В дальнейшем шхуна благополучно вошла в Баренцово море и 29 августа стала на якорь у мыса Цып-Наволок (Рыбачий полуостров). Здесь поморы устроили «Утренней Заре» теплый прием. 30 августа отважным мореплавателям был устроен торжественный обед.
31 августа «Утренняя Заря» покинула Цып-Наволок и в тот же день подошла к норвежскому порту Вардё. Посчитав почему-то маленькую «Утреннюю Зарю» подозрительным судном, комендант крепости выслал ей навстречу военное сторожевое судно. Но когда командир этого судна узнал о плавании «Утренней Зари», он взял ее на буксир и привел в Вардё. В честь шхуны крепость произвела салют. Военные норвежские моряки вынесли наших моряков на руках на берег и устроили им торжественный прием. Во все страны были посланы телеграммы о замечательном плавании.
Из Вардё Шваненберг намеревался пойти вокруг Скандинавии под парусами. «Но моряки скандинавских стран из чувства глубокого уважения к героическому экипажу не позволили этого и наперебой считали за великую честь для себя без всякой оплаты буксировать „Утреннюю Зарю“ от одного порта до другого».
В Кристиансанде наши моряки встретились с пароходом «Фразер», возвращавшимся из Енисея. Капитан Дальман, поздравляя Шваненберга с блестящим плаванием, просил принять его извинения за сделанное им в Енисейском заливе предложение отвезти русских моряков в Европу на его пароходе.
В столице Норвегии Христиании (ныне Осло) по просьбе населения «Утренняя Заря» задержалась на 11 суток. В честь наших моряков устраивались обеды, вечера, концерты. Множество народу за эти дни побывало на шхуне, и все удивлялись, как можно на таком маленьком судне совершить такое плавание.
Когда шхуна уходила из Осло, «крепость сделала салют четырьмя выстрелами из пушек, спуская и поднимая флаг»[359].
В Гётеборге «Утренней Заре» также был устроен торжественный прием. Отсюда ее повели знаменитым Гётеборгским каналом через Швецию в Стокгольм. Находившийся в это время в Париже шведский профессор Адольф Эрик Норденшельд, узнав о плавании «Утренней Зари», приехал в Стокгольм специально для участия в торжествах по случаю ее прибытия.
«Утренняя Заря» прибыла в Стокгольм 11 ноября, и в этот же день Шваненберг сделал в Шведской академии наук доклад о своем плавании.
Из Стокгольма «Утренняя Заря» направилась в Кронштадт. Увы, здесь ее ожидала совсем иная встреча. Как только шхуна появилась на кронштадтском рейде, к ней подошли катера морской полиции. Полиция, получившая от русских консулов сведения, что на «Утренней Заре» находится ссыльный солдат Цыбуленко, произвела тщательный обыск, арестовала Цыбуленко и в кандалах увезла с собой на полицейском катере.
Затруднения чинили не только полицейские, но и таможенные власти. Наконец, Обществу содействия русскому торговому мореходству удалось выхлопотать «Утренней Заре» разрешение пройти в Петербург.
19 ноября 1877 г. шхуна стала на якорь у таможни на Васильевском острове. Несмотря на позднее время дня, ей была устроена торжественная встреча.
22 ноября балтийские моряки в зале Морского музея устроили в честь моряков шхуны обед, на котором не присутствовал только один Цыбуленко, находившийся под арестом. Чествование команды «Утренней Зари» научными, морскими и общественными кругами заставило в конце концов царское правительство изменить свое отношение и к Цыбуленко: он был освобожден и даже награжден серебряной медалью.
Команда «Утренней Зари» получила много приветствий с разных концов нашей родины. Получались приветствия и из-за границы. Одно из наиболее характерных приветствий было получено от Норденшельда, собиравшегося в это время в сквозное плавание по Северному морскому пути на пароходе «Вега» (1878–1879). Норденшельд писал:
«Сердечное поздравление смелому подвигу, который всегда будет вспоминаться с гордостью в летописях русского мореходства. Пусть „Утренняя Заря“ рассеет мрак, который препятствовал верному суждению о состоянии судоходства в Сибири…»
21. Обзор исследований отечественных морей в XIX веке (до семидесятых годов)
Как мы видели, еще в конце XVIII в. были введены в практику мореплавания новые приборы – секстаны, искусственные горизонты и хронометры. Кроме того, были разработаны новые способы определения долготы. Развитие мореплавания и открывшиеся возможности уточнения кораблевождения обусловили необходимость проведения на всех отечественных морях новых, более точных гидрографических работ. В частности, для Балтийского моря в 1802 г. приказано «морские карты, изданные покойным адмиралом Нагаевым, по многим открывшимся в них неверностям и недостаткам, исправить; а для того определить положение берегов Балтийского моря и Финского залива по геодезическим правилам и астрономическим наблюдениям; потом сочинить вновь морские карты, со означением на них широт и долгот с показанием глубин и грунтов и склонения компаса»[360].
Необходимо было с помощью новых приборов и новых приемов съемки пересоставить карты и других морей.
Обзор исследований, произведенных русскими моряками за рассматриваемый период, удобнее всего провести по отдельным морям.
Балтийское море, после того как Россия закрепилась на его берегах, всегда являлось наиболее оживленным русским морским путем. В то же время многочисленные острова, мели, изрезанные берега делают Балтийское море очень сложным в навигационном отношении. Это заставляло гидрографов относиться к его изучению с особой тщательностью.
В 1802 г. составление новых карт Балтийского моря было поручено капитану 1-го ранга Гавриле Андреевичу Сарычеву.
С 1802 по 1807 год Сарычев со своими помощниками астрономом Егором Ивановичем Абросимовым и штурманом Алексеем Емельяновичем Колодкиным определил астрономически положение трех пунктов и, привязав к ним другие по измеренным углам и пеленгам, произвел опись Финского залива и исправил атлас Нагаева.
В 1809 г. был издан новый атлас карт Балтийского моря, а в 1817 г. издана лоция Сарычева под названием «Путеуказание к безопасному кораблеплаванию по Финскому заливу, Балтийскому морю и Каттегату». С какой тщательностью относился Сарычев к составлению атласов и карт, показывает следующий факт.
Во время кругосветного плавания шлюпа «Благонамеренный» А. П. Лазарева удивило, что «на карте Г. А. Сарычева означены в Зунде, пройдя Мидельгрунт, две небольшие банки, на датских же картах они не показаны, да и в лоции Левенорна (датский контр-адмирал, известный гидрограф. – Н. 3.) о них вовсе не упомянуто. Но лоцман наш Ганс Венцен, человек, опытный в своем деле, удостоверял нас, что банки сии точно существуют»[361].
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});