Читать интересную книгу Сага о викинге: Викинг. Белый волк. Кровь Севера - Александр Мазин

Вопли, стоны, жалобные крики смешивались с радостным ревом узревших добычу победителей. Мой сопалубник-варяг Харра Стрекоза выволок из алтаря слабо сопротивляющегося архиерея в роскошном, шитом золотом облачении, вспорол ткань мечом. Священнослужитель истошно завизжал – видимо, железо разрезало не только ткань. Харра накинул добычу на плечи, будто плащ, приголубил священника кулаком по голове. Тот сомлел, а Харра устремился на поиски новых богатств.

Я – смотрел. Понимал: остановить резню я не в состоянии. Хорошо хоть мне необязательно принимать в этом участие…

Когда смотреть стало – невтерпеж, я просто ушел.

Но снаружи было не лучше.

Мертвецы, мертвецы… Повсюду. А живых деловитые скандинавы сгоняли в гурты, вязали…

У кормушки для коров незнакомый викинг со значком Хальфдана на плаще насиловал монашку, перегнув ее через край яслей и задрав рясу.

«Откуда здесь монашки? – вяло удивился я. – Монастырь-то мужской…» Потом мой взгляд упал на темные усики на гладком круглом лице «монашки»… И я брезгливо сплюнул.

Впрочем, этому еще повезло. Вон лежит другой монах – со вспоротым животом и разбросанными по земле кишками. Тоже кто-то… развлекся.

Тут я вспомнил о Вихорьке и решил, что должен его найти.

Пять минут я потратил бесцельно, мотаясь по двору и вынужденно наблюдая за развлечениями викингов. А в голове – одна-единственная мысль: что я делаю с этими зверьми? Зачем я здесь? Что мне мешало остаться на Сёлунде? Почему я участвую в этой мясне, а не гуляю с прекрасной Гудрун по берегу собственного озера? Почему?

Потому что я дал клятву верности Хрёреку? Потому что мы все – братья? Но разве братья мне эти нореги, заживо сдирающие с человека кожу? А человек уже не кричит – душится животным хрипом…

– Эй, Ульф! Ты только погляди!

Гуннар Гагара с братвой. Традиционное норманское развлечение: сколько продержится расчленяемый человек.

– Я этой вороне…

Полсекунды – и голова несчастного монаха слетела с плеч. Нореги сначала опешили, потом другой Гуннар, Морской Кот, радостно захохотал:

– Я выиграл! Он умер!

– Ничего он не умер! – возмутился Гагара. – Это Черноголовый его убил! Ты зачем его убил, Черноголовый?

– Захотелось! – честно ответил я. С вызовом… Который Гуннар Гагара принять не рискнул. Да и остальные отнеслись к моему удару спокойно.

– Кот, иди притащи еще одного! – крикнул кто-то. – Начнем сначала!

Вот так. Дорого обойдется мой гуманизм еще одному монаху.

Ладно. Я состроил строгую рожу:

– Делать нечего? – процедил я грозно. – Братья делом занимаются, а вы нашу общую добычу превращаете в бесполезное мясо?

Обвинение в крысятничестве норегов смутило.

– Так их же вон сколько, ворон… – без особой уверенности протянул Гагара. – Десяток-другой… Не убудет.

– Вот разделят добычу, получишь ты свой десяток – и делай с ним, что пожелаешь! – заявил я. – И вообще, нечего тут околачиваться. Пока ты «ворон» считаешь, Хальфдановы хускарлы в храме золото с серебром прибирают!

Жизнерадостные норегские рожи разом приняли озабоченное выражение. И – рысцой к воротам церкви.

Во дворе пастушка я не нашел. Так что вернулся и продолжил поиски внутри храма.

Там Вихорёк и нашелся. Сам.

В одном из нефов несколько викингов пытали голого человека с бритой макушкой. И явно не для развлечения, потому что процессом руководил Тьёрви-хёвдинг. Рядом с ним топтался мелкий паренек в медном шлеме скверной работы, в каких-то окровавленных тряпках и босиком. Хальфданов «юнга»? Без сапог? Сомнительно…

– Ульф! Ульф Вогенсон! – окликнул меня хёвдинг. – Иди сюда! Видишь, кого мы поймали! – похвастался он, кивая на корчившегося на земле человека. – Казначей здешний! Удачно получилось. Твой трэль, – кивок на паренька в окровавленном рубище, – на него показал.

– Мой трэль?

Ну да, конечно! Паренек сдвинул шлем, и я не без труда (крови и грязи на лице хватало) опознал Вихорька-пастушонка. Всё-таки уцелел мальчишка! Удачливый. В каше, которая творилась у ворот, и опытного воина могли прикончить.

Пацанчик улыбнулся робко-искательно… Не забыл, значит, заветные слова «Я – собственность Ульфа Черноголового».

Впрочем, Тьёрви его и так знал. Хёвдинг был в курсе того, кто «предводительствует» овечьей отарой. Хотя что для Тьёрви какой-то франкский раб? Та же овца.

– Ну да, это мой человек, – подтвердил я.

Тут казначей вдруг отчаянно закричал, выгнулся и обмяк.

– Готов, – одобрительно отметил Тьёрви. – Молодцы!

И присел на корточки рядом с пытуемым.

Тот, к моему немалому удивлению, был в сознании. Окровавленное лицо хранителя монастырских ценностей выражало один лишь безграничный ужас. Он пытался что-то сказать, но вместо слов получались только кровавые пузыри.

– Золото, серебро, ценности, – очень четко по-франкски произнес Тьёрви. – Где?

– Я покажу, покажу… – забормотал казначей. – Не мучьте меня, Бога ради, пожалуйста, я все покажу! Я знаю!

– Поднимите его! – велел Тьёрви. И мне: – Прогуляешься с нами?

Я-то думал, что казначей серьезно покалечен, но, поставленный на ноги, он довольно бодро порысил внутрь церкви. Люди Тьёрви знали свою работу и умели делать больно, не причиняя серьезных травм.

Внутри началась вакханалия. Наши парни добыли где-то пару приличных бочек церковного вина и пустили в дело. Со стен скорбно взирали на кощунство строгие святые.

Казначей вел нас прямо к алтарю.

Там уже изрядно потрудились викинги: уволокли всё сколько-нибудь ценное. Мозаичный пол был скользким от крови. Теперь это святое место больше напоминало бойню. Повсюду лежали тела убитых и умирающих. Все – ободранные догола.

Один из раненых вдруг очнулся, ухватил нашего проводника за ногу, выкрикнул что-то по-своему.

Казначей глянул на него дико, дернулся… Но подталкивающий его викинг отреагировал по-нормански. Махнул мечом, отделив руку от туловища.

Казначей, взвизгнув, стряхнул мертвую конечность и нырнул вглубь алтаря.

Ага, тайничок! Даже не тайничок, а подземный ход. Винтовая лестница уходила вниз. Кто-то предусмотрительный приготовил связку факелов. Осталось только зажечь.

Что мы и сделали.

Перед спуском перестроились. Впереди двигался один из людей Тьёрви. За ним – трясущийся казначей. Потом – сам Тьёрви, я, Вихорёк (он увязался за нами, и я его понимал), а замыкал шествие второй человек Тьёрви.

– Здесь не так давно прошли люди, – заметил хёвдинг, потянув носом воздух. – Давайте-ка поторопимся.

И мы поторопились.

Через пять минут муки совести, терзавшие меня по поводу разграбления святой обители, растаяли без следа.

Потому что мы оказались в монастырской тюрьме.

Слуги Божьи не должны так обращаться с людьми. А если они творят подобное, то приход викингов вполне можно рассматривать как кару Господню.

Те, кто гнил здесь, не совершили ничего против Бога. Чтобы оказаться в этом зловонном подземелье, было достаточно украсть краюху черствого хлеба. Или оттолкнуть кого-то из святых отцов. Или не вернуть долг. Таких публично калечили и бросали умирать в крысиные клетки – в назидание другим должникам.

Всё это шепотом поведал мне Вихорёк, пока мы шли меж вонючих нор, сопровождаемые проклятиями и безумным хохотом. Однако я уверен: знай здешние сидельцы, кто мы такие, – нам воздавали бы хвалу. Месть свершилась.

Но не до конца.

– Т-ш-ш! – Тьёрви ухватил брата-казначея за шею, останавливая.

Безупречный слух викинга и сейчас не подвел.

Впереди были люди. Мы тихонько подобрались поближе.

Точно. В широком и низком подземном зале тусовалась целая толпа. Вернее, не тусовалась, а работала.

Кипучая деятельность при свете факелов.

Человек тридцать что-то активно перетаскивали.

– Кто это? – шепотом поинтересовался Тьёрви у нашего трясущегося проводника.

– На-настоятель… З-золото… – Зубы казначея клацнули.

– Мышка решила обмануть кошку, – процедил хёвдинг. – Главного жреца – живьем. Он денег стоит.

Я не успел спросить, как отличить настоятеля от прочих. Тьёрви и его орлы уже кинулись в бой. Правда, перед броском хёвдинг не забыл приголубить пленника по бритому кумполу.

– Будь здесь! – велел я Вихорьку, перепрыгнул через обмякшую тушку монаха и поспешил за соратниками.

Нас ждали. Дюжина франков в кожано-бляшечных бронях явно из числа монастырской стражи. А я-то думал, что все они пали, защищая храм.

И епископ тоже хорош! Бросил умирать своих подопечных и смылся.

Франки встретили нас слаженным строем… Который Тьёрви и его парни проломили, даже не сбавив хода.

Я чуть замешкался, потому что уцелевшие после контакта с моими друзьями франки (примерно половина) решительно набросились на меня.

Зря они это сделали. В темноте они ни черта не видели, и большая часть ударов досталась их же приятелям. А вот мой Вдоводел действовал безошибочно. Я проскочил через сбившийся строй, оставив моих противников выяснять отношения исключительно между собой, и, вырвавшись на оперативный простор, принялся рубить всё, что двигалось. Вернее, всё, что двигалось недостаточно быстро, ведь по ней, родимой, по скорости, я даже в полумраке безошибочно распознавал своих.