Два вихря стали одинаковы. Я ощутила, когда они сравняли свою силу так отчетливо, как никогда и ничего не чувствовала. И они рванулись друг к другу, но уже не для смертельной схватки. Теперь они хотели слиться в одно целое. Наши губы опять встретились — и для меня все смешалось в одной круговерти. Горячее прикосновение чужих рук и губ, зеленые глаза, привкус крови, запах его кожи, шум моря в ушах — и над всем этим два вихря, тараном ударившие друг в друга. Волны ощущений рванулись сквозь мое тело, захватывая все на своем пути. Огонь и лед, жар и холод, свет и тьма — и я была и тем и другим, держала все в себе — и отдавала вампиру, и так продолжалось целую вечность. Я с трудом поняла, что все закончилось — и Мечислав отстранился от меня. Нам определенно было не до секса. Говорить я смогла только через несколько минут.
— Что это было?
— Это Вторая Печать, кудряшка.
— Но — так? — Я не могла выразиться яснее, но Мечислав понял.
Вампир посмотрел на меня. В глазах его еще плавал зеленый туман.
— Это действительно неожиданно. Что ты сделала, пушистик?
— Я ничего не делала. Но в первый раз все было по-другому?
— Я ожидал, что все будет, как и тогда, кудряшка. Но ты мне — ответила?
Я попыталась облечь в слова то, что возникало внутри меня. Получалось неловко и неуклюже. Для таких ощущений еще не придумали слов. А если придумали, то я их не знала. Но на три предложения меня хватило.
— Вы были таким холодным. Ваша сила меня морозила. И мне было больно.
Вампир что-то произнес на незнакомом мне языке. Я подняла брови.
— Простите?
— Ты не понимаешь, что сделала, кудряшка?
— Ничего не понимаю.
— Я слышал только об одном подобном случае. Я уже говорил, что ты накапливаешь энергию и отдаешь ее другим, а, кудряшка?
— Говорили.
— Но тогда возникает и другой вопрос. Если ты можешь накапливать энергию и отдавать ее, то ты можешь и вытягивать энергию из других людей, действовать ей, как оружием, питать себя и других. А при желании и убить. Это опасный талант, девочка моя.
— И что мне с ним делать? Что произошло сейчас? — я говорила как беспомощная идиотка, и ненавидела себя за это, но что еще я могла сделать. Магия — это не мое поле битвы. Вот если бы меня про беспозвоночных спросили…
— Я поставил тебе вторую Печать. Но твоя сила начала пробуждаться. И ты сопротивлялась мне, даже не отдавая себе отчета в своих поступках. Если бы ты начала наращивать оборот силы, кудряшка, я не знаю, чем бы все окончилось. Мы могли умереть.
— Вы это всерьез?
Я пристально всматривалась в зеленые глаза, но ничего не могла понять.
— Я более чем серьезен, кудряшка. И не решусь поставить тебе третью Печать, прежде чем ты сама не начнешь полностью себя контролировать.
Голова у меня кружилась и от пережитого и от услышанного.
— Вы — боитесь?
— Я не желаю рисковать жизнью. Ты согласилась с необходимостью, но внутренне ты сопротивлялась, кудряшка. Ты чертовски не хотела ставить вторую Печать. И это едва не стоило нам обоим жизни. Был момент, когда ты могли потерять сознание — и наша объединенная сила рванулась бы наружу, сжигая меня, словно солнечные лучи.
Особой вины я за собой не чувствовала.
— Я действительно не слишком хотела быть вашим фамилиаром. А вы не предупредили меня о риске!
— В свое оправдание я могу сказать только одно, кудряшка. Я слышал о способностях, подобных твоим, только один раз. И это был великий чародей. В вашем времени его знают как Мерлина.
— ЧТО!?
Это было для меня уже слишком. Только рыцарей короля Артура нам не хватало для полного счастья. Голова закружилась, и вампир ласково, но твердо привлек меня к себе.
— Он был фамилиаром. И далеко опередил свое время.
Низкий голос ласкал меня, как прикосновение его рук. Сейчас в его объятиях не было страсти. Спокойствие и надежность — то, что было нужно мне больше всего. Я могла отдохнуть в его руках. И доверчиво прижалась к вампиру. Слишком многое на меня свалилось. Слишком.
— А сейчас он жив?
— Нет. Его хозяйка умерла около пятисот лет назад. И волшебник не пережил ее смерти.
Мне стало страшно. И вампир почувствовал этот страх, потому что прижал меня к себе еще крепче. Руки скользнули по моей спине, но прикосновение не было сексуальным. Просто — утешить.
— Все в порядке, кудряшка. Я буду рядом с тобой. И помогу справиться с этой силой.
Мне очень хотелось бы ему верить.
— Соблазняете мою девушку, шеф?
Голос Даниэля резанул по моим нервам, словно ножом.
— Эту девушку стоит соблазнять, — отозвался Мечислав.
— Да, но только если она сама желает быть соблазненной, — Даниэль пристально смотрел на меня, так, словно хотел что-то сказать, но мне было не до вампирских интриг. Я безумно устала. Последний раз я себя так чувствовала после пятидневного похода.
— Уйдите оба, — попросила я. — Мне надо чуть-чуть побыть одной. У нас есть на это время?
— Для вас, кудряшка, — любой каприз.
Мечислав легко отстранился и вышел вон. Даниэль последовал за ним. И я заметила в походке Мечислава некоторую напряженность. Ему тоже нелегко далось укрощение наших сил.
Высшие Силы! Что же со мной происходит!? И как мне с этим справиться!? И почему я ничего не чувствовала раньше? Хотя это-то понятно. Возьмем мешок со змеями. Пока он завязан, ничего и не произойдет. Они будут шипеть, кусаться через ткань, сплетутся в клубок и даже покусают друг друга, но не более того. А теперь попробуй развязать тот же мешок. И насколько больше будет проблем? Намного больше! Вот и я так же. Произошло что-то такое. Что-то, что развязало, этот чертов мешок! Что!? Гипноз, которому я смогла противостоять?! Укус вампира? Или второй укус, когда я делилась силой осознанно?! Ничего не понимаю! НИЧЕГО!!! Мама, забери меня отсюда!
Я улыбнулась при мыслях о доме. А потом набрала дедушкин номер.
— Леоверенский слушает?
— Привет! Это Юля! Я уже дома, съехала от Снегирева.
— Ты, паршивка, могла бы и раньше позвонить! Мать волнуется, мне отдыхать спокойно не дает!
В голосе дедушки кипело и бурлило праведное возмущение. Я закатила глаза. Вообще-то я звонила за поддержкой, а не за головомойкой. Хотелось почувствовать, что в мире есть что-то незыблемое. Честно говоря, на крайний случай и головомойка сгодится. Сколько себя помню, дедушка воспитывал меня, отчитывал, учил жить и отвечать за свои поступки. И если бы сейчас он знал, что со мной происходит, что бы он сделал? Примчался сюда помогать мне? Вряд ли. Предложил бы мне самой выпутываться? Это больше похоже на правду. Вот я и стану выпутываться сама. Но для начала стоило оправдаться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});