Читать интересную книгу Обрученные судьбой (СИ) - Струк Марина

— Ныне розмарин зацвел вдруг, — продолжила она, протягивая ему рушник, что висел у нее на плече, чтобы он вытер мокрое лицо, а потом с улыбкой наблюдала, как жадно он пьет простоквашу. Совсем как Петрусь этим утром. Она покачала головой — это ж надо так вчера разгуляться! — Раз розмарин цветет, то хорошо. Хороший то знак. Я Касе сказала, чтобы девки проследили и за вашими венками. Не думаю, что московитка твоя ведает, как делать надобно. И, правда, женишься, Владусь?

— Женюсь, пани Мария, — коротко ответил он ей.

— Любишь ее?

— Люблю.

Пани Крышеницкая протянула руку и ласково потрепала Владислава за черные вихры. Красивый, дьявол, вон как холопки засматриваются на него, на эти глаза чаровника, на широкие плечи и грудь. И нет же, довелось ему сердце отдать девице да непростой! И чем ему местные паненки не милы? Чем не пригожи? Она уже знала, что задумали Петрусь с племянником, и только головой качать могла. Ой, и что будет дальше, когда в магнатстве Заславского узнают об том?

Но уже скоро пани Мария и думать забыла об этих мыслях, занятая подготовкой дочери к свадьбе. Едва-едва женщины успели нарядить Касю в свадебный наряд, едва успели обвить яркими лентами венок девичий, как двор наполнился шумом, звуками дуды {17} и скрипели, криками. А громче всех кричал жених — невысокий, но статный шляхтич с русой гривой волос, что виднелись из-под шапки, да недлинными усами.

— Где? Где панна невеста? Где панна нареченная моя?

Ксения потерялась в толпе наряженных девушек, что провели ночь и первую половину дня подле невесты. Теперь же они хлынули вслед за ней, что отдавали в чужой род сегодня, во двор, потащив за собой растерянную Ксению. Она смущалась от этих громких криков и смеха, от шуток, которыми обменивались парни и девушки, оглядывалась вокруг, пытаясь найти хотя бы одно лицо среди этих незнакомых. Она хотела было отступить с крыльца, к перильцам которого ее прижало ватагой девушек, скрыться в темноте дома и, уступая душевной слабости, отсидеться там. Но вот ее пальцы, лежащие на перилах, легко тронула мужская рука, и она, обернувшись в испуге, встретилась с глазами с Владиславом, что сумел протиснуться через толпу к крыльцу.

— Я рядом, — прошептал он одними губами, и она, смущенно улыбаясь, кивнула в ответ. Он кивнул головой на происходящее во дворе, мол, смотри, и Ксения подчинилась. Теперь, когда в ее душе перестал метаться страх, в ней вдруг проснулось любопытство — даже подготовка к свадьбе тут была другая.

А на дворе тем временем уже шел торг между женихом и старшим братом Каси. Костусь делал вид, что ему мало тех грошей, что отсыпал в шапку Лех за косу невесты, потому хмурил брови и то и дело подносил нож к волосам сестры, будто намереваясь отрезать косу под корень. Наконец будущие родичи сошлись в цене, и Костусь расплел длинные волосы Каси в знак того, что та идет под венец девственницей.

Ксения почувствовала, как по ее лицу побежали теплые слезы, когда увидела, как тихо заплакала невеста, не отводя счастливых глаз от жениха, как прижала платок к губам пани Крышеницкая, как спрятал в шапке лицо отец невесты. Она плакала все время, что по обычаю голосила Кася, прощаясь с отчим домом перед отъездом в церковь. Каждое слово, произнесенное невестой, отпечатывалось в сердце Ксении. Она как никто понимала, как это тяжко прощаться с родным домом. Все эти люди… они просто не понимают…

Уже когда возки, украшенные лентами и цветами, были заполнены пассажирами, и были готовы тронуться в путь в костел, что стоял в четырех верстах от фольварка Крышеницких, а двор почти опустел, на пальцы Ксении снова легла ладонь Владислава.

— Мне надобно ехать в костел. Ты побудешь тут? Я уже попросил найти Катерину, чтоб не так одиноко было тебе, пока мы в костеле.

Ксения видела, как не по себе ему нынче, когда он вынужден оставить ее одну в вотчине дяди. Но и не ехать в храм он не мог, она понимала это, а потому кивнула несмело, отпуская его. А потом еще долго стояла на прежнем месте на крыльце, чуть поодаль от входа в дом. Она наблюдала, как ставят столы во дворе, подготавливая пир, что устроят здесь после того, как молодые с гостями вернутся из храма, слушала, как перекликаются холопки, расстилая скатерти, расставляя посуду, как ругает эконом зазевавшегося холопа, что чуть было не уронил бочонок с брагой на землю. Слушала, но не слышала, погруженная в свои мысли.

Она была одна, прижавшись спиной к перилам, чтобы не мешать холопкам, ходившим мимо нее в дом или из дома. Катерина, видимо, забыла о ней совсем, занятая Влодзимежем, и Ксения не могла винить ее за это. Но почему-то именно сейчас одиночество почувствовалось ею как никогда ранее. Именно сейчас, когда она была одна среди этой праздничной суеты и смеха, среди этого предвкушения веселья… одна…

Ксения не знала, сколько простояла так, потерявшись во времени за своими думами. Очнулась она только, когда за воротами раздался звук копыт, что ударили по бревенчатому настилу перед самым въездом в вотчину, и во двор влетел валах Владислава. Шляхтич спрыгнул с него и, бросив поводья подоспевшему холопу, в несколько шагов пересек двор, подошел к Ксении, смотревшей на него такими счастливыми глазами, что у него перехватило дыхание.

— Ты приехал! — прошептала она, а он взял ее руки и, прикоснувшись к ним губами, прижал к груди.

— Я едва выстоял мессу, — улыбнулся он. — Мне отчего-то привиделось, что я вернусь, а тебя тут нет. Я тотчас уехал, как все закончилось, летел, будто на крыльях.

Ксения смотрела на него, не в силах отвести взгляд. И после, уже за столом, когда вернувшиеся в вотчину Крышеницких гости расселись по скамьям, когда раздавались орации одна за другой, когда свадьба зашумела в голос. Сначала она смущалась, опускала глаза, не знала куда деть руки. Для нее казалось непривычным и странным, что все — и мужчины, и женщины — сели за один стол, и даже, бывало, бок о бок друг друга, могли легко тронуть друг друга за плечо, отпустить шутку в сторону девиц, что хихикали смущенно, прикрывая рот ладошкой, или вообще прошептать в самое ушко под грозным взглядом старших. Но это смущение прошло со временем, да и как ему не пройти, ведь подле нее сидел Владислав, и так ласково гладил ее ладонь, которую она опустила на лавку. И она все чаще перестала отводить стыдливо глаза, все чаще улыбалась несмело шуткам и здравицам, все чаще кидала взгляды на Владислава, краснея под внимательными взорами пана и пани Крышеницких, когда случайно встречалась с ними глазами при этом.

Но как можно было отвести глаза от Владислава! Как же он был красив! Ксения почти не слушала ни речей, ни шуток гостей, а только кидала исподтишка частые взгляды на шляхтича, что сидел подле нее. Ныне он был облачен согласно своему положению — в богато расшитый золотом жупан, с тяжелым от золотых украшений поясом. Даже сабля, висевшая в ножнах на поясе, была богатой на зависть другим молодым шляхтичам. Но дело было не только в богатстве его наряда и оружия. Ксения с замиранием сердца слушала его смех, его голос, когда он произносил здравицы молодым, смотрела, как блестят его глаза, как он откидывает со лба непослушную прядь волос.

Спустя некоторое время, когда некоторые гости уже порядком захмелели, а остальных так и тянуло пуститься в пляс под задорные звуки дуды, даже ноги уже сами двигались под столом, Ксения тронула за плечо пани Крышеницкая.

— Пойдем со мной, — тихо сказала она. Ксения удивленно оглянулась на нее, а потом на Владислава. Его глаза смотрели на нее с таким странным выражением, что Ксения невольно встревожилась, но все же последовала за хозяйкой в дом после короткого кивка шляхтича. Там, в горнице, где Ксения провела эту ночь с остальными девицами, пани Крышеницкая пригласила ее присесть, а сама вдруг зашла ей за спину и аккуратно расплела косу, разобрала волосы на пряди, что волнами легли на плечи Ксении.

— Что…? — удивленно обернулась Ксения, недоумевая тому, что пани Мария делала сейчас.

— Я ведаю, панна — не дева, — проговорила она, разворачивая Ксению обратно от себя, не обращая внимания на удивление Ксении. — Но пусть будет так. Панне так красиво. И пусть злых языков ныне не будет, — она расправила ладонями волосы девушки, а потом надела на ее голову венок розмарина, мирта, калины и других растений, что был сплетен ныне утром перед свадьбой девицами фольварка. Он был велик Ксении, и пани Марии пришлось опустить значительную часть его на затылок, чтобы девушка ненароком не уронила его. — Пошли, панна, пришло время.