту смилостивился.

— Ладно, если не можешь говорить, кивни головой, если согласна.

Мишель слабо кивнула головой.

— Вот и хорошо. Сейчас тебя проводят в палатку, где ты приведешь себя в порядок.

И Габуту дал команду отвязать Мишель от столба…

Нью-Йорк. штаб-квартира ООН.

… В Совете Безопасности ООН шли бурные дебаты по вопросу санкций против Тонго, когда туда доставили запись рассказа Мишель Легран. После ознакомления с ней Совбез ООН дал санкцию на проведение карательной операции в отношении Тонго, первая фаза которой предполагала дипломатический демарш.

Неожиданные союзники.

… Скоро я ему надоела, и он отдал меня своим головорезам, а те, натешившись, передали простым солдатам. После этого меня перевели из палатки сюда…

Мороз с трудом сел на своем ложе и обнял тихо плачущую женщину за плечи. Мишель прижалась к Максиму и произнесла сквозь слезы:

— Вы меня, наверное, презираете, господин комиссар, за мою слабость?

Максим погладил Мишель по голове.

— В том, что с тобой случилось, девочка, твоей вины нет. И презирать мне тебя не за что. Выдержать такое не под силу большинству из живущих…

— Что с нами будет? — всхлипнула Мишель.

— Все будет хорошо…

… Прошло три дня. Ни Мороза, ни Мишель никто не беспокоил. Дважды в день им приносили скудную еду и воду. А в конце третьего дня на улице послышались автоматные очереди и пистолетные выстрелы. Пару раз взорвалась граната. Бой продолжался минут сорок, потом все стихло. А еще через несколько минут дверь помещения, где держали Мороза и Мишель, отворилась, и на пороге возник силуэт солдата, который на французском языке приказал им выйти на улицу…

… Мороз, щурясь от дневного света, оглядывался по сторонам. Несколько палаток было разрушено. В отдалении горели хижины где, по словам Мишель, жили жрецы. В обзор попали несколько валявшихся на земле трупов. Все — солдаты личной гвардии президента Габуту. Те же солдаты, которые окружили Мороза и Мишель, носили форму «бешенных носорогов». Максим не спешил с выводами, хотя кое о чем уже начал догадываться. Их проводили в отдельную палатку, где стоял чан с нагретой водой, были приготовлены туалетные принадлежности, полотенца, простыни, а так же чистое белье и одежда.

— Прошу, мадмуазель.

Мороз указал Мишель на чан с водой.

— После вас, господин комиссар…

Максим не стал спорить, быстро скинул с себя всю одежду, — время для стеснений было не самое подходящее — и погрузил измученное тело в чан с подогретой водой. Когда Мороз, насладившись горячей ванной, готовился приступить собственно к мытью, он почувствовал на коже прикосновение нежных рук.

— Позвольте, я вам помогу, господин комиссар…

Мороз не стал спорить… Когда он через несколько минут стоял перед маленьким зеркалом, висящим на стене палатки, и брился, за спиной послышался шелест сбрасываемой одежды и последовавший за тем шум погружаемого в воду тела.

— Вам помочь, Мишель? — спросил Мороз, не прерывая бритья.

— Спасибо, господин комиссар, но лучше я сама…

И снова Мороз не стал спорить…

… Комиссар откинул полог палатки, давая понять стоящим снаружи, что они закончили туалет. Через несколько минут в палатку вошел солдат и споро накрыл на стол.

После того, как пленники — хотя были ли они теперь ими? — насытились, и солдат унес остатки трапезы, в палатку вошел полковник Окан.