ответил Висорик.
— Его доля из общего снаряжения пятерки солдат,— пояснил Фалькенберг.— Монитор, трое солдат и рекрут составляют основную боевую единицу данной части, и мы стараемся держать манипулы на самообеспечении.
Из ранца появлялось новое снаряжение. Многое в нем было из легких сплавов, но Баннистер гадал, какой же будет общий вес. Саперная лопатка, колышки для палатки, нейлоновые веревки, миниатюрный автоген, еще полевое снаряжение для полевого ремонта как механизмов, так и немурлоновых доспехов, инфракрасный прицел для винтовки, маленькая пластиковая труба полметра длиной и восемь сантиметров в диаметре.
— А это?— спросил Баннистер.
— Противовоздушная ракета,— сообщил ему Фалькенберг.— Не эффективна против скоростных реактивных самолетов, но вертолеты сбивает в девяноста пяти случаев из ста. Имеет также некоторую пригодность против танков. Мы не любим, чтобы солдаты слишком зависели от частей с тяжелым вооружением.
— Понимаю. Ваши солдаты кажутся хорошо экипированными, полковник,— прокомментировал Баннистер.— Это, должно быть, их сильно отягощает.
— Двадцать один килограмм в стандартном гравиполе,— ответил Фалькенберг.— Здесь больше, на Вашингтоне немного меньше. Каждый солдат носит недельный паек, боеприпасы для короткой схватки и достаточно снаряжения, чтобы прожить в поле.
— А что это за подсумок у него на ремне?— заинтересовался Баннистер.
Фалькенберг пожал плечами.
— Личное имущество. Вероятно, все, чем он владеет. Если вы хотите это изучить, вам надо будет спросить разрешения у Висорика.
— Не имеет значения. Благодарю вас, рядовой Висорик,— Говард Баннистер извлек из внутреннего кармана яркий цветастый платок и вытер им лоб.— Ладно, полковник, вы убедительны или ваши солдаты таковы. Давайте пройдем к вам в кабинет и поговорим о деньгах.
Когда они ушли, Висорик и Главстаршина Кальвин обменялись многозначительным подмигиванием, в то время, как монитор Харцингер испустил вздох облегчения. Только представить себе, что эта визитствующая важная шишка выбрала рекрута Латтерби! Черт, этот нарень собственного зада не смог бы найти обеими руками.
14
В кабинете Фалькенберга было жарко. Это была просторная комната и вентилятор на потолке безуспешно пытался создать ветерок. Все было влажным от мокрого воздуха танитских джунглей. Говард Баннистер подумал, что он увидел плесень, растущую в узком пространстве между шкафчиком и стеной.
По контрасту с самой комнатой мебель была хорошей выделки. Она была вырезана вручную и являлась продуктом сотен часов солдатского труда, которые могли мало что дать своему командиру, кроме времени. Они привлекли к заговору главстаршину Кальвина, поручив ему уговорить Фалькенберга отправиться в инспекционный тур, пока они уволокли его старое, строго функциональное полевое снаряжение и заменили его оборудованием столь же легким и полезным, но украшенным боевыми сценами.
Стол был большим и абсолютно голым. На одной стороне в пределах досягаемости был стол, покрытый бумагами. На другой стороне двухметровый куб показывал местные звезды с обитаемыми планетами. Средства связи были встроены в длинный шкаф на ножках, в котором также хранилось виски. Фалькенберг предложил своему визитеру выпить.
— Нельзя ли нам чего-нибудь со льдом?
— Конечно,— Фалькенберг повернулся к шкафу и повысил голос, говоря с отчетливой переменой в тоне.— Ординарец, два джина с тоником и много льда, будьте любезны. Это будет удовлетворительно, господин министр?
— Да, спасибо,— Баннистер не привык, чтобы электроника была столь обычным делом.— Слушайте, нам нет нужны спорить. Мне нужны солдаты, а вам нужно убраться с этой планеты. Вот так все просто.
— Едва ли,— ответил Фалькенберг.— Вы еще упоминали о деньгах.
Говард пожал плечами.
— У меня их немного. У Вашингтона чертовски мало экспорта. Франклин высушил его блокадой. Наша транспортировка и зарплата используют большую часть того, что у нас есть. Но я полагаю, что вы уже знаете это — мне говорили, что у вас есть доступ к источникам разведки флота.
— У меня есть свои каналы,— пожал плечами Фалькенберг.— Вы, конечно, приготовились положить нам за обратный проезд плату на хранение на Даяне.
— Да,— Баннистер был поражен: «В Даяне?».— У вас все-таки есть источники. Я думал, наши переговоры с Новым Иерусалимом были тайной. Ладно, мы договорились с Даяном организовать перевозку. Это потребовало все наши наличные. Так что все прочее — условные деньги. Мы, однако, можем предложить кое-что, нужное вам. Землю, хорошую землю и постоянную базу, которая намного приятней, чем танитская. Мы можем также предположить — ну, шанс быть частью свободной и независимой нации, хотя я не ожидаю, что это много значит для вас.
Фалькенберг кивнул.
— Вот поэтому вы и извините,— он замолк, когда ординарец принес поднос со звякающими стаканами. Солдат был в боевом комбинезоне и через плечо у него висела винтовка.— Вамнадо, чтобы солдаты снова показали себя?
Баннистер поколебался.
— Думаю, что нет.
— Ординарец, попросите главстаршину играть отбой. Свободны,— он снова посмотрел на Баннистера.— Итак, вы у нас потому, что вам нечего предложить. Новые демократы на Фридланде достаточно счастливы своей базой, так же, как и шотландцы на Ковенанте. Анаду хочет твердые наличные прежде, чем кинуть войска в бой. Вы можете найти каких-нибудь поскребышей на Земле, но в данный момент мы единственная первоклассная боевая часть в полосе невезения — что заставляет вас думать, что нам настолько тяжело, господин министр? Ваше дело на Вашингтоне проиграно, не так ли?
— Не для нас,— Говард Баннистер вздохнул. Несмотря на свои размеры, он походил на шар, из которого выпустили воздух.— Ладно, наемники Франклина разбили последнюю имевшуюся у нас организованную полевую армию. Сопротивление — это все партизанские операции, а мы с вами знаем, что этим не победить. Нам нужна организованная сила, чтобы собраться вокруг нее, но ее нет. Господи боже, нет ее у нас!— Баннистер вспомнил неровные холмы и леса, выщербленные горы с заснеженными вершинами и долинами с густым, прохладным воздухом, где были ранчо. Он вспомнил равнины, золотившиеся мутировавшей пшеницей, и колыхающиеся кистями исконно вашингтонского злака, рябившего на ветру. Армия патриотов снова шла в бой — последний бой.
Они шли с песнями в сердцах. Дело их было правое, и после регулярной армии разгрома Франклина перед ними были только наемники. Свободные люди против наймитов в последней кампании.
Патриоты вступили на равнину перед столицей, уверенные, что наемники никогда не смогут выстоять против них. А враг не побежал. Лишенные юмора шотландские полки прогрызлись сквозь их пехоту, в то время, как фриндландские танковые эскадроны прорвались на фланге далеко в тыл, уничтожая линии снабжения и захватывая штабы. Армия Вашингтона не столько была разбита, сколько растворилась, превратившись в изолированные группы бойцов, чей энтузиазм не мог тягаться с железной дисциплиной