Читать интересную книгу Когда пируют львы - Уилбур Смит

Простившись с ним, Шон проехал по улицам, которые уже начали заполняться народом. Он привязал лошадь перед гостиницей и взбежал по ступенькам, перепрыгивая через три за раз. У клерка новостей для него не было. Шон взбежал по лестнице и пробежал по коридору к своему номеру. Мбежане кормил Дирка завтраком. Перемазанный желтком Дирк широко улыбнулся и протянул руки, чтобы Шон поднял его, но у Шона на это не было времени.

– Она вернулась?

Мбежане покачал головой.

– Ее найдут, нкози. Сейчас ее ищут пятьдесят человек.

– Оставайся с ребенком, – велел Шон, вернулся к лошади и стоял, готовый сесть верхом, но не зная, куда ехать.

– Где она может быть? – вслух произнес он. – Ночью, без денег, без одежды, куда она могла пойти?

Он сел на лошадь и принялся бесцельно ездить по улицам, заглядывая в лица прохожих на тротуарах, сворачивая в переулки, вглядываясь во дворы и пустые площадки. К полудню он утомил лошадь и чуть не сошел с ума от тревоги. Он обыскал все улицы Йоханнесбурга, надоел всем в полиции и накричал на клерка в гостинице, но не обнаружил ни следа Катрины. Он в пятый раз проезжал по Джеппе-стрит, когда заметил, что проезжает мимо внушительного двухэтажного здания гостиницы Канди.

– Канди, – прошептал он. – Она может помочь.

Он застал ее в кабинете с персидскими коврами, с дорогой мебелью, розовыми и голубыми обоями на стенах, с зеркалом на потолке, к которому были подвешены шесть люстр с хрустальными подвесками, и со столом, расписанным мозаикой на индийский манер.

Шон отшвырнул коротышку в суконной куртке, который пытался остановить его, и ворвался в комнату.

Канди раздраженно подняла голову, но сразу заулыбалась, увидев, кто это.

– Шон… как я рада тебя видеть!

Она вышла из-за стола, колокол юбок скрывал движение ее ног, и казалось, будто она плывет. Кожа гладкая и белая, глаза голубые. Она протянула ему руку, но остановилась, увидев его лицо.

– Что случилось, Шон?

Он рассказал в нескольких словах, она выслушала и позвонила в колокольчик, стоявший на столе.

– В шкафу у очага есть бренди, – сказала она. – Думаю, тебе нужно выпить.

На звонок сразу откликнулся человечек в суконной куртке. Шон налил себе большую порцию бренди и слушал, как Канди отдает распоряжения.

– Проверьте железнодорожную станцию. Телеграфируйте на почтовые станции по всем дорогам. Пошлите кого-нибудь в больницу. Проверьте регистрацию во всех гостиницах и меблированных комнатах.

– Хорошо, мадам.

Принимая указания, человечек каждый раз кивал; выслушав все, он исчез.

Канди снова повернулась к Шону.

– Можешь налить и мне, посидим немного. Ты ведешь себя точно так, как она хотела.

– О чем ты говоришь?

– Жена дает тебе небольшой урок дисциплины, мой дорогой. Ты ведь женат достаточно долго, чтобы понять это.

Шон принес ей стакан, и Канди похлопала по дивану рядом с собой.

– Садись, – сказала она. – Мы найдем твою Золушку.

– Что ты имела в виду под уроком дисциплины? – спросил он.

– Наказание за плохое поведение. Ты мог есть с открытым ртом, возражать ей, тянуть на себя большую часть одеяла, не так сказать «доброе утро» или совершить любой другой смертный грех супружеской жизни, но… – Канди сделала глоток, поперхнулась и сказала: – Вижу, время не отучило тебя от крепких напитков. Одна рюмка Кортни равна имперскому галлону… но скажу вот что: полагаю, что маленькая Кэти страдает от острого приступа ревности. Вероятно, первого в ее жизни – ведь всю свою супружескую жизнь вы провели в глуши, и у нее не было возможности наблюдать, как очарование Кортни действует на других женщин.

– Вздор, – сказал Шон. – К кому ей ревновать?

– Ко мне, – ответила Канди. – Всякий раз как она вечером смотрела на меня, мне казалось, будто в грудь мне вонзают топор. – Канди кончиками пальцев коснулась своей величественной груди, искусно привлекая к ней внимание Шона. Шон взглянул на нее. Глубокая ложбинка и запах свежих фиалок.

Он беспокойно поерзал и отвел взгляд.

– Вздор, – повторил он. – Мы с тобой старые друзья, почти как… – он заколебался.

– Надеюсь, мой дорогой, ты не собирался сказать «как брат и сестра»… Я не хочу кровосмешения… или ты забыл?

Шон не забыл. Каждая подробность была жива в его памяти. Он покраснел и поднялся.

– Мне лучше идти, – сказал он. – Буду искать ее. Спасибо за помощь, Канди, и за выпивку.

– Все, что у меня есть, – ваше, сэр, – прошептала она, поднимая на него глаза и наслаждаясь тем, как он покраснел. – Я дам тебе знать, как только мы что-нибудь узнаем.

Уверенность, которую внушила ему Канди, постепенно развеивалась – день проходил, а никаких новостей о Катрине не было. К ночи Шон вновь почти обезумел от тревоги, заставившей его забыть о дурном настроении и даже об усталости. Один за другим приходили соплеменники Мбежане и сообщали о неудаче; одна за другой все ниточки, по которым шли люди Канди, обрывались, и к полуночи Шон остался единственным охотником. Он ехал в седле согнувшись, с фонарем в руке, там, где побывал уже десяток раз, съездил в лагеря шахтеров вдоль хребта, расспрашивал всех встречных на дорогах между шахтами.

Но получал всегда один ответ. Некоторые считали, что он шутит – они смеялись, пока не замечали его измученное лицо и круги под глазами; тогда они переставали смеяться и торопливо отходили. Другие слышали о пропавшей женщине; они сами начинали его расспрашивать, но как только Шон понимал, что они не могут ему помочь, он уходил от них и продолжал поиски. На рассвете он вернулся в гостиницу. Мбежане ждал его.

– Нкози, я с вечера жду тебя с едой. Поешь и поспи. Я сегодня снова пошлю людей на поиски, они ее найдут.

– Скажи, что я дам сто фунтов тому, кто ее найдет. – Шон устало провел рукой по лицу. – Пусть поищут в открытом вельде за хребтом, она могла пойти не по дороге…

– Скажу, но сейчас ты должен поесть.

Шон моргнул – его глаза покраснели, в уголках скопились комки желтой слизи.

– Как Дирк? – спросил он.

– С ним все хорошо, нкози. Я все время был с ним. – Мбежане крепко взял Шона за руку. – Еда готова. Ты должен поесть.

– Оседлай мне другую лошадь, – сказал Шон. – А я тем временем поем.

День проходил. Невыспавшийся, неуверенно держащийся в седле Шон расширял круг поисков, пока не заехал в безлесный вельд и копры шахт не превратились в маленькие треугольники на горизонте. Десяток раз он встречал зулусов из города – больших черных людей в набедренных повязках, которые деловитой походкой, как ищейки, обшаривали местность. За их приветствиями ощущалось скрытое сочувствие.