Читать интересную книгу История Византийской империи. Эпоха смут - Федор Успенский

Глава XV

Царь Феофил. Восточная граница империи. Потеря Амория

Сын Михаила II Феофил, вступивший на престол по естественному преемству власти от отца к сыну, которое казалось окончательно забытым в Константинополе, далеко оставляет позади себя ближайших предшественников как по благородству характера, так и по сознанию высокой ответственности, которая лежала на нем как на государе. Хотя основатель аморийской династии ничем не выдавался из среды обыкновенных военных людей, но в Большом дворце императоров накопилось достаточно культурных преданий, которые легко возобладали над Михаилом II и побудили его дать своему сыну и наследнику престола самое лучшее по тому времени образование, приставив к нему в качестве воспитателя известнейшего ученого и ритора Иоанна Грамматика, о котором было говорено в начале предыдущей главы.

Наследник престола был сопричислен к власти своим отцом с первых лет его правления и имел возможность вполне ознакомиться с правительственными делами еще до смерти своего отца. Его склонность к литературным занятиям и к поэзии и покровительство науке и искусству выразились в многочисленных новых предприятиях его времени и в деятельности современных ему ученых и художников. В особенности источники отмечают любовь Феофила к правосудию, во имя которой он не допускал никаких изъятий даже по отношению к самым близким лицам. Женившись на девице пафлагонского происхождения по имени Феодора, которая вместе с другими красавицами, собранными со всей империи, представлена была ему во дворце и остановила на себе его внимание, Феофил едва ли, однако, нашел в своей супруге друга и товарища, который разделял бы его взгляды. Рассказывается несколько анекдотов о том, как царь и царица различно относились к принципиальному вопросу времени — к иконопочитанию и как вследствие этого женская половина дворца, состоявшая из родни царицы и дочерей ее от Феофила, составляла совершенно обособленное общество. Однажды царь заметил из дворцового сада входящий в гавань заморский корабль, нагруженный товаром. Узнав, что этот корабль с сирийскими товарами принадлежит царице Феодоре, царь приказал уничтожить его и порицал супругу за то, что, занимаясь торговлей, она унижает свое звание.

Т. к. деятельность Феофила главнейше была направлена на Восток, то нам необходимо здесь подробней ознакомиться с состоянием дел Багдадского калифата и выяснить причины столкновений между Аббасидами и империей. В занимающее нас время Византия подвергалась опасности постоянных нападений и со стороны моря, и со стороны суши. Остров Крит, сделавшись арабским владением, стал высылать во всякое время корсаров к берегам Малой Азии. Самая морская фема Кивиррэотов подвергалась опустошениям, что служит указанием на то, как Византия слаба была морскими силами. Остатки византийского флота здесь были разбиты в 829 г., и арабы после того почти без сопротивления делали набеги на Кикладские острова, на Афон и на прибрежные места Азии. Еще хуже было положение со стороны сухопутной границы. Прежняя пограничная линия укреплений на персидской границе была уничтожена вследствие завоевания Персии арабами, и самое значение прежних крепостей Дара и Нисибис было утрачено с тех пор, как арабы завоевали Палестину и Сирию. Теперь арабы хозяйничали, так сказать, в пределах империи. Когда с разрешения калифа Ал-Мамуна в Антиохии православный патриарх короновал императорским венцом самозванца Фому, то в этом выразилось крайнее падение авторитета православного царя, которое чувствительно отозвалось в Константинополе. Не менее того слабость империи по отношению к калифату свидетельствуется и смелыми предприятиями на море со стороны критских и сицилийских арабов, против которых Византия не могла предпринять ничего серьезного.

В IX в. арабы умели и воевать, и защищать завоеванные места. Пограничная с Византией линия арабских укреплений опиралась главным образом на Антиохию и Самосат, где арабы имели свои военные запасы и откуда организовались военные предприятия против империи. Арабские владения шли, однако, далее означенных городов, простираясь до гор Тавра. Важнейшим пограничным укреплением был здесь Тарc, лежащий недалеко от киликийского горного прохода. Он был окружен двойной стеной и снабжен продовольствием, военными запасами и сильным гарнизоном, представляя собою во всякое время достаточную силу и для нападений, и для защиты. Пограничная укрепленная линия от Тарса шла на север на Адану и Мопсуестию, затем на Аназарб, Мараш и Малатию, или Мелитену. Вся эта линия была сильно укреплена и имела в непосредственном соседстве византийскую оборонительную линию в фемах Анатолика, Каппадокия и Харсины. Т. к. не проходило ни одного лета и весны без того, чтобы сарацинская легкая кавалерия не врывалась в названные фемы, то легко судить о постоянном напряжении, в каком находились пограничные области, и о важности службы граничар, или акритов, обязанных оберегать горные проходы Тавра.

В царствование Михаила II калифат не был в состоянии обнаружить весь свой воинственный пыл на границе с Византией, благодаря случайному обстоятельству, отвлекшему внимание Ал-Мамуна к внутренней войне, вызванной появлением религиозно-социальной секты хуррамитов, распространяемой неким Бабеком персидского происхождения. Гнездом нового учения была горная страна на юго-западе Каспийского моря, между Арменией и Адербиджаном; многие племена, принявшие учение Бабека, подняли восстание против калифа и более 20 лет вели с его правительством войну, разбивая высылаемые против них отряды и приобретая себе новых приверженцев. В особенности в 829–830 гг. повстанцы уничтожили все высланное против них войско, нанеся сильный удар самолюбию Мамуна. Независимо от всего прочего, повстанцы состояли в сношениях с империей и, вероятно, находили в ней для себя поддержку. Разобраться в подробностях здесь в высшей степени трудно, но заслуживает внимание легенда о генерале Феофове, сложившаяся в это время и проливающая некоторый свет на занимающий нас вопрос. Это был выходец из мест, находившихся в то время в политическом и религиозном движении. Об нем ходили слухи, что он происходит из персидского царского рода, но на самом деле даже ближайшие к этому времени писатели Генесий и продолжатель Феофана не могли сказать об нем ничего точного и определенного. Он перешел на сторону Византии с 14 тыс. своих соотечественников, которые зачислены были на военную службу и получили привилегированное положение. Что же касается самого Феофова, то он сделал в Византии отличную карьеру, достиг важных военных отличий и вошел в царскую семью в качестве зятя Феофила по браку с Еленой, сестрой царя.

Независимо от вполне заслуженного почета за свои военные заслуги, в которых мог тогда равняться с ним разве один магистр Мануил, дядя царицы, Феофов выставляется в летописном предании человеком в высшей степени популярным как в столице, так и в провинциях, где были расположены военные колонии персидского происхождения. Все писатели, — что бывает очень редко, — отзываются об нем с чувством глубокого уважения, восхваляя его ум, образование и православный образ мыслей. Широкая популярность Феофова под конец навлекла даже на него подозрение со стороны императора и была причиной больших для него неприятностей, о чем будет речь впоследствии. В настоящем случае следует отметить, что восточные провинции, дававшие в первую половину иконоборческой эпохи самых энергичных борцов против иконопочитания, в занимающее нас теперь время выставляют ревностных почитателей святых икон и сторонников перемены в церковной политике. Это обстоятельство и должно объяснять легкость, с которою произведен был в 843 г. переворот в пользу восстановления православия.

Военные столкновения между калифатом и империей начались на восточной границе вслед за вступлением на престол Феофила и продолжались в течение трех лет до смерти Ал-Мамуна, умершего в 833 г. в Тарсе во время похода против Византии. Выступив из Багдада в 830 г., Мамун прибыл в Тарc и в половине июля вместе с сыном своим Аббасом вступил в пределы империи. Военные действия происходили близ укрепленной линии, о которой была речь выше, именно в феме Анатолика, где арабов встретил сам Феофил с двумя лучшими своими полководцами Мануилом и Феофовом. Арабы имели в этом походе решительный успех и овладели несколькими византийскими укреплениями. На следующий год возобновилась война с новой силой. На этот раз нападающей стороной был царь Феофил, который неожиданно перешел теснины Тавра и напал на арабскую крепость Тарc, в которой погубил значительное число населения. Другие отряды двинулись на северо-запад, где в феме Харсианы арабам было нанесено сильное поражение и, по свидетельству византийской летописи, захвачено в плен до 25 тыс. человек. После этой победы Феофил держал торжественный триумфальный въезд в столицу, описание которого сохранилось у Константина Порфирородного [489]. Мы приведем из этого памятника некоторые места.