О Катанцаро говорят, что это город трех V — il Vento (ветер) i Velluti (бархат) и Vitiliano (местный святой). Во время моего пребывания знаменитый ветер не дул, но я узнал, что святой Витилиано был епископом Капуи в VII веке, а производство бархата было занесено сюда с Византииского Востока во времена Средневековья, и теперь оно стало фирменным производством Катанцаро. Население насчитывает семьдесят тысяч человек, и вид у города депрессивный, столь знакомый людям, путешествующим по Южной Италии. Они понимают, что после очередного землетрясения здесь идут восстановительные работы. К старому городу надо карабкаться по крутой дороге. Здесь вас встречают узкие улицы, массивные каменные дома и маленькие магазины с крошечными витринами, в которых, как ни странно, выставлена электробытовая техника последнего поколения — телевизоры и магнитофоны. Это — типичная картина для Южной Италии: радиотехника XX века в обрамлении средневековых окон. «Где я? В какое время я попал?» — такой вопрос часто задает пациент, очнувшийся после операции. Возможно, то же самое спросила Спящая красавица, когда ее разбудили. Я часто ловил себя на том, что мысленно задаю тот же вопрос во многих местах «Меццоджорно».
Собор здесь большой, солидный и современный. Церковь перестроили, после того как во время войны на нее упала бомба. По счастливой случайности уцелел бюст святого Витилиано работы XVI века.
В Катанцаро удивительно живые люди. Как и неаполитанцы, они невысокого роста, темноволосые и очень разговорчивые. Мне показалось, что это первый город, в котором количество мужчин превышает женское население, хотя обобщения — дело опасное. Быть может, существуют особые причины, неизвестные мне, почему на улицах и в кафе так много веселых, жестикулирующих мужчин, которым, судя по всему, нечем заняться.
На автобусной остановке стояла деревенская женщина. На ней был самый живописный наряд, который я видел за время моего путешествия. Это было явно не рабочее платье, на образцы которых я насмотрелся в горах. Она надела платье для особого случая — для посещения Катанцаро. Лиф из темно-зеленого бархата, в шести дюймах от земли заканчивалась алая нижняя юбка, поверх нее — поднятая сзади в стиле турнюра XIX века накрахмаленная, в оборках, верхняя юбка лососевого цвета. Эффект, хотя и необыкновенный, был испорчен обувью: обыкновенными шлепанцами без каблуков. Общему впечатлению мешало и отсутствие головного убора, которого требовало такое великолепие. Возле женщины стояла девочка лет двенадцати, возможно ее дочь. На ней было платье из той же нежной ткани лососевого цвета, что и юбка женщины, только оно было скроено на современный манер. У девочки в волосах был белый шелковый бант. Возможно, она позировала для журнала детской моды. Любопытно было видеть рядом два поколения, такие разные: одно представляло блеск Средневековья, другое подчинялось условиям нашего времени.
Читатели Гиссинга вспомнят, что Катанцаро — ветреный город. Писатель вернулся в него с восторгом, после того как заболел в таверне Кротоне. Из немногих путешественников, посетивших Катанцаро, думаю, самым неожиданным оказался Стендаль. В 1816 году он побывал в Неаполе во вновь открывшемся оперном театре Сан-Карло и после поехал в короткое путешествие по Югу. Он был слишком городским человеком и возненавидел каждую минуту своего пребывания в этих местах. В Отранто Стендаль приехал верхом, с зонтиком от солнца. О Катанцаро он сказал лишь несколько слов:
«Мое последнее приключение: я видел, как крестьянская женщина, в припадке бешенства, избивает своего ребенка — колотит изо всех сил о стену буквально в двух шагах от меня. Я почти уверился, что он получил смертельный удар. Ребенку было около четырех лет. Под самым моим окном он оглашал окрестности страшным рев0 м. Похоже, однако, что серьезного вреда ему причинено не было».
Мое собственное воспоминание о Катанцаро (кроме прекрасно одетой женщины) менее драматично и более приятно. Я видел двух молодых людей, сидевших у кафе в старом городе. Оживленно разговаривая друг с другом, они поедали мороженое с наполнителем из ягод лесной земляники. И это в десять часов утра! Заглянув в окна кафе, я увидел подносы с самым изысканным мороженым. Тут было и мороженое с фисташками, и другие разновидности, более экзотические на вид. У меня сложилось впечатление, что, возможно, сицилийское искусство приготовления замороженных сладостей, уходящее своими корнями в арабские времена, сохранилось в этом городе и повлияло на массовое производство этой продукции в Милане.
6
То, что иногда называют средневековым гостеприимством, меня тяготит. Я имею в виду приглашение на обед, когда гость тайно договаривается с администратором и оплачивает счет, и это в то время, когда ты сам хочешь вознаградить его за оказанную любезность. Так случилось со мной в одном из южных городов, и воспоминание об этом эпизоде долго царапало душу. Происходит это примерно таким образом: человек спрашивает счет, официант подходит, глупо улыбаясь и кланяясь, и говорит, что синьору платить не надо. Гость при этом напускает на себя невинный вид либо улыбается и, пожимая плечами, говорит: «Пустяки, вы ведь сейчас в моем городе». Я сталкивался с такой ложно понятой щедростью в других местах Италии, но это обычно бывает среди друзей. В этом случае все заканчивается смехом.
Гиссинг однажды пошел в магазин с человеком, с которым едва успел познакомиться. Сделав несколько покупок, обнаружил, что человек уже за них заплатил. Еще один эпизод, и тоже, кажется, с Гиссингом: в южном ресторане он заказал бутылку вина, и оказалось, что за него заплатил абсолютно незнакомый ему человек. Я понимаю, что кроется за этой щедростью: человек считает себя хозяином, ведь он живет здесь и в прежние времена, без сомнения, пригласил бы иностранца к себе домой.
Я стал хитрить с такими доброхотами. В Катанцаро один человек оказал мне услугу, и в качестве благодарности я пригласил его в ресторан. Принял меры предосторожности и заранее оставил в кассе достаточную сумму денег. Я почти уверен, что обманул гостя, потому что видел, как он шепотом сказал что-то менеджеру, а после его ответа выглядел озадаченным. Весь обед он казался расстроенным. Только однажды со мной случился казус: в ночном клубе дама легкого поведения послала мне через незнакомца бутылку вина. Единственное, что мне оставалось сделать, это — поднять бокал и поклониться. Такие манеры задержались здесь с прошлого века.
Как же мало иностранец знает о местах, которые посещает. Иногда довольно намека на то, что все не так, как кажется. Шокирующая история произошла в Катанцаро. По сообщению прессы, полиция получила анонимное письмо. Автор посоветовал им копать в определенном месте, уверяя, что там находится тело Антонио Агостино, пропавшего восемнадцать лет назад. Полиция послушалась и нашла останки. Тогда к ним явился восьмидесятилетний крестьянин и сказал, что трое мужчин убили Агостино в месте, прозванном «священной скалой». Он сам был свидетелем убийства. Согласно легенде, необходимо было пролить на тот камень столько человеческой крови, чтобы скала раскрылась и обнаружила клад золотых монет.