взбешенный неудачами на фронтах Гитлер приказал генерал-фельдмаршалу Кюхлеру, командующему группой армий «Север», немедленно взять реванш и вновь замкнуть осадное кольцо. Кюхлер требовал того же от командиров дивизий, а те – от своих солдат. В руки авторов попал прямо-таки истерический приказ командира 227-й пехотной дивизии генерала Скотти, в котором он заклинал: «Восстановим утраченное! Через могилы – вперед!» Для удачного процесса восстановления в начале февраля 502-й тяжелый батальон вермахта получил новую партию тяжелых танков типа «Тигр».
Теперь германские укрепления осваивали советские войска. Наводился порядок в дзотах и траншеях, где еще несколько дней назад сидели немцы. В «зону прорыва» на открытом «Виллисе» приехал командующий Волховским фронтом К. А. Мерецков, пожелавший лично осмотреть немецкие укрепления, которые должны стать основой советской линии обороны. К слову сказать, комфронта требовал, чтобы командиры всех рангов ездили на фронте в открытых машинах. Если Мерецков встречал на дороге джип со стенками, которые пристраивались для защиты от холода, то останавливал его и выговаривал командиру: «Почему вы прячетесь? Солдат должен вас видеть, а вы – его. И никаких перегородок!»
Старший лейтенант Бабаенко из специального штурмового отряда, бравшего одну из высот, показал командующему систему вражеских укреплений. Только на одном склоне наши саперы извлекли около 3 тысяч мин. За минами – ряды колючей проволоки, спирали Бруно, капканы для лыжников. Плотность немецких войск была здесь вдвое больше, чем предусматривалось уставом германской армии.
Все, что можно было, немецкие саперы зарыли в землю. За 16 месяцев своего пребывания под Ленинградом они создали обширные подземные хозяйства. Окопы были вырыты не только для людей, но и для пушек, автомашин, лошадей.
Разрушенные укрепления подходили к тому месту, где раньше находился один из Рабочих Поселков. Улицы этого н/п из-за того, что горел торф, были окутаны дымом. У почерневшей от гари дороги, изрытой тысячами ног и колес, – несколько исправных немецких автомашин. Близ развалин какого-то строения – большой зеленый фургон с надписью «Фельдпост». Вокруг были разбросаны втоптанные в снег газеты и журналы, датированные январем, письма со штампами Штеттина, Берлина, Гамбурга.
На дверях дома, где помещался вражеский лазарет, сводка германского командования: «Русские атаки под Ленинградом отбиты». У лазарета даже через несколько дней валялось много трупов. Немцы, очевидно, начали эвакуацию госпиталя, но когда советские войска стали окружать поселок, бросились бежать, оставив тяжелораненых на произвол судьбы. Так они и замерзли[682].
Разрабатывая план освобождения Ленинграда от вражеской блокады, Верховное командование Красной армии предпринимало все меры к тому, чтобы глубоко вникнуть в состояние оборонительных рубежей 16-й и 18-й армий германских войск и выявить систему вражеской обороны. Одновременно перед органами разведки стояли другие задачи: во‑первых, определить ширину и глубину вражеских оборонительных полос, их инженерное оборудование и огневое прикрытие; во‑вторых, наличие дополнительных (резервных) полос, их глубину и насыщенность боевой техникой; в‑третьих, степень наличия новейших образцов боевой техники и вооружения; в‑четвертых, состояние степени боевой готовности подразделений противника, их личную подготовку к отражению нашего наступления при выполнении боевых задач и др.
Генеральный штаб Красной армии своей глубокой и войсковой разведкой фронтов предупреждал командование о серьезной подготовке оборонительных рубежей 16-й и 18-й германских армий на северо-западном направлении. Следует особо указать на то, что все боевые рубежи были оборудованы бетонными сооружениями с перекрытыми ходами сообщения, блиндажи и командные пункты были глубоко вкопаны в землю с накатом в несколько рядов толстых бревен. Вся прифронтовая полоса была нашпигована минами, в несколько рядов колючей проволоки и т. д. В постоянной боевой готовности находились орудийные и минометные расчеты, дежурные снайперы. Особо следует отметить, что была налажена автомобильно-тракторная трасса, соединяющая все воинские гарнизоны, командование дивизий, полков и батальонов. Исключительную значимость враг придавал артиллерийско-зенитному прикрытию, находившемуся в постоянной боевой готовности. В боевых порядках находились штрафные батальоны 561-го особого пехотного полка, который только во второй половине 1943 г. сменил несколько своих составов.
В ноябре 1943 г. батальон получил пополнение, значительно превышающее штатные расписания (1300 человек). Его цель состояла в том, чтобы наступательной операцией уничтожить русские укрепления в д. Теремец севернее Новгорода. И это батальону удалось. Было разрушено около 30 русских блиндажей. В результате близкого контакта штрафники переходили в рукопашную схватку. Но лишь только на время. Также успешно сражался и 540-й гренадерский штрафной батальон в районе Гатчины. В январе 1943 г. на Синявинских высотах он был полностью уничтожен. Его остатки были возвращены под Ленинград уже после окончания второго сражения за Ладогу. В марте 1943 г. пополненный батальон был брошен на плацдарм Грузино, который во всех немецких частях к 1943 г. вызывал тихий ужас. Батальон удалось доставить на место лишь ночью при помощи надувных лодок, которым нужно было преодолеть около 300 м водного пространства… Батальон «лежал» на плацдарме у Грузино более одного года. В январе 1943 г., когда он был перекинут для отражения советского наступления на Синявинские высоты, и там он тоже был почти полностью уничтожен[683].
В период «январского грома» по снятию блокады Ленинграда в январе 1944 г. немецкая 126-я пехотная дивизия, в составе которой находился 540-й и другие исправительные батальоны, почувствовала силу и мощь артиллерийского и авиационного возмездия, нанесенного войсками 2-й Ударной и 42-й армиями Ленинградского фронта. Тогда Красная армия наступала с двух сторон, намереваясь взять в клещи немецкие части. Основные бои шли у населенного пункта Кипень, который располагался в 30 км юго-западнее Ленинграда и защищался силами 126-й пехотной дивизии и направленным сюда 540-м штрафным батальоном. 19 января прошла встреча двух наступающих советских армий (2-й Ударной и 42-й) с 12-й пехотной дивизией врага, в подчинении которой находился 540-й гренадерский батальон, и он был окружен. В ходе этих боев немецкая дивизия понесла большие потери, а 540-й батальон практически весь был уничтожен[684].
Положение обеих германских армий (16-й и 18-й) было настолько серьезным, что вся группа «Север» вынуждена была отступить от Риги в Курляндию и была переименована в группу армий «Курляндия». На момент своего переименования (25 января 1945 г.) она оказалась отрезанной от всех сухопутных путей. Ее снабжение могло осуществляться лишь через порты Лиепае (Либау) и Вентспилс (Виндеу). К началу 1945 г. линия фронта составляла приблизительно 250 км и проходила от Рижского залива к Тумкусу (Туккун), через Сакдус (Фрауенбург), Скрунзу (Шрудон), Прикуле (Преекульн), вплоть до побережья Балтийского моря в 30 км от Либау.
Особо следует отметить, что весь этот Курляндский массив был насыщен огромным количеством различного вооружения, капитально созданных оборонительных сооружений, прикрыт мощным артиллерийским огнем и с воздуха. На наиболее угрожаемых участках находились 291-я пехотная дивизия, 491, 540, 561-й штрафные батальоны, которые в этих