– Титан генерал Агамемнон, – повторил он, и снова не последовало никакой реакции. Кажется, на этой планете не очень сильно интересовались политическими новостями.
Словно наливая воду в пустой сосуд, он принялся рассказывать дальше. Он рассказал о том, как его воспитывали, о «Мечтательном путнике» и своих путешествиях на нем по Синхронизированным Мирам, обо всех битвах в галактике, где ему лично приходилось лицом к лицу сталкиваться с мыслящими машинами.
Она лежала рядом, и в глазах ее отражался не приглушенный свет плавающего светильника, а оранжевый огонек обыкновенной свечи.
– Вориан, либо ты человек с огромным опытом и памятью… либо очень опытный и умелый лжец.
Он улыбнулся, притянул ее к себе и поцеловал.
– Могу поспорить, что одно отнюдь не исключает второе, но клянусь, что все рассказанное мною сейчас – правда.
– Это меня не удивляет. Я видела, что в тебе есть какое-то величие. Но я думала, что оно придет к тебе в будущем. – Она помолчала. – Только не надо мне ничего обещать, а то ты начнешь жалеть о том времени, что мы были вместе, а я не хочу этого.
– Об этом не может быть и речи, – клятвенно заверил ее Вориан. – Но теперь, когда ты знаешь мое настоящее имя, Вероника, я хочу предупредить, что его лучше сохранить в тайне.
Она с обиженным видом подняла брови.
– Великий примеро стыдится, что его женщина всего-навсего дочь простого рыбака?
Он прищурился, глядя на свечу, внезапно поняв, что именно он только что сказал, и рассмеялся.
– Нет, как раз напротив, честное слово. Это надо сделать ради твоей же безопасности. Я весьма заметная фигура, и у меня много опасных врагов. Они придут на беззащитный Каладан с целью причинить мне вред, используя тебя. Мой собственный отец готов сделать все что угодно, лишь бы причинить мне боль, и думаю, что среди людей, слуг Омниуса, найдется немало таких, кто будет счастлив узнать, что Вориан Атрейдес влюблен.
Она покраснела, и он нежно погладил ее руку.
– Наша любовь настолько чудесна, что я не хочу, чтобы ее использовали как оружие против нас.
Она вздохнула и, придвинувшись ближе, уютно устроилась в его объятиях.
– Ты сложный человек, Вирк… Вориан. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть к твоему новому имени. Я многого не понимаю в политике и мести вашей священной войны, но я уважу твою просьбу… только при одном условии.
– Каком?
– Расскажи мне обо всех тех местах, где ты побывал, обо всех экзотических мирах, которые я никогда не увижу. Отвези меня туда силой воображения. Расскажи мне о мирах Омниуса и его сверкающих городах, о Салусе Секундус и блистательной Зимии. Опиши мне каньоны IV Анбус и тихие реки Поритрина.
Держа ее в объятиях, Вориан несколько часов рассказывал ей о тех чудесах, которые ему довелось увидеть, радуясь блеску ее широко открытых глаз, когда она видела своим мысленным взором картины, которые он живописал. В душе он не переставал поражаться тому великому чуду, какое являла собой эта непритязательная женщина, и тому чувству, которое все сильнее переполняло его сердце.
Много лет назад он был поглощен без остатка любовью к Серене Батлер, но в конце концов понял, что она – идеал, нереальное видение, мираж совершенства, который он сам нарисовал в своем воображении, потому что она так разительно отличалась от других рабынь, захваченных в плен мыслящими машинами. Но теперь возлюбленным Серены стал Священный Джихад, и она никогда не отдаст своего сердца ни одному мужчине.
Видя, как предана Ксавьеру его жена Окта, Вориан втайне жаждал и для себя такого содружества, но никогда не мог сделать хотя бы первый шаг, чтобы достичь его. Но эта Вероника Тергьет отличалась от его предыдущих подружек. Она не страдала предрассудками, и ее проблемы почти всегда касались ее дома: дел в таверне, ремонта лодок, лова рыбы. Она не понимала и не хотела понимать конфликта, потрясавшего галактику.
– Когда-нибудь я покажу тебе все эти места, – пообещал Вориан, – вероятно, я вообще приеду на Каладан и поселюсь здесь. Я очень хотел бы жить такой же простой жизнью, как ты.
Вероника взглянула на него, не скрывая скепсиса.
– Стыдись, Вориан Атрейдес. Ты никогда не будешь счастлив на Каладане. Я не прошу у тебя больше, чем ты можешь дать. Пожалуйста, отплати мне тем же.
Он попытался изобразить на лице счастливую улыбку, хотя чувствовал себя подавленно.
– Если бы я сейчас попросил твоей руки, то ты расценила бы эти слова как бессмысленный вздор, не так ли? Но пусть даже так, пусть я должен завтра улетать с этой планеты, но я обещаю часто вспоминать тебя. Я искренне надеюсь, что мне удастся вернуться на Каладан и снова быть с тобой. Много дольше, чем теперь. Ты очень важна для меня.
Он поцеловал ее, и Вероника пристально посмотрела ему в лицо своими темно-ореховыми глазами, шаловливо прищурившись.
– Чудные слова, Вориан, но я ни минуты не сомневаюсь в том, что ты говорил их сотням девушек на сотнях планет.
Вориан обнял Веронику, прижал ее к себе и искренне ответил:
– Да, это правда… но на этот раз я честно говорю то, что думаю.
Боль сильнее удовольствия… и лучше запоминается.
Поговорка со старой Земли
Не успели лучи утреннего солнца прорезать глубокие тени каньона, на территорию комплекса ворвались драгуны, окружив лаборатории Нормы Ценвы. В каньон с ревом устремились боевые катера с реактивными двигателями. Сверху над заводом барражировали воздушные боевые машины. Одетые в раззолоченные мундиры драгуны, вооруженные тяжелым оружием, легко сломали забор, который мог лишь скрывать происходящее за ним от взглядов любопытных зевак.
Нанятые корпорацией «Вен-Ки» тридцать охранников сразу поняли, что противник превосходит их численностью и вооружением в соотношении десять к одному. Тук Кидайр, стоя у дверей своего отсека в дальней части ангара, напустился на стражу, требуя, чтобы она выдворила незваных гостей, но охранники решили, что этот тлулакс слишком мало им платит, да и кто он, собственно, такой, чтобы они стали добровольно умирать по его приказу. Постояв несколько мгновений в раздумье, охранники побросали оружие и открыли главные ворота.
Охваченный отчаянием и яростью, Кидайр упал на колени, не обращая внимания на острый гравий, которым была усыпана площадка. Он понимал всю потенциальную значимость работы Нормы Ценвы, знал, что до решающего испытания оставались считанные дни, что корабль, свертывающий пространство и время, уже готов. И теперь все будет потеряно.
Буддисламские рабы Нормы прекратили работу и воззрились на драгун. Многие рабочие явно сдерживали ненависть к поритринским гвардейцам: такие же солдаты топили в крови повстанцев Бела Моулая почти двадцать семь лет назад.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});