Поскольку горбачевская перестройка тогда находилась на пике своей популярности в мире, поэтому реформаторам из СК без особого труда удалось заманить на ММКФ кучу мировых кинознаменитостей в лице Федерико Феллини, Джульетты Мазины, Марчелло Мастроянни, Жерара Депардье, Настасьи Кински, Эмира Кустурицы, Стэнли Крамера, Тонино Гуэрры, Джузеппе Де Сантиса, Вера Хитилова, Ванессы Редгрейв, Роберто Де Ниро (он же был и председателем жюри, куда от СССР вошли два человека: режиссер Тенгиз Абуладзе и сценарист Рустам Ибрагимбеков) и др. Всего же на ММКФ в том году съехалось 1600 участников из 110 стран, что было почти на полторы сотни человек больше, чем два года назад, и объяснялось все тем же – огромным интересом во всем мире к перестройке.
В главном конкурсе соревновалось 27 картин (от СССР – комедия Карена Шахназарова «Курьер»). Среди них было много достойных лент, которые могли бы по праву стать обладателями Большого приза: «Черинг кросс роуд, 84» (Великобритания, реж. Дэвид Джонс), «Салон красоты» (Китай, реж. Су Тунчжун), «Смерть прекрасных косуль» (ЧССР, реж. Карел Кахиня). Однако жюри предпочло отдать дань той моде, которая тогда торжествовала в СССР, – и наградило призами фильмы «нетипичные», «штучные». В итоге Большой приз достался фильму «Интервью» Федерико Феллини, что, кстати, было понятно с самого начала. И не потому, что лента была безусловным шедевром, – просто не было у советских либералов большего кумира, чем этот (несомненно, гениальный) режиссер. Поэтому, несмотря на все заверения в том, что никакой ангажированности на ММКФ впредь не будет, Большой приз «уплыл» туда, куда было намечено еще до открытия фестиваля.
Та же история случилась и с другими призами. Например, специальной премией жюри были награждены сразу два фильма (хотя в первоначальных заверениях устроителей ММКФ говорилось, что никаких «пополам» на фестивале не будет). Это были советская лента «Курьер» Карена Шахназарова и «Герой года» польского режиссера Феликса Фалька, где речь шла о кризисном для Польши начале 80-х.
Кроме этого, на том ММКФ реформаторам из СК удалось-таки устроить премьеру фильма «Комиссар» Александра Аскольдова. Отметим, что власти не сильно сопротивлялись этому показу, поскольку он находился в русле той гласности, которая была объявлена Горбачевым: ее краеугольным камнем было доминирование либеральных взглядов и точек зрения на историю и современность. Не случайно и в ПРОККе (Профессиональный клуб кинематографистов – этакий «гайд-парк» киношных либералов), созданном на ММКФ, была устроена встреча с редакторами именно либеральных СМИ, а точнее, из «Огонька», «Московских новостей» и «Литературной газеты».
Отметим, что не все советские СМИ благосклонно отнеслись к ММКФ-87. В ряде изданий появились публикации, которые раскрывали перед читателем оборотную, и весьма нелицеприятную, сторону фестиваля. Например, писалось, что приезд большого количества западных знаменитостей стал поводом к активизации со стороны… московских проституток, которые буквально оккупировали многие фестивальные мероприятия. Кроме этого, писали, что среди посетителей фестивальных тусовок было много представителей криминального мира: как рядовой «братвы», так и влиятельных авторитетов, включая и воров в законе. Вся эта публика гуляла на широкую ногу: так, бутылка коньяка стоила в фестивальном буфете 40 рублей, а бутерброд с ветчиной 1 рубль при нормальной цене в 30 копеек.
Эти публикации встретят гневную реакцию со стороны нового руководства СК. Так, Андрей Смирнов заявит, что «критика ММКФ есть завуалированная критика новой политики СК». Доля истины в этом заявлении, конечно, была: людей, недовольных деятельностью либерал-реформаторов из СК, и в самом деле хватало. Однако другая доля истины состояла в том, что все вышеперечисленные нелицеприятные факты тоже имели место быть. Например, «братва» к тому времени уже активно приглядывалась к той перестройке, которая затевалась в советском кинематографе, чтобы в скором времени использовать ее для приумножения своих капиталов – то есть «ковать бабло» посредством внедрения в кооперативный кинематограф.
Битвы за память
Тем временем по мере расширения гласности либералы прибирают к рукам память о тех знаменитых людях, интерпретация жизни которых могла бы помочь направить перестройку в то русло, которое выгодно им, либералам. Причем началось это не вдруг, а по указу свыше. Еще в декабре 86-го, в дни 80-летия со дня рождения Леонида Брежнева, в «Правде» была опубликована статья, где весьма критически описывались последние годы правления генсека. И хотя критика была выдержана в спокойных тонах, без какого-либо нагнетания страстей, однако для миллионов советских людей она стала верным показателем того, что горбачевская команда решила пойти по хрущевскому пути – свалить все недостатки на прежнего правителя. С этого момента определение «застой» в отношении времени брежневского правления прочно вошло в обиход советского общества.
Поняв, какие выгоды сулит ей этот поворот, либеральная интеллигенция живо откликнулась на него и взялась активно пиарить тех, кто в годы пресловутого «застоя» отличался инакомыслием. Из числа диссидентов такими людьми станут Андрей Сахаров и Анатолий Марченко (аккурат в том же декабре 86-го первый будет возвращен из горьковской ссылки в Москву, а второй умрет в лагере, выходя из голодовки), а среди инакомыслящих из сферы искусства – Андрей Тарковский и Владимир Высоцкий. Отметим, что широкомасштабная пиар-кампания вокруг имен последних началась практически одновременно – в самом начале 1987 года. Однако Высоцкого, конечно же, пиарили куда шире, что понятно, – его слава в народе не шла ни в какое сравнение со славой Тарковского.
Все началось с 49-го дня рождения Высоцкого, 25 января 1987 года. Именно тогда и началась поистине беспрецедентная пропагандистская кампания, когда буквально вся центральная печать была полна статьями, посвященными жизни и творчеству безвременно ушедшего поэта и артиста. Один перечень этих изданий уже говорит о многом: «Комсомольская правда» (8 января), «Московские новости» (18 января), «Московский комсомолец» (22 января), «Известия» (25 января), «Труд», «Советский спорт» (25 января), «Советская культура» (27 января), январские номера журналов «Огонек», «Искусство кино», «Литературное обозрение» и, наконец, главная газета советских коммунистов «Правда» за 12 февраля!
К печатным изданиям не преминули присоединиться телевидение и кинематограф. В январе, ко дню рождения Высоцкого, Центральное телевидение показало фильм «Монолог», в котором впервые была продемонстрирована запись выступления певца в передаче «Кинопанорама» в январе 1980 года. В марте на экраны страны вышел документальный фильм о В. Высоцком «Воспоминание», созданный на Киевской киностудии им. А. Довженко. Практически весь этот вал информации о Высоцком, кроме цели воздать должное памяти замечательного артиста, нес в себе еще одну, главную цель: противопоставление Высоцкого тому периоду в жизни страны, которое было названо «брежневским застоем».
С Андреем Тарковским было почти то же самое, хотя в его случае главный упор все же делался на противостояние режиссера с Госкино и Союзом кинематографистов. То есть с теми структурами, которых либерал-реформаторы объявили виновниками «застоя» в советском кинематографе и авгиевы конюшни которых якобы теперь расчищали. Про Тарковского вышли статьи в газетах: «Московские новости» (несколько статей), «Аргументы и факты», «Литературная газета», «Неделя», «Известия», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец»; в журналах: «Советский экран» (сразу несколько), «Искусство кино» (тоже несколько статей), «Огонек» (тоже не одна статья) и т.д.
Между тем уже тогда вокруг имени Тарковского стали происходить скандалы, связанные с разными подходами в деле интерпретации его жизни и творческой биографии (с именем Высоцкого это произойдет чуть позже). Один из таких скандалов был связан с документальным фильмом Александра Сокурова «Московская элегия», который вызвал гнев со стороны Комиссии по творческому наследию А. Тарковского. Вот как эту ситуацию описывал на страницах журнала «Советский экран» (август 1987) сам А. Сокуров:
«Эту документальную картину наша маленькая группа делала к юбилею Тарковского. Мы работали очень быстро. Было нелегко. Не только потому, что мы обладали самой отсталой техникой в мире, но и потому, что я поставил перед собой задачу создать впечатление бесконечной грусти и сочувствия к реальному человеку.
Хронологически эта картина о годах отсутствия Тарковского в Советском Союзе и в определенном смысле о причинах этой трагедии. В картине очень много материалов итальянских, шведских, французских. Там есть эпизоды похорон Тарковского, сняты главные места его жизни в Москве. Что здесь им оставлено – один из мотивов картины. Кроме того, там говорится, что многие соотечественники-профессионалы болезненно завидовали его таланту.