День солидарности всех трудящихся — 1 Мая — выпал в том году на субботу, что оказалось не лучшим вариантом для трудящихся страны — с понедельника вновь на работу. Успокаивало лишь то, что через год этот же праздник съедал понедельник и выходил на буднюю прямую.
Между тем известный писатель Валентин Пикуль практически не признавал никаких праздников: ни государственных, ни семейных. Единственным исключением было 9 Мая — святой праздник для всех советских людей. В остальных случаях Пикуль не вставал из-за рабочего стола и трудился как проклятый. Он как-то подсчитал, что для того, чтобы написать все намеченное им (а главной своей задачей он поставил описать в романах столетие русской истории, начиная отсчет от смерти Петра I и до восстания декабристов), ему потребуется 124 года, заполненных непрерывной работой. Понимая, что столько ему не прожить, Пикуль старался хотя бы в отведенное ему судьбой время успеть написать как можно больше. Потому и работал даже в праздники.
В ту весну Пикуль писал роман «На задворках империи», и работа над ним уже близилась к завершению. Работал Пикуль в двух местах: зимой на рижской квартире в доме на улице Петера Стучки, весной — летом — на даче на острове Булли под Ригой (они с супругой снимали верхний этаж двухэтажного дома). Между тем писатель, книги которого невозможно было достать в открытой продаже, а у спекулянтов стоящие в семь-десять раз выше номинала, жил, на удивление, скромно. Какой-нибудь писатель Пупкин, написавший одну-единственную захудалую книгу и принятый по блату в Союз писателей, в бытовом отношении мог жить гораздо роскошнее, чем автор самых раскупаемых книг в Советском Союзе. Чтобы не быть голословным, приведу слова приятеля Пикуля М. Волкова, который наблюдал житье-бытье писателя воочию:
«Пикуль был очень скромен. Довольствовался малым, никогда не жалуясь на трудности. Никогда не имел ни своей машины, ни своей дачи и в быту обходился минимумом удобств. Вся квартира была заставлена книгами. Полки, полочки, стеллажи размещались везде, где это только было возможно. Двухкомнатная квартира на улице Петра Стучки чем-то напоминала мне подводную лодку. И даже так скажу: уж на что я, подводник, привык к тесноте и то поражался, как можно на таком маленьком пятачке уместить огромную библиотеку да еще две картотеки (предмет особой гордости Валентина Саввича). Спал он в то время на обыкновенной, с трудом втиснутой, между стеллажами и картотекой раскладушке, пробираясь к ней сложными фарватерами…
Работал Пикуль по ночам. Я видел, как до утра светилось его окно в доме напротив… После изнурительно бессонной ночи Валентин Саввич в десятом часу обычно завтракал (или, вернее, «ужинал», так как после этого ложился спать). Но перед сном обязательно прогуливался. Почти всегда он заходил ко мне в этот час в обществе симпатичного пса, прозванного Гришкой (его появление в семье Пикулей совпало с работой писателя над романом «Нечистая сила»; в котором исследуется феномен Гришки Распутина)… После прогулки следовал сон. Часов в десять вечера, а чаще всего после программы «Время», Валентин Саввич обычно уходил, чтобы вновь «жечь над столом пламя».
Вот уже месяц как идет чемпионат страны по футболу. В этом году введено новшество: как и 40 лет назад, решено провести в год сразу два чемпионата — весенний и осенний, чтобы учесть интересы сборной, готовящейся принять участие в четвертьфинале первенства Европы, а также в футбольном турнире XXI Олимпийских игр. В весеннем чемпионате к началу мая сыграно несколько туров, и уже есть сенсация: лидирует одесский «Черноморец». А вот один из фаворитов отечественного футбола, столичный «Спартак», плетется в самом хвосте, поражая своих болельщиков необыкновенно тусклой игрой. Расплата не заставляет себя ждать: неделю назад на встречу «Спартака» с «Зарей» на стадион пришла всего лишь одна (!) тысяча зрителей.
Как мы помним, кризис в «Спартаке» начался еще год назад, когда команда заняла в чемпионате непривычное для себя 10-е место. Тогда были приняты экстренные меры, и руководство клуба омолодили. Но новые тренеры — Анатолий Крутиков и Галимзян Хусаинов — так и не смогли создать в команде рабочую обстановку. Как пишет Н. Старостин:
«Более всего подводила Крутикова чрезмерная самоуверенность. Создавалось впечатление, что он решительно настроен произвести реорганизацию с помощью одного лишь топора. И началась обычная в подобных случаях чехарда с составом, что дается всегда легче. Пошли рискованные замены и перестановки без необходимых в такой ситуации осторожности и такта. Казалось, что старший тренер, не желая никого слушать (вот он, диктат!), вознамерился одним махом преобразить «Спартак», сотворить что-то вроде чуда, благодаря чему сразу показать себя сильной личностью, утвердиться в числе лучших тренеров страны. «Спартак» сделался как бы ставкой азартного, слепо верящего в удачу человека. И ставка эта была битва…»
Ярым поклонником «Спартака» был секретарь ЦК КПСС Константин Черненко. Брежнев, который болел за ЦСКА, в те дни постоянно подкалывал товарища и всегда повторял: «Костя, готовься: твой «Спартак» скоро будет в первой лиге». Черненко воспринимал это всего лишь как шутку: как и большинство болельщиков народной команды, он и в мыслях не мог себе представить, чтобы она покинула высшую лигу. Но, как выяснится, Брежнев окажется талантливым провидцем.
Между тем генсек в те дни удачно совмещал дела внеслужебные с государственными. Недавняя смерть Андрея Гречко сняла последние препоны с желания Брежнева стать великим полководцем, и накануне Дня Победы на генсека буквально пролился дождь из самых высоких наград. 7 мая ему было присвоено звание маршала Советского Союза, а на следующий день на его родине, в городе Днепродзержинске, на Октябрьской площади, был в торжественной обстановке открыт его бронзовый бюст работы скульптора В. Сонина и архитекторов С. Кулева и М. Круглова. Как писали газеты: «На торжества прибыли тысячи рабочих и тружеников сельского хозяйства, студенты, школьники, представители партийных и советских организаций Днепропетровской, Запорожской и других областей Украины…» В газетах, естественно, не сообщалось, что людей пригнали туда не по собственной воле, а по разнарядке — каждое учреждение города и прилегающих областей должно было выделить несколько десятков своих передовиков. На открытие прибыло все высшее партийное руководство Украины во главе с 1-м секретарем ЦК Владимиром Щербицким (он же открыл митинг). На площади выстроили временную трибуну, на которую и поднялось руководство республики и города (порядка 50 человек). Поскольку к трибуне вплотную примыкал жилой пятиэтажный дом, все балконы на нем были заняты сотрудниками охраны. Вечером того же дня это событие было во всех подробностях показано в программе «Время».
Открытие бюста Брежневу ознаменовало собой начало последней и самой сильной стадии культа личности престарелого генсека. С этого момента лизоблюдство по отношению к нему достигнет небывалого размаха. Еще на XXV съезде КПСС в феврале этого года Брежнева называли «выдающимся теоретиком и политиком, лидером партии и народа, авторитетнейшим деятелем мирового коммунистического и рабочего движения». Столь лестные характеристики были не случайны: они нужны были в первую очередь идеологам со Старой площади, чтобы пресечь всяческие слухи о нездоровье Брежнева, которые вот уже несколько месяцев упорно курсировали по стране и даже вышли за ее пределы. Надо было показать всему миру, что Брежнев по-прежнему здоров как бык, по-прежнему семи пядей во лбу. Чуткие идеологи из союзных республик тут же подхватили сигнал со Старой площади. Кампания по восхвалению «великого стратега» началась повсеместно. Например, в апреле на Украине состоялся съезд тамошних писателей, и практически все выступающие считали своим долгом отдать дань уважения «дорогому Леониду Ильичу». Наиболее витиевато высказался о генсеке, о его докладе на XXV съезде, поэт Богдан Чалый: «Радостно, с пересохшим горлом припадаем мы к этому чистому источнику, наполняясь утренним настроением, щедрым духовным здоровьем».
В те часы, когда на его родине ему открывали бюст, Брежнев находился во Дворце спорта в Лужниках, где с интересом наблюдал за ходом финального матча на Кубок СССР по хоккею между горячо любимым им ЦСКА и столичным «Динамо». Компанию ему составлял шеф КГБ Юрий Андропов, который, как мы помним, был ярым динамовцем. Игра выдалась на редкость упорной. Поначалу на коне были любимцы генсека, которые на протяжении двух периодов вели с минимальным счетом 1:0. Но затем «птенцы гнезда Андропова», в составе которых не было двух самых титулованных игроков — Александра Мальцева и Валерия Васильева, — сумели сравнять счет, а в дополнительное время и вовсе обыграли армейцев 3:2. Андропов потом долго извинялся перед Брежневым за то, что испортил ему настроение. А когда заметил, что это не очень помогает, привел убойный аргумент: «Зато, Леонид Ильич, вы теперь маршал!»