кто дорого заплатит ему за такую новость; обдумывая все дело, Зануккио вдруг вспомнил про Лоренцо Брешиа и удивился тому, как это раньше ему не приходило в голову обратиться к нему. Старик рассуждал так:
— Маркиза — родственница лорда Брешиа. Он, наверное, поступит в данном случае так, как надо. Этот француз может устроить так, что повесит их обоих, если они заблаговременно не примут своих мер. Члены совета, конечно, накажут жестоко леди Беатрису за то, что она скрывает в своем доме беглеца — может быть, они даже казнят ее. Она, таким образом, подвергается двойному риску, так как Бонапарту скажут, что молодой человек убит в ее доме, и трусы, конечно, спасая свою шкуру, выдадут ее. Если Лоренцо попадется в ту же ловушку, народ его разорвет на клочки. Поэтому выгоднее всего явиться посредником в этом деле. С молодым человеком можно легко покончить, никто и не узнает об этом, и старику Лоренцо не придется больше дрожать за свою жизнь. Да, надо ехать во дворец Бура-но. Эта поездка будет оплачена по крайней мере тысячью дукатов.
Рассуждения эти были очень хороши, но результат оказался далеко не тот, которого ждал Зануккио. Как только Зануккио объявил слуге Лоренцо, что приехал от имени леди Беатрисы, как сейчас же был допущен в покои лорда Брешиа. Но каково было его смущение, его ужас, когда он увидел рядом с Лоренцо смеющееся личико Беатрисы, которая с любопытством ждала, что-то скажет человек, явившийся сюда от ее имени! Бедный старик задрожал всем телом, ноги его подкосились и язык прилип к гортани. Лорд Брешиа восседал в своем кресле с видом человека, каждое слово которого оценивается на вес золота. Он сидел и молча смотрел на вошедшего.
— Итак, вас зовут Карл Зануккио и вы явились от моего имени? — обратилась к старику маркиза, улыбаясь. — Позвольте мне усомниться в последнем, милостивый государь.
— Будь краток, — изрек лорд Брешиа, не меняя своей позы.
Но бедный Зануккио, застигнутый врасплох, совершенно растерялся и нерешительно мялся на одном месте, не зная что сказать.
— Если ваше сиятельство позволит, — начал он дрожащим голосом, — если вы соблаговолите выслушать меня…
— Мы слушаем тебя, старик. В чем дело?
— Я благодарю вас за вашу снисходительность, ваше сиятельство, я пришел просить…
— В чем же дело, старик? Ведь я велел тебе быть кратким.
— Ваше сиятельство, простите меня, ради Бога, за мой проклятый язык, но то, что я пришел сказать, можете слышать только вы один.
Маркиза перестала улыбаться и слегка нахмурилась.
— Ведь вы же явились сюда от имени маркизы де Сан-Реми? — сказала она. — Так в чем же дело, старик, почему вы не говорите правды?
И, обращаясь к Лоренцо, она добавила:
— На вашем месте я бы не приняла его одна.
Лоренцо с достоинством поклонился, величественно протянул правую руку к звонку и сказал вошедшему вслед за тем Ноэлло:
— Выкиньте этого человека из моего дома — это какой-то мошенник, и больше ничего.
Слуги быстро исполнили это приказание и повлекли старика прочь, несмотря на его крики, что они пожалеют об этом, особенно маркиза, которая хорошо знает, зачем он пришел. Натешившись над ним вволю, они наконец выпустили его, и он, еле живой, добрался до своей гондолы.
В продолжение целого часа бедный идиот принужден был возить его взад и вперед от Риальто до Доганы, пока он обдумывал, как бы отомстить своим обидчикам и в то же время выручить хорошую сумму за свою новость.
Была минута, когда он почти решился идти в сенат и объявить там свою животрепещущую новость, но мысль о Лоренцо, имевшем такое влияние в городе, остановила его, так как скорее поверили бы лорду Брешиа, чем ему. Сколько он ни думал и ни размышлял, он не мог найти удовлетворительного исхода из своего настоящего положения, и решил наконец сохранить свою новость пока для себя, чтобы потом при случае продать ее за хорошую цену, но как раз в эту минуту он увидел служанку, выходящую из церкви Св. Марка и направлявшуюся к одному из дворцов. Счастливая мысль осенила его внезапно; он вспомнил, что дворец этот принадлежит Франциску Цезаро, и дочь его Бианка заплатит за его новость больше, чем кто-либо другой во всем городе.
Дело в том, что ни для кого во всей Венеции не было тайной, что Бианка неравнодушна к графу де Жоаезу. Своевольная, энергичная девушка ни в чем не слушалась своего отца, сенатора, а поступала всегда так, как хотела. Она ни от кого не скрывала своей страсти, повсюду показывалась с молодым французом и всячески старалась заслужить его любовь, но до сих пор все старания ее не увенчались еще успехом. Граф очень дорожил ее обществом, как дочери сенатора, игравшего видную роль в Венеции; он ясно сознавал, что это знакомство может быть очень полезно для него как агента Бонапарта, и поэтому старался поддерживать его, но никогда со своей стороны не выказывал ни капли любви к красивой девушке, влюбленной в него. Она, однако, нисколько этим не смущалась и продолжала открыто покровительствовать ему, хотя все кругом посмеивались над ее несчастной страстью. Он старался, насколько мог, убедить ее в том, что ей нечего ждать от него, что она напрасно подвергает себя опасности из-за него, она оставалась верна себе и продолжала оказывать ему услуги, где могла.
Старый Зануккио знал об этом, как и все остальные жители города, и он сразу понял, что она по достоинству оценит его новость и щедро наградит за нее. В ту минуту, как гондола старика подплывала к дворцу Цезаро, сама Бианка как раз вышла из подъезда и собиралась сесть в свою гондолу. Сопровождавшие ее слуги хотели было прогнать старика, но Бианка услышала его крики и пожелала узнать, в чем дело. Зануккио быстро нагнулся к ней и шепнул:
— Дело касается одного иностранца, ваше сиятельство.
Бианка сейчас же вернулась в дом, уводя с собой старика, так